Бесстрашный горец - Ханна Хауэлл

Мэб остановилась и, нахмурившись, взглянула на Фиону:

– У Макфингелов всегда рождаются мальчики.

– Я хочу нарушить эту традицию. По крайней мере один раз.

– Понятно. Было бы очень хорошо, если бы у тебя ро­дилась девочка, но у Макфингелов бывают только мальчики. Скарглас ими кишмя кишит. Да и у тебя пятеро братьев. Правда, у Фингела родилось трое дочерей.

– А у моих родителей родилась я. Наша Джилли пода­рила Коннору девочку и чувствует, что вторым ребенком у нее тоже будет дочь. – Фиона улыбнулась, заметив на лице Мэб замешательство. – Джилли обладает даром предвиде­ния. Мысли и чувства людей для нее открытая книга. Вре­менами на нее нисходит озарение. Вот и сейчас она увере­на, что следующим ребенком у нее будет девочка. Мне так хочется, чтобы она была сейчас вместе со мной в замке, чтобы познакомилась с Эваном. Она бы объяснила мне, почему он предпочитает держаться от меня подальше.

– Эван не из тех, у кого душа нараспашку. Он спокой­ный, сдержанный мужчина. И хороший лэрд. – Мэб по­вернула на восток. – Пойдем в ту сторону. Там есть не­большой ручеек. По его берегам растут растения, которые могут нам пригодиться.

– Там полным-полно чертополоха, – заметила Фиона, идя следом за Мэб.

– Это как раз то, что нам нужно. Мне кажется, Эвану в своей жизни пришлось пережить слишком много потерь.

Фиона не сразу поняла, что Мэб сменила тему разгово­ра и вновь вернулась к ее и Эвана проблемам.

– Что ты подразумеваешь под словом «потери»?

– Он потерял мать и еще троих жен Фингела, когда был совсем маленьким. В последний раз Фингел женился, ког­да Эван был уже совсем взрослым и в матери не нуждался. Так что, можно сказать, матери он не знал. Он любил своих сестер, но они выросли и уехали отсюда. Потом у него по­явилась Хелена. Мне кажется, он потянулся к ней, приот­крыл ей свое сердце, а она его жестоко предала.

– Но я не Хелена и не обязана страдать за преступле­ния, которые она совершила.

– Не обязана, но, боюсь, тебе придется это делать. По крайней мере какое-то время.

– Ты считаешь, Эван боится, что я его предам?

– Нет, я так не думаю, но, может быть, это-то его и беспокоит. И потом, мне кажется, он никак не может пове­рить в то, что ты его жена и что тебе нравится с ним спать. Девушки из Скаргласа обращали на него не слишком боль­шое внимание, особенно после того как лицо его стало обе­зображено шрамами.

– Вот этого я никак не могу понять. Он сильный, строй­ный, и шрам нисколько его ив портит. – Фиона поймала себя на мысли, что оскорбилась за Эвана, и едва сумела сдержать улыбку. Ее радовало, что у него было не много женщин, и в то же время ей было неприятно, что женщины не обращали на него внимания.

– Вероятно, он просто не умеет ухаживать.

– А ты хочешь, чтобы за тобой ухаживали?

– Я бы против этого не возражала. Эван, конечно, не такой сладкоречивый, как Грегор, но иногда его слова доставляют мне истинное удовольствие. Просто мне хочется стать частью его жизни, знать, о чем он думает, что чувствует, какие планы строит. Он делится со мной своим те­лом и страстью, но больше ничем. Я хочу, чтобы он любил меня так, как я люблю его, но он держит меня на расстоя­нии, и я никак не могу завладеть его сердцем.

– Не торопись, детка. Эвану потребовалось двадцать девять лет на то, чтобы воздвигнуть стену вокруг своего сер­дца, чтобы превратиться в такого мужчину, каким ты его знаешь. Не может же он за один месяц измениться. Просто всегда помни о том, что ты первая девушка, которой он увлекся, от которой не смог отказаться. Первая, к которой он испытал настоящую страсть, которую уложил с собой в постель. Даже Хелена не могла этим похвастаться. Ей при­шлось соблазнить его, и для этого потребовалось прило­жить немало усилий.

От этих слов на душе у Фионы стало легко и радостно. Она хотела поблагодарить Мэб, но в этот момент они вы­шли на маленькую полянку, сплошь покрытую фиалками, и этот ковер был настолько красив, что все мысли об Эванс вылетели у Фионы из головы.

– Можно приготовить из этих фиалок душистое мыло, – прошептала Фиона.

– И духи, – прибавила Мэб.

– Вот только корзинка у нас слишком маленькая, да и помощь для того, чтобы собрать цветы, потребуется, – раз­мышляла Фиона и внезапно заметила, что Мэб ее не слу­шает. Она застыла на месте как вкопанная и напряженно прислушивалась. – Мэб?

– Кто-то едет, – сказала Мэб и медленно обернулась, И хотя Фиона попыталась уговорить себя, что бояться глупо, она не смогла полностью избавиться от страха. Сама она ничего не слышала, но, если Мэб права, это вполне может быть кто-то из Макфингелов. Она обернулась в ту сторону, куда смотрела Мэб, и в этот момент из тени дере­вьев показалось семеро всадников. При взгляде на того, что ехал чуть впереди, Фиона почувствовала, как кровь застыла у нее в жилах.

– Здравствуй, любовь моя, – протянул мужчина, и его чувственные губы тронула холодная улыбка.

– Мензис, – промолвила Фиона, тщетно борясь со стра­хом. – Когда я скажу, Мэб, беги, не жалея ног, направо от этой свиньи, – тихонько прошептала она, не сводя взгляда с сумасшедшего красавца сэра Раналда Мензиса, – беги!

Фиона сорвалась с места и помчалась налево. Оглянув­шись, она с радостью заметила, что Мэб тотчас же броси­лась направо. Чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из гру­ди, она неслась во весь опор. Хотелось взглянуть, как про­двигаются дела у Мэб, но Фиона подавила это желание, надеясь, что та тоже убегает со всех ног. За спиной слышались крики Мензиса и топот копыт. Понимая, что за ней гонятся, Фиона мчалась к кромке леса. Если она успеет скрыться за деревьями, всадникам не так-то легко будет ее догнать. Увы! Один из людей Мензиса догнал ее и, прегра­див дорогу, схватил за руку.

Яростно чертыхаясь, Фиона попыталась вырваться, не об­ращая внимания на внутренний голос, убеждавший ее, что ни­чего у нее не получится. Внезапно ей удалось вырваться, и она устремилась к лесу. За спиной раздались проклятия и ругань, свидетельствовавшие о том, что у нее есть шанс спастись.

– Фиона! Остановись! Сейчас же! – послышался голос Мензиса.

Голос прозвучал самодовольно, издевательски, но Фио­на подчинилась. Топота копыт больше не было слышно, преследовавшие ее мужчины остановились, значит, ее дело плохо. Она понимала, что должна бежать, мчаться навстре­чу вожделенной свободе, но Фиона почему-то останови­лась и повернулась лицом к Мензису. У нее упало сердце… Перед седлом Мензиса, исступленно болтая руками и нога­ми, висела Мэб.

– Отпусти ее, Мензис, – попросила Фиона. – Ведь от нее тебе никакой пользы не будет.

– Вот как? – ухмыльнулся Мензис и, схватив Мэб за волосы, отчего та сразу же перестала дергаться, и вытащив кинжал, приставил его к шее женщины. – А я думаю, эта корова еще на что-нибудь сгодится.