Роман с куклой - Татьяна Тронина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я тебя ненавижу. Ты – СТЕРВА.
– Это я тебя ненавижу! – заорала Ева так громко, что у самой зазвенело в ушах. – Я вас всех ненавижу!..
Несколько секунд Михайловский смотрел на нее черными, совершенно безумными глазами, а потом ушел, шарахнув дверью. Еще через минуту Ева услышала, как муж выезжает на машине со двора.
Тогда она схватила с полки свою любимую куклу, «Принца», и швырнула ее в камин. Запахло паленой шерстью, задымился атлас, из которого был сшит костюм игрушки…
Но Еве не было жалко.
– Никто и никогда… Знать их больше не хочу!
Их – это мужчин. И Ярика, и прочих. А больше всех – Даниила Михайловского. Ведь он был ее мужем, а значит – главным ее врагом.
* * *– Шарики! Шарики!Шарики детские!Деньги отецкие!Покупайте, сударики, шарики!Эй, лисья шуба, коли есть лишни,Не пожалей пятишни…
На Вербной неделе Митя с Максом Эрденом гуляли по Москве. Снег давным-давно сошел, ярко светило солнце, заставляя всех прохожих щуриться.
По обе стороны улицы стояли деревянные, на время сооруженные ларьки, украшенные кумачом с надписями: «Здесь вафли», «Яр-базар», «Чудеса». Торговали живыми птичками разных пород и немилосердно жульничали – выкрашенные желтой краской воробьи сходили за канареек. Продавали аквариумных рыбок, черепах. Хорошо расходились детские игрушки и особые «вербные» чудеса – пищалки, «черти», «тещины языки», «американские жители», надувные свиньи, павлиньи перья…
Мимо Макса с Митей прошла толпа гимназистов младших классов, все с «иерихонскими трубами» – конусами из яркой бумаги с пищиками. Мальчишки разом загудели.
Митя с Эрденом им в ответ раздули «тещины языки» – свернутые в спирали бумажные трубки. «Языки» затрепетали, тоже запищали пронзительно…
Гимназисты с хохотом отскочили от юнкеров.
– «Американский житель», «американский житель»! Покупайте «американского жителя»! – гнусавил рябой продавец.
В стеклянной пробирке с водой, затянутой сверху резиновой пленкой, мотался маленький стеклянный чертик с рожками, хвостиком и выпученными глазками. Он плавал на поверхности воды, но если нажимали пальцем на резиновую пленку, он опускался вниз, крутясь вокруг вертикальной оси, затем снова поднимался. Почему эту игрушку назвали «американским жителем», осталось загадкой…
– Что, значит, дали тебе от ворот поворот? – спросил Макс, продолжая прерванный разговор.
– Ага… – невесело усмехнулся Митя. – И ты знаешь, ее отец в чем-то прав, и я его ни в чем не виню. В конце концов, всякий отец хочет счастья для своей дочери… Он ошибается только в одном – Соня не такая, как все прочие девицы.
– Кто бы сомневался…
– Нет, я серьезно! Есть люди, которые очень мало обращают внимания на то, что их окружает, они живут своей, внутренней жизнью… Такова Соня – она не будет счастлива, даже если в дворце из золота ее поселили! Будь она другой, я бы, Эрден, непременно последовал совету ее отца и расстался бы с ней. Но она без меня пропадет. И я без нее погибну. В общем, друг без друга мы не можем.
– «Нет повести печальнее на свете…» – вздохнул Эрден. – Ладно, не вешай нос! Вот станет твоя Сонечка совершеннолетней – и делайте что хотите…
Некоторое время они шли молча.
– Знаешь, мы жили очень скверно, – заговорил Митя. – Было нас пять человек – отец, мать, я с Ниной, бабушка… Жили только на те деньги, которые получал отец, а был он мелким служащим в одной конторе. Снимали квартиру за тридцать рублей в месяц – для нас это была почти непосильная сумма! Мать экономила каждую копейку, чтобы мы с Ниной были одеты «не хуже других». Отдали Нину в гимназию – это стоило еще аж шестьдесят рублей… Отец унижался, рыскал по городу в поисках дополнительных заработков, мать бегала в поисках дешевых распродаж, перелицовывала, переделывала старую одежду. Когда мы ходили в гости, она нам твердила – не брать там даже лишнего яблочка, делать вид, что мы сыты, что мы ничего не хотим… Нине она внушила, что только ее брак может исправить материальное положение семьи… Меня с трудом, путем всяческих унижений и интриг, отдали в военное училище, на казенный счет. Я не могу без Сони, но я не хочу, чтобы она прошла тот же путь, что и моя мать.
– И что ты собираешься делать? – с интересом спросил Эрден.
– Я собираюсь поступить в Академию Генштаба или военно-юридическую…
– Господи, Алиханов, там же очень большой конкурс!
– Да знаю я… – с досадой воскликнул Митя. – Но у меня нет другого выхода. Буду служить и параллельно штудировать учебники…
– Гуд лак… Как говорят англичане, – серьезно произнес Эрден. – Удачи!
– Откуда такие знания английского? – прищурился Митя. – Уж не мисс ли Рита Вернель тебя тайком учит?
– Отстань, – беззлобно огрызнулся тот.
– Нет, я определенно заинтригован…
– Алиханов, ты, надеюсь, слышал ту поучительную историю о некоей Варваре, которая была чересчур любопытна и поплатилась за то своим носом?..
– Ну тебя! Не хочешь – не говори…
Толкая друг друга локтями и дурачась, точно мальчишки, они дошли до Чистых прудов.
Лед на прудах почти растаял, лишь кое-где плавали на поверхности воды сизые льдины.
– Я тут недавно читал об одном офицере… Эх, жаль, я не моряк! – вдруг совершенно иным, спокойно-сдержанным тоном начал Эрден. – Так вот, начальник Русской полярной экспедиции барон Толль в 1902 году решился на рискованное предприятие – поиск легендарной земли Санникова. Он двинулся к северу Новосибирских островов по льдам и пропал в районе земли Беннета. И тогда один офицер, его товарищ и превосходный гидролог еще ко всему прочему, выдвинул отчаянный план – как найти пропавшую экспедицию барона Толля. Академия наук, которая занималась всеми этими проблемами, дала согласие. И в мае следующего года новая, уже спасательная экспедиция направилась в те места…
– Как звали офицера? – с интересом спросил Митя.
– Колчак. Александр Васильевич Колчак. Так вот, Колчак с командой таких же отчаянных смельчаков, тунгусами-сопровождающими, нартами и специальными ездовыми собаками отправился на китобойной шлюпке-вельботе в те места. Причем, заметь, сначала вельбот до моря пришлось везти на себе – его тащили собаки, а когда выбивались из сил, это делали люди. Майские снег и лед очень рыхлые, нарты с тридцатипудовым вельботом то и дело проваливались. Поэтому больше шли ночами, когда подмораживало, иногда приходилось топорами прорубать путь через громадные торосы.
– Да, не позавидуешь…
– Только к середине июля они вышли в море – ждали, пока вскроются льды. Но тут стал идти снег, практически не переставая, густыми хлопьями, заваливая вельбот и людей, которые на нем находились. Этот снег таял в течение дня и вымачивал людей хуже всякого дождя. Согреться было практически невозможно. А потом случился сплошной туман… В общем, только в начале августа они оказались на земле Беннета. Там случилась новая неприятность – Колчак провалился в ледяную трещину и едва не утонул. Но скоро он и его сопровождающие нашли то, что осталось от лагеря Толля.
