Голая и жестокая - Владимир Колычев

– Но мне не в чем признаваться! – Наконец-то в голосе Татьяны проклюнулись истерические нотки.

– А не надо признаваться. Достаточно фактов. Мотив расправиться с Платоновой у вас был? Да. Слепки с ее ключей вы сняли? А как же! Дубликаты сделали? Конечно. Значит, и напали на Платонову тоже вы. Учитывая особый цинизм, с которым было совершено преступление, лет десять лагерей вам гарантировано.

– Но у меня есть алиби.

– Денис Викторович мог ошибиться во времени. Возможно, у вас была возможность съездить в «Хрустальные ключи», совершить преступление и вернуться.

– Но я не была в «Хрустальных ключах»!

– Правильно, там была Варвара Купавина, но вы почему-то упорно не хотите это признавать.

– Но я ее там не видела.

– Да, но вы помогали ей совершить преступление. Вам грозит уголовная ответственность за соучастие. Возможно, все те же десять лет лишения свободы. Вам это нужно?

– Нет! – Чиркина сокрушенно схватилась за голову.

Архаров торжествующе улыбнулся, глянул на Бойкова. Наконец-то лед тронулся.

– Поэтому я и предлагаю вам написать чистосердечное признание. Получите условный срок. Это стыдно, но не смертельно. Вы меня понимаете?

– Да, понимаю, – подавленно проговорила девушка.

– Признаваться будете?

– Да.

– У вас есть бумага, ручка?

– Да, конечно. А что писать?

– Признание. Чистосердечное. Как вы познакомились с Купавиной, как она подговорила вас принять участие в нападении на Платонову. Теперь понятно?

– Да, понятно. Но мне не в чем признаваться. Варвара меня не подговаривала! – Из глаз Чиркиной хлынули слезы.

Она прислонилась спиной к стене, сползла по ней на пол, закрыла лицо руками и разрыдалась. Ее горе тронуло Архарова, но своего решения он не отменил.

Татьяна не хотела ехать с ними, устроила форменную истерику со слезами и соплями. Но собрать вещи ей все же пришлось. В управление она отправилась не по своей воле. Там ее приняли по всей форме, определили в камеру для временно задержанных.

Архаров вернулся в свой кабинет, Бойков последовал за ним.

– Еще есть время. Ты мог бы съездить домой, – сказал Егор.

– Я в шоке от этой Чиркиной.

– Ничего, сейчас до нее начнет доходить.

– Постепенно дойдет, – сказал Бойков. – Хотелось бы стать свидетелем этого момента.

– Диван из кабинета у нас никто не убирал. Ложись да спи.

Архаров потянулся к телефону, набрал домашний номер Клюева, но трубку взял его отец. Оказалось, что Вадим уже вернулся в город, но поехал не в управление, а в больницу. Его состояние резко ухудшилось, и Денис Викторович вынужден был вернуть сына под надзор врачей.

Архаров глянул на часы. До полуночи еще было время. Он успевал поужинать, съездить в больницу, вернуться в управление и выпить чаю. А если из Чиркиной хлынут откровения, то майор примет ее покаяния под протокол.

Восточная музыка звучала из колонок, уже пропитала всю душу. Но та просила чего-то большого, размашистого и взрывного. Только Варвара могла это дать. Лишь она сейчас способна была взбудоражить Антипа изнутри.

Но Варвара не хотела танцевать. Какой уже час она держала Антипа в предвкушении, но Саломеей для него так и не стала.

– Ты долго будешь меня динамить? – сердито спросил он, взмахом руки показывая на центр трапезной.

Места много, музыка есть, пусть танцует. Варвара внимательно глянула на него, поднялась, встала перед ним.

– Это страшный танец, – сказала она с улыбкой, в которой угадывалось что-то демоническое.

– Я ничего в этой жизни не боюсь, – заявил Антип и ухмыльнулся.

– Этот танец дорого стоит.

– Давай!

– Ну, смотри!

Варвара колыхнулась, вталкиваясь в такт музыки. Ее живот ожил. В него как будто вселилась душа – злая, изнывающая от переизбытка темной силы.

Антипу сразу вдруг вспомнилась сцена из «Кафешантана». Саломея станцевала перед Иродом, а в награду получила голову пророка.

Варвара могла попросить у него голову Жана. Антип вдруг понял, что сможет исполнить ее требование. Сейчас он готов был на все, лишь бы Варвара не останавливалась. В ее танце змеилась чудовищная сила.

Шумно по ночам в элитном поселке. Должно быть тихо, но собаки не дают покоя. Людей уже не видно, а они лают, брешут. А еще вдалеке вдруг завыл волк. Не поймешь – то ли из лесу, то ли из какого-то двора.

– Окружили себя заборами, обложились собаками, так и живут, – зевнув в кулак, сказал Бойков.

Во дворе особняка, принадлежащего Антипу, было тихо, собаки не лаяли. Но всем известно, где именно водятся черти. Может, и там сейчас творилась какая-то бесовщина. Только вот машины со двора не выезжали, а сами сотрудники уголовного розыска на частную территорию сунуться не могли. Да и сил у них для этого было слишком мало.

– Живут, – согласился Архаров.

Он тоже хотел бы поселиться в элитном коттедже, а главное, спать по ночам. Но при этом майор понимал, что спокойная жизнь наскучит ему очень быстро. Волкодав он по своей натуре, ему охота по жизни нужна, всплеск адреналина.

– В Европе спокойно, там заборы низкие, прозрачные.

– В тех краях всегда царили тишина и благодать, – заметил Архаров. – Никакой преступности там отродясь не бывало. «Мафия», «рэкет», «киллер» – исконно русские слова.

– Мафия у них, может, и есть, а заборов почему нет?

– А чтобы друг друга лучше видеть. Стучат у них там. Нам бы такое счастье!

– Да уж, нам бы сейчас барабан в оркестре у Антипа.

– Мечтай.

– Не буду. Мечты сон нагоняют. Хотя неплохо бы сейчас отправиться на теплое море, под жаркое солнце.

– С женой или в командировку?

– Дай подумать. – Бойков загадочно улыбнулся.

– Думай. Только не особо долго. Кстати, дом у Антипа на краю поселка стоит.

– Моя хата с краю – признак низкой социальной активности.

– Все под себя, – в раздумье проговорил Архаров. – От дома до забора метров тридцать. Не так уж и много. Дорога с обочинами – метров десять. От общего забора примерно столько же. Пятьдесят метров – не так уж и много.

– Это ты о чем, Егор Васильевич? – спросил Бойков.

– Да волк тут воет. Антип ведь тоже из этой породы. А сколько ходов в волчьей норе?

– Как минимум два. Походим, поищем? – оживился Олег.

Холодно на улице, снежно, но там возможно хоть какое-то движение, а в машине только задницы отсиживать.

Они выехали за контрольно-пропускной пункт, оставили машину и пешком пошли по тропинке, которая шла вокруг поселка через лесные кущи. На двоих у них был всего лишь один фонарик, но это лучше, чем ничего.

Подземный ход должен был заканчиваться неподалеку от общего забора. Так думал Архаров. Но ничего похожего на лаз они не находили. Зато заметили ложбинку, поросшую кустами и постепенно переходящую в овраг.