300 спартанцев - Наталья Харламова

Леонид выставил дозор, юноши приступили к разминке, упражняясь в беге и в прыжках. Это занятие бодрило и вдохновляло их. Мегистий с восхищением смотрел на их приготовления. Не уступали в мужестве и феспийцы, во всём подражая спартанцам. Все обменивались шутками, никто бы не мог подумать, глядя на этих бодрых красивых молодых людей, что над ними витает облако смерти. Одни фиванцы по-прежнему пребывали в унынии, они вяло чистили оружие, предстоящая схватка не увлекала их. В отличие от спартанских и феспийских юношей, которые мужественно готовились к смерти, они хотели выжить во что бы то ни стало.

Сердце прорицателя сжималось от жалости к цветущей юности любезных его сердцу героев. Он так восхищался и переживал за них, что совершенно не думал о себе. Он бы с радостью отдал свою жизнь хоть сто раз, лишь бы спасти их и Леонида.

— Мегистий, что это ты размечтался? — окликнул его Леонид. — Сейчас не время задумываться.

Застигнутый врасплох Мегистий не знал, что сказать.

— Я стараюсь угадать направление ветра, — нашёлся он, — чтобы решить, в какую сторону нам лучше отходить.

— Я уже всё продумал, мы будем держаться того высокого холма.

Он указал рукой на возвышенность слева.

— Там падает тень от высокой скалы, и потому не будет так жарко, по крайней мере, с одной стороны мы будем защищены.

— Может быть, стоит возвести на этом холме какие-нибудь оборонительные сооружения?

— Какие и зачем? У нас уже нет времени, пусть люди отдохнут. Незачем загружать их тяжёлой работай перед смертельной схваткой. Пусть они встретят смерть как воины — без лишней суеты. Мы будем полагаться только на свою доблесть, имея вместо стен мужество.

Ксеркс проснулся на рассвете. Он тоже тревожно спал в эту ночь. Едва он закрывал глаза, как его начинали мучить кошмары — он видел на большом холме блистающего латами Леонида. Огромного роста, как сказочный великан, он длинным острым мечом поражал его «бессмертных». Вокруг высились горы трупов. Ужас овладевал всякий раз сердцем Ксеркса. Ему казалось, что это кто-то из небожителей в образе Леонида крушит его армию, которая всё тает и тает, наконец, он остался один среди мёртвых тел, а Леонид, истребив всё персидское воинство, отбросил меч, сел на белоснежного священного коня, из тех, что возят колесницу Ормузда, и поскакал по горам, взмывая всё выше и выше вверх.

Стряхнув тяжёлый сон, царь вспомнил события прошедшей ночи. Настал великий день его победы.

«Это завистливые ночные духи так меня морочили и мучили во сне», — подумал он.

Он вышел из шатра и устремил глаза на восток. Из моря вставала пылающая громада солнца, окрашивая Малийский залив в пурпур. Он совершил жертвенное возлияние богу и, воздев к небу руки, молился о том, чтобы Ормузд даровал ему победу.

«Гидарн уже должен подойти к месту, пора поднимать людей на битву», — решил Ксеркс.

Трубачи протрубили боевой сигнал. Полки стали быстро строиться, показывая готовность сражаться.

Мановение руки Ксеркса — и толпы людей двинулись умирать за своего господина.

У стены уже ждали спартанцы. Увидев их, персы замедлили шаг. Ужас объял их. Они не в силах были двигаться дальше, читая свою смерть в глазах отважных юношей. Увидев их замешательство, спартанцы сами ринулись в бой, с ходу, с первого же удара поразив копьями сотни солдат. Со стонами, обливаясь кровью, они рухнули наземь. Битва закипела. Персы сражались вяло и неуверенно, новые воины подходили и тут же находили свою смерть. Не помогали ни бичи, ни уговоры, ни посулы. Солдат объял суеверный ужас перед горсткой ничем не уязвимых храбрецов, которых, казалось, невозможно было одолеть обычными человеческими средствами.

Ксеркс призвал магов и потребовал, чтобы они творили самые страшные заклинания, которые только знают.

«Где же Гидарн? Чего он медлит?» — в отчаянье думал он.

Тут, будто в ответ на его мысленный призыв, послышались позывные персидских рожков. Это Гидарн, услышав звон мечей, издали дал Ксерксу знать, что они на подходе. Персы приободрились и более уверенно ринулись в бой.

Сигнал услышали также и спартанцы.

— Сейчас будет трудновато, — предупредил Леонид своих солдат, — когда они полезут с той стороны стены, медленно и организованно отходим на холм слева, там после полудня будет тень, там и отдохнём, а пока поработаем как следует. Нам нужно успеть уложить их как можно больше.

— Ну, тень нам своими стрелами обещал обеспечить Гидарн, — заметил кто-то из солдат.

— Пока он не торопится выполнить своё обещание, — ответил другой.

— Будь уверен, персы народ честный и умеют держать слово, если сказал, значит сделает.

Они время от времени обменивались шутками, подбадривая себя.

Солнце уже приближалось к зениту, когда со стен посыпались «бессмертные» Гидарна. Ксеркс ожидал, что спартанцы дрогнут. И в самом деле, казалось, его ожидания были вознаграждены. Он с изумлением увидел, как часть эллинов стала бросать оружие и сдаваться на милость победителей.

— Ну вот вам ваши хвалёные спартанцы, а ещё говорят, что они никогда не сдаются! Что ты скажешь теперь, Демарат? — торжествующе воскликнул Ксеркс.

Глаза его горели невыразимым торжеством.

— Я скажу то же, что и раньше, как мог ты овец принять за волков? Шакалов за львов? Посмотри внимательно, разве это спартанцы? На спартанских щитах выведена буква «Л», что значит Лакедемон. А у этих жалких трусов на щитах буква «Ф», что значит Фивы. А спартанцы… смотрите, что они делают!

Ксеркс и сам теперь видел, что обознался. Юноши с круглыми щитами, на которых красовалась гордая буква «Л», медленно и уверенно отступали на высокий холм, который прижимался к высокой обрывистой скале, нависавшей над ущельем. Это было блестящее стратегическое решение. Феспийцам и лакедемонянам удалось пробиться на холм, откуда они, находясь сверху, умело поражали нападавших персов.

Пока Ксеркс наблюдал за этими манёврами, к нему привели сдавшихся в плен фиванцев.

— Как посмели вы вероломно биться с нами, когда клялись в верности и дали нам воду и землю? Вы всё будете казнены как обманщики и мятежники.

Фиванцы бросились на колени перед царём.

— Царь, ты можешь казнить нас, но прежде выслушай. Не по своей воле отправились мы в Фермопилы, союзники заставили нас. Мы делали всё, чтобы уговорить греков покинуть проход и посеять смуту между ними. Вчера мы первые подали эллинам пример, желая оставить упорных спартанцев. Но Леонид задержал нас. При первой возможности мы сдались.

— Хорошо, я помилую вас, вы не будете казнены, но всё же я не оставлю вас без наказания. Заковать их в кандалы, — приказал грозный владыка Азии, — заклеймить моим царским клеймом и как рабов отправить в Персию.

Фиванцы ушли, униженные и уничтоженные, проклиная час своего рождения.

Тем временем солнце стало клониться к западу. Герои бились без отдыха уже много часов подряд, но, что удивительно, они почти не чувствовали усталости. Казалось, за спиной у них выросли крылья. Все попытки персидских военачальников заставить своих солдат сражаться не помогали. Гений смерти витал над холмом, обоюдоострые мечи, грозно сверкая, поражали, не зная промаха. Каждый взмах вырывал из рядов персов новых бойцов. Ксеркс как заворожённый смотрел на это побоище, не в силах оторвать глаз. С каждым мгновеньем он становился всё мрачнее и мрачнее. Конечно, храбрецы были обречены. Сколь бы ни были они сильны и мужественны, не могут же они сражаться бесконечно! Но нынешнее сражение казалось ему проигрышем, самым большим в его жизни. Он уже почти не верил в победу.

— Сколько ещё в Лакедемоне таких воинов, как эти? — спросил он Демарата.

— Столько же, сколько граждан, способных держать оружие.

— И они сражаются так же отважно, как эти триста?

— Да, они все одинаково отважны. Все они будут защищать свою свободу до конца. Их можно убить, но невозможно победить.

В это время Ксеркс сделал знак рукой Гидарну.

— Довольно, я приказываю отвести войска. Слишком большие потери. Вам не одолеть их в ближнем бою. Пускай используют метательное оружие. Мы забросаем их копьями и стрелами.

Ксеркс понимал, что это был недостойный способ ведения боя, но теперь ему было не до чувства чести. Ему нужен был результат, он хотел покончить с Леонидом как можно скорее.

Небо разгоралось вечерними всполохами, окрашивая облака, окутывающие скалистые вершины Каллидрома, в разнообразные оттенки пурпура — от нежно-розового до кроваво-багряного.

— Леонид, они уходят! — торжествующе закричали спартанцы.

Но через несколько минут всем стало ясно, что развязка близка.

— Так поступают жалкие трусы! — заметил презрительно один из воинов.

— Я же говорил, что они выполнят своё обещание, только тень нам сейчас совсем не нужна. Вот завтра на жаре, другое дело.