Завещание короля Балдуина - Наталья Александрова

Посреди маленькой комнатки стоял Мансур.

Его лицо, как никогда прежде, было похоже на изображение на старинной монете. Оно дышало торжеством.

– Я долгие годы охотился за этим перстнем, – проговорил он удовлетворенно, – и вот он, миг торжества! Пусть неверные разрушили мой бизнес, захватили зиккурат – это не главное. Я заново создам то, что создал один раз, найду новое безопасное место для товара. Главное – я нашел перстень Великой Богини, я верну его ей, и Богиня дарует мне свое покровительство. Богиня сделает меня непобедимым!

– Этот перстень – христианская святыня! – попыталась возразить ему Алена. – По легенде, он принадлежал Богоматери.

– Пусть даже так. – Мансур недовольно скривился. – Христианство – молодая религия. Когда ваш Бог ходил по земле, нашему древнему храму исполнилось уже тысяча лет! Этот перстень принадлежал Великой Богине, Великой Матери Иштар в те незапамятные времена, когда еще не был заложен первый камень Иерусалима! Пусть потом этот перстень похитил нечестивый правитель, пусть потом он принадлежал матери вашего Бога, пусть потом он был осквернен знаком рыбы – этот перстень был и остается перстнем Великой Иштар! Отдай мне его! – Он протянул руку.

– Да, это – перстень Иштар, – раздался в комнате новый голос, – и я верну его Богине. Я, ее верная служанка.

Алена повернулась – и увидела за спиной Мансура женщину средних лет. Высокую худощавую женщину с яркими, темными, широко расставленными глазами, с темными, седеющими волосами, закрученными в тугой узел.

– Ты? – удивленно и пренебрежительно проговорил Мансур. – Я нанял тебя, чтобы найти перстень, но ты не справилась с моим поручением, и ты мне больше не нужна. Ты уволена.

– Ты думаешь, что ты меня нанял? – насмешливо переспросила женщина. – Очень смешно. Ты попросил меня помочь. И я выполнила наш уговор, потому что всегда работаю честно. Ты просил предоставить тебе ее, – она кивнула на Алену, – бедную, слабую и одинокую. И я сделала так, чтобы ее уволили с работы, чтобы ее бросили все друзья и даже родная мать от нее отказалась.

– Ты обещала привезти ее мне, жалкую и покорную, – вставил Мансур, – но не сделала этого.

«Ей помешала та сила, которая привела в тот ресторан Алю, – мелькнуло в голове у Алены. – Та сила, которая помогла нам найти перстень. Она и сейчас поможет, я знаю!»

– Я подумала, для кого я стараюсь? – продолжала женщина, сверкая глазами. – Ты – никто, жалкий неофит, а я… мои предки тысячи лет служили Богине, я – из древнего рода служителей зиккурата, и мне по праву принадлежит этот перстень! Он мой! – Голос ее загремел.

– А это мы еще посмотрим!

– Посмотрим, – кивнула женщина, – для начала посмотри сюда!

Она вынула из-под воротника серебряный медальон на тонкой цепочке и принялась раскачивать его перед лицом Мансура, в то же время говоря монотонным, гипнотическим голосом:

– Смотри на этот медальон… следи за ним… внимательно следи… ты чувствуешь, как твои веки становятся тяжелыми, глаза слипаются…

Мансур несколько секунд следил за медальоном, но вдруг вздрогнул, встряхнул головой и прошипел, как рассерженная змея:

– Думаеш-шь, на меня действуют твои гипнотические ш-штучки? Как бы не так!

С этими словами он поднял пистолет и направил его на женщину. Та отшатнулась, но раздался негромкий хлопок, и в середине ее лба появилось черное отверстие.

Ноги женщины подломились, и она упала на пол, не подавая никаких признаков жизни.

– Вот так-то! Против пули никакой гипноз не поможет! – удовлетворенно проговорил Мансур и перевел пистолет на Алену: – А теперь отдай мне перстень!

Алена крепко сжала ладонь, в которой сжимала священный перстень.

– Не отдам! – ответила она. – Тебе сначала придется меня убить!

– Ты думаешь, это трудно? – Мансур усмехнулся. – Впрочем, сначала я, пожалуй, убью ее… – И он направил пистолет на Алю.

Алена побледнела.

Потерять свою сестру? Свое с таким трудом найденное второе «я»?

Только не это! В конце концов, перстень можно вернуть, а человеческую жизнь – нет…

И она решилась.

Протянула руку и разжала ее.

Перстень упал в протянутую ладонь Мансура.

– Правильное решение! – проговорил тот и шагнул к лестнице. – Что ж, я получил свое и больше не навязываю вам свою компанию. Вы мне не нужны.

Лестница заскрипела под его ногами.

Алена переглянулась с сестрой.

– Не нужно было его отдавать! – проговорила Аля страдальческим голосом.

– Но он убил бы тебя!

– Ну и пусть! Этот перстень дороже человеческой жизни.

– Нет. Нет ничего дороже человеческой жизни!

– Я попробую его остановить! – Аля бросилась вниз по лестнице вслед за Мансуром.

– Стой! – крикнула ей Алена. Он убьет тебя!

Но сестра ее не слышала.

Алена бросилась за ней и догнала уже на крыльце дома.

Мансур, не оглядываясь, шел по тропинке между зарослей бурьяна.

Вдруг Алене, как в тот первый раз, когда она приехала посмотреть на этот дом, показалось, что в этих зарослях кто-то шевелится.

На этот раз ей это не показалось.

Из бурьяна, с двух сторон от тропинки, поднялись двое мужчин.

Двое высоких мужчин лет сорока, чем-то удивительно похожих друг на друга, в старомодных длинных плащах. На одном плащ был бежевый, на другом – темно-зеленый.

– Посто-ой, Мансур! – проговорил тот, что в бежевом, с мягким прибалтийским акцентом. – Нужно поговорить!

– А вы еще кто такие? – Мансур остановился, переводя взгляд с одного на другого. – Я вас не знаю!

– Ты слышал, Йонас? – Бежевый взглянул на зеленого. – Он нас не знает!

– Слышал, Алдис! Он прав, он действительно нас не знает. Зато он знает наших друзей – Витаутаса и Юргиса.

– Он их не только знает, – подхватил Алдис, – из-за него наши друзья попали в ментовку. А он почему-то на свободе…

– Ну, мужики… – замялся Мансур, – всякое бывает… там случилась неприятность… вы же знаете, заморочки иногда со всеми случаются…

– Случаются, – кивнул Алдис, – но эта заморочка случилась на твоей территории. И наши друзья попали в ментовку. Ну, оттуда мы их вытащим. Но вместе с ними пропали наши деньги. И ты их не вернул. У нас в Литве так не принято.

– Вы не в Литве! – огрызнулся Мансур.

– Ты слышал, Йонас? – Алдис опять повернулся к напарнику. – Он говорит, что мы не в Литве.

– Это правда, – кивнул Йонас, – мы не в Литве. Значит, можно не стесняться!

Он распахнул полы своего плаща и вскинул обрез.

Мансур потянулся было за пистолетом – но опоздал: полыхнуло, раздался оглушительный грохот, и в груди Мансура появилась огромная рваная дыра.

Алена зажмурилась от дыма и грохота – а когда она открыла глаза, литовцев уже не было, а мертвый Мансур лежал поперек тропинки.

Тут, к самому шапочному разбору, над соседним забором появилась голова в красной бандане.

– Это что же здесь такое творится? – заголосила соседка. – Вот сейчас я участкового позову!

– Бежим! – вскрикнула Аля и припустила к калитке, перепрыгнув через мертвого Мансура.

– Зовите, Марфа Петровна! – крикнула соседке Алена и побежала за сестрой.

Пробегая мимо Мансура, она невольно взглянула на него…

И увидела на тропинке в шаге от трупа выпавший из мертвой руки перстень.

Она остановилась, наклонилась и подняла его.

Нельзя же оставлять в грязи такую святыню.

Аля остановилась первая.

– Что мы делаем? – спросила она. – Мы что, совсем сдурели?

– И правда, – Алена запыхалась, – но ведь она полицию вызовет, а что я скажу! Ты куда звонишь?

– Андрей? – Аля махнула рукой, отгоняя Алену. – Майора Коробицына мне. Срочно! Ах, на выезде? Ага, поселок Песочное, улица Лесная… тут и есть? Встречаем… – Ну вот, – она повернулась к Алене, – через минуту они тут будут. И давай расскажем ему все честно – и про тетку эту, и про наши общие неприятности. Он парень неглупый, разберется.

– Только про перстень ничего не скажу, это наша тайна.

– Само собой, – откликнулась Аля.

И прошипела, заметив, что в конце улицы показались машины:

– Да не сияй ты, как медный самовар! Ну не на свидание же он к тебе приехал, все-таки два покойника рядом!

Темно-синее ночное небо, усеянное крупными звездами, нависло над Средиземным морем. Двухмачтовый генуэзский корабль медленно шел на запад. На палубе вповалку спали воины-крестоносцы, возвращающиеся в Европу. Отдельно от них спали генуэзцы-корабельщики – кроме одного, который нес вахту на мостике возле руля. В единственной маленькой каюте на корме корабля спал, разметавшись на низкой кровати, предводитель крестоносцев, славный воин и выдающийся военачальник граф Балдуин Фландрский. Граф недавно был избран императором созданной крестоносцами Латинской империи и сейчас в преддверии коронации направлялся в свои северные владения, дабы решить вопросы престолонаследия и оставить надежных людей управлять Фландрией в свое отсутствие.