Капитан «Неуловимого» - Владимир Геннадьевич Поселягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прикинув, где они будут проходить, лодка вышла на позицию, ожидая. И вот они подготовились и рванули. Шли единым фронтом и, зная примерное местоположение и глубину, на которой мы работаем, готовили бомбы, надеясь хотя бы зацепить и повредить меня: повреждённую лодку легче добить.
Я приказал задрать корму и приготовиться. В таких условиях бить так, чтобы одна торпеда – одна цель, сложно. Поэтому ближайшего я атаковал, а по второму стрелять не стал: промажу. Если уж имеешь почерк и репутацию, нужно её поддерживать.
Корвет подорвался. Он тоже был старый, с Империалистической в строю, но мазутный, с турбинами. Торпеда попала в корму и разворотила её. Корабль сразу потерял ход и начал тонуть кормой вперёд, задирая нос. Детонации мин, к сожалению, не произошло, но и без этого у него не было шансов.
Каждое попадание команда встречала громогласным «ура», немцы же вертелись вокруг и выжидали. Общение в эфире продолжалось, уже всё более нервно. Стратегия быстрого прохода над лодкой со сбросом бомб не оправдала себя, более того, последовала потеря очередного вымпела.
Команды некоторых кораблей успели спустить несколько шлюпок, которые сейчас активно двигались на вёслах в сторону далёкого берега, едва видного отсюда, но больше, куда больше людей погибло: кто во время попадания, а другие – не продержавшись долго в ледяной воде. Один тральщик пытался спасать людей, но после попадания наш торпеды пошёл ко дну. Больше спасением товарищей немцы не занимались.
В общем, мной были атакованы восемь кораблей, из которых семь уже на дне, а один эсминец, который смог дать ход, медленно полз к берегу, двигаясь кормой вперёд. Именно к нему мы и направились на среднем ходу: нужно экономить энергию, а то скоро нечем будет драться.
Пока стояло затишье, немцы не сближались, шла экстренная перезарядка торпед. Используя тали и краны, все вместе перетаскивали их и подавали в аппараты. Я передал пока наушники акустику с приказом отслеживать всё вокруг, а сам прошёл в отсек с командирскими каютами, за которым находилась каморка врача.
– Ну как?
Вопрос был задан супруге старпома, стоявшей в дверях, потому как новоиспечённый отец сейчас командовал десятком матросов и старшин, заряжая кормовой торпедный аппарат, а старпом распоряжался на носу.
– Мальчик, – обернувшись, ответила она.
Пока шёл бой, успели пройти роды. Мальчика уже помыли, и он спал в самодельной тряпичной люльке из простыни.
Врач, вытирая руки, вышел к нам в коридор и, покачав головой, сказал:
– Когда палуба стала задираться и роженица со стола на меня поехала, я думал, брежу. Хорошо, что девчата помогли: удерживали её, пока подлодка то вставала на дыбы, то выравнивалась. А парень крепкий родился, три триста вес. Отца уже обрадовали, решил Иваном назвать.
– Ясно.
– А у вас как?
– Семь противолодочных кораблей на дно пустили, сейчас нагоняем эсминец, который тащится к берегу с пробоиной на носу. Остальные трое сбежали. Да, будем всплывать: нужны пленные, а они все промороженные, приготовьтесь с ними поработать. Узнаем, что и кого потопили, для внесения в журнал и рапорты. Ну и возьмём их с собой до Полярного как свидетелей, а то ведь не поверят.
– Да уж, я на флоте недавно, и мне самому с трудом верится.
Роженицу и ребёнка перенесли в каюту Озеровых, а врач стал готовиться принимать пленных. Мы поднялись на глубину тридцати метров, вышли на повреждённый эсминец, и я произвёл классический пуск. Рвануло в центре. Когда наша лодка показалась на поверхности, эсминец доживал последние моменты, заваливаясь на бок, к нам килем. Самолётов не было, и это радовало.
Сразу запустив дизеля, чтобы побыстрее зарядить аккумуляторы, мы направились к эсминцу. Там спускали лодки, и несколько из них, набитых до предела, уже отошли от борта обречённого корабля. Десяток матросов, вооружённых личным оружием, выбрались на палубу. Подойдя к одной из шлюпок, мы замедлили ход.
– Офицеры есть? – громко спросил я.
– Корветтен-капитан Теодор Фрайхер фон Махенхайм. Командир эсминца Z-20 «Карл Гальстер», – встав, представился один из немцев.
– Капитан-лейтенант Мальцев, Иван Иванович, – козырнув ему в ответ, преставился я, хотя в этом не было надобности: немцы меня опознали сразу, как только увидели. – Командир подводной лодки К-3. Капитан, я бы хотел знать, кого мы потопили. Предлагаю сделку. Вы переходите на борт моей лодки в качестве военнопленного и прибываете с нами в конечный пункт нашего похода. Этим вы спасёте своих людей и тех, на шлюпках, с других кораблей: я не буду расстреливать их из пулемётов. А добровольное сотрудничество значительно повысит уровень вашего комфорта во время пребывания в плену.
Думал капитан недолго. Кивнув, он сказал:
– Я согласен.
– Принять офицера на борт, – приказал я стоявшему рядом старпому. – Это наш пленный. Спустить вниз, приставить охрану, пусть врач его осмотрит. Остальных отпустить – это наше обязательство за добровольное пленение командира эсминца… Хм, думаю этот поход войдет в анналы истории подводного флота.
– Это да, столько немцев набили.
– Да нет, я про рождение ребёнка во время боя, – вздохнув, пояснил я. – Боюсь, мне это ещё долго поминать будут.
Спустившись, я взял в каюте фотоаппарат, и мы устроили фотосессию на фоне шлюпки с немцами. Так и фотографировали, пока плёнка не закончилась; женщины, принарядившись, тоже участвовали.
После этого мы на максимальном ходу направились прочь. Уходить под воду не торопились: да, авиация вот-вот появится, но аккумуляторы-то зарядить нужно. А немцев на шлюпках я действительно отпустил: слово нужно держать.
Вскоре показались пять самолётов – наскребли где-то, – так что мы снова ушли под воду. Пленный немец здорово помог нам с оформлением рапорта по бою, указав, где какой их корабль находился. Да и бортовой журнал тоже заполнили. Больше часа бюрократия заняла.
Немца мы устроили в старшинском кубрике, выделив ему койку: там народу много, присмотрят. Злости к нему мы не испытывали, скорее снисхождение победителей к проигравшему. Питался он с нами в кают-компании и был вполне тих и спокоен. Мы с ним часто общались, обсуждая перипетии разных боёв. Он оказался неплохим собеседником, вполне эрудированным. А команду переполняла гордость: все уже изучили наши рапорты и знали, что и кого мы потопили.
Дальнейший наш путь не был отмечен особыми событиями и проходил спокойно. Лишь однажды мы встретили судно в три тысячи тонн, под германским флагом да ещё и без сопровождения. Командовал атакой старпом: я решил, что ему необходим личный опыт, да и счёт пора открывать. Он зашёл классической атакой в борт по ходу движения судна и пустил торпеду, одну: видимо, с меня пример брал. Одной торпеды не хватило, пришлось добить второй.
После этого мы направились дальше. Через сутки днём обнаружили рыболовный траулер, довольно большой. И пусть шёл он
