Глубина (сборник) - Сергей Лукьяненко

– Ты говоришь так, словно они все извращенцы.

– Нет, конечно. – Вика улыбается. – Но запоминаются именно такие гости. Ни одна из наших девчонок не настучит на Стрелка. Тем более что ты не устраивал оргий и не брезговал сидеть с нами рядом.

– Точно?

– Леня, весь наш персонал из России, с Украины, из Белоруссии, Казахстана. Как ты думаешь, в этих странах развита любовь к правительству и крупному бизнесу?

– Таких извращений не замечал.

– О том и речь. За твой успех.

Мы пьем коньяк. Неудачник тоже присоединяется к нам. Его лицо невозмутимо, словно он пригубил чаю.

– А Кепочка? – вспоминаю я. – Уж он-то меня запомнил!

– Не та порода. Ярко выраженный ассоциативник… стучать на тебя он не станет.

– Мне он показался способным на многое.

Вика барабанит пальцами по столу.

– Леня… Кепочка всегда берет красный альбом. Это особая группа, в которой разрешено все. Не просто цепи, плети и мелкие радости садистов, а любые зверства. Убийства, расчленение тела… можно не продолжать?

– Сделай милость.

– Так вот, Кепочка этим не занимается. Он приходит к нам общаться разговаривать.

– И этим достал всех сотрудниц?

– Леня, когда солидный дяденька заказывает красный альбом, приводит девушку в подземелье и с криком «Я – вампир!» кусает ее в горло, это противно, гнусно, но понятно. Это просто болезнь. Когда ничем не примечательный юноша садится перед девчонкой и начинает говорить с ней по душам… когда он тратит деньги на то, чтобы за час-другой доказать ей, что она сволочь и грязная тварь, недостойная жить на Земле. Это страшнее, поверь.

– Почему? – неожиданно вступает в разговор Неудачник.

– Потому, что это проклятие. Право судить и право властвовать. Право на истину. Легко разобраться с дураком или зверем. Гораздо труднее с тем, кто считает себя сверхчеловеком. Умным, чистым и непорочным. Генералы, борющиеся за мир, правители, громящие коррупцию, извращенцы, осуждающие порнографию, – господи, мало ли их мы видели? Может, проклятие такое висит над людьми? Когда обещают порядок, жди хаоса, когда защищают жизнь, приходит смерть, когда защищают мораль – люди превращаются в зверей. Стоит только сказать: я выше, я чище, я лучше – и приходит расплата. Только те, кто не обещает чудес и не становится на пьедестал, приносят в мир добро.

Я чувствую, что они сцепятся всерьез. Торопливо встреваю.

– Стоп! Вика, давай без диспутов о добре и зле! Так можно объявить праведниками убийц и воров!

– Ты и сам вор, – замечает Вика.

– Я помогаю распространять информацию.

– А карманник учит людей бдительности. Только нужен ли этот урок многодетной мамаше, у которой сперли кошелек с зарплатой?

У меня есть миллион возражений. Я могу объяснить, что в работе дайвера кража чужих файлов не основное. Хакер, не входя в виртуальность, сможет сделать это с большим успехом. И есть разница между кражей и копированием информации – я не оставляю за собой пустых компьютеров. Какая разница для человечества, кто первым выпустит новый шампунь или лекарства от простуды?

Но я не хочу спорить с Викой.

– Извини. – Она касается моей руки. – Я не права.

– Почему же. Всыпала по заслугам…

– Извини… Понимаешь, Неудачник, мы упали в мир чистой информации. Мир вседозволенности. Можно воевать, распутничать, хулиганить. Не готовы законы, а самое главное – не готова человеческая психика. Наказаний в глубине практически нет – даже если тебя экскоммуницируют из сети, ты вправе войти под другим именем. Можно нарваться на неприятности, воруя информацию, но и здесь сдерживающие нормы мизерны. Попробуй докажи двенадцати присяжным, что именно мистер Джон Смит спер новую игрушку с сервера «Микропроза», передал ее Ване Петрову, а тот, с помощью Ван Хо, пиратски выпустил ее в продажу. Мир недоказуемых преступлений и ненастоящих смертей. Только боль в душе остается настоящей – но кто измерит эту боль, что скользнула по проводам и сжала твое сердце? У нас не осталось ничего, кроме морали. Смешной, ветхой морали. И оказалось, что быть негодяем или праведником куда удобнее, чем человеком… просто человеком, настоящим человеком.

– А что такое – человек? – говорит Неудачник. – Просто человек, настоящий человек?

– Я бы тебе объяснил, – отвечаю я. – Если бы был Богом. Кончайте, а?

– Но мне действительно интересно. – Неудачник по-прежнему говорит спокойным, даже равнодушным голосом, но в глазах его огонек азарта.

– Ты – человек.

– Почему?

Действительно, почему? Ведь я был готов считать его лишь хитрой программой. Я теряюсь, но Вика тоже смотрит на меня, ждет ответа, и я говорю.

– Не знаю. Ты не стрелял по людям в «Лабиринте», спасал несуществующего ребенка. Но ведь это самая абсолютная глупость… Ты цитируешь Кэрролла в подлиннике, но ведь человек – это не вызубренный запас знаний… Ты третьи сутки в глубине, и ничего, держишься…

Вика удивленно смотрит на Неудачника.

– И как ты вошел в виртуальность, непонятно… только ведь это не показатель человека, а совсем наоборот…

Он терпеливо ждет.

– Знаешь, это наверное – в нас, – говорю я, неожиданно для самого себя. – Для меня ты человек… потому что я хотел бы быть твоим другом.

Кажется, Неудачник растерялся.

– Здесь, в глубине, мы все в масках. Может быть, это и лучше, правдивее. Не знаю. Когда ты выйдешь в реальный мир, то можешь оказаться очень неприятным типом. Но здесь и сейчас я считаю тебя человеком. Этого никак не объяснишь.

– Может быть, тогда и лучше, что я не могу выйти в реальность? – спрашивает Неудачник. Смотрит на Вику, смущенно улыбается: – Ведь я не человек.

Приплыли.

Безумие, часть вторая.

Вика улыбается, разглядывая Неудачника, а у меня холодеет в груди.

– Вика… он не врет. Он никогда не врет, – говорю я, вставая. – Если не хочет отвечать, тогда просто отмалчивается… – Беру ее за руку, оттаскиваю от стола. Неудачник наблюдает за нами, печально и спокойно.

– Ты пошутил? – Вика вопросительно кивает Неудачнику.

– Нет.

– Он шутить не умеет, – подтверждаю я. – Ты не можешь выйти из глубины?

– Нет.

– Ты человек?

– Нет.

– Кто ты?

Молчание.

– Видишь? – почти кричу я. – Он не отвечает!

– Минуту назад ты назвал меня человеком, – говорит Неудачник. – Даже добавил, что хотел бы быть моим другом. Это была правда?

Моя очередь отмалчиваться.

– Ты говорил, что истина – здесь и сейчас, – продолжает он. – В глубине каждый может быть самим собой, без грима. Только душа… если верить в душу.

– Да, – говорю я. – Да. Я не врал!

– Тогда чем ты напуган? Моим признанием?

Киваю. Вика прижимается ко мне, и я чувствую, как вздрагивает ее тело.

Не ожидал, что она так испугается.

– Почему ты не сказал раньше? – кричу я.

– Я говорил достаточно, Леонид.

И тут Вика начинает смеяться. Взахлеб.

– Вы с ума сошли, оба! Ты – не человек? – Она вырывается, подходит к Неудачнику, берет его за руку. – Ответь!

– Что ты вкладываешь в понятие человек?

– Двуногое, лишенное перьев!

– Я – не человек.

Кошмар продолжается. Неудачник играет в свои игры, Вика растерялась, а я уже и не знаю, как разорвать цепь недомолвок и загадок.

Компьютерный разум невозможен! Не время, не время еще ему появиться на свет. Но я не в силах считать слова Неудачника ложью!

Зуммер, разрывающий тишину, – как избавление.

Вика отступает от Неудачника, открывает дверцу буфета, протягивает руку. Там среди банок, пакетов и коробочек валяется радиотелефон.

– Да? – не отрывая взгляда от Неудачника, произносит она.

Голос в трубке громкий, уверенный, он доносится до меня, и я узнаю его мгновенно.

– Пригласите Стрелка.

– Кого? – очень натурально удивляется Вика.

– Стрелка. Скажите, что Человек Без Лица хочет с ним поговорить.

Я делаю шаг и беру из ее руки трубку.

– Говори.

– Во-первых, я хочу вас поздравить, Стрелок. А во-вторых, предлагаю выйти.

– Хрен, – коротко отвечаю я.

– Стрелок, нет времени для игр. Я стою у главного входа. Но на этот раз я опережаю конкурентов лишь на пару минут. «Аль-Кабар» смог проследить ваш маршрут. Выходите.

– И что дальше?

– Вы получите обещанную награду. А я получу Неудачника.

Громкий, очень громкий телефон. Смотрю на светловолосого парня, который не считает себя человеком. На хмурящуюся Вику.

– Мне кажется, он не хочет идти с вами, – отвечаю я. – Извините.

– Стрелок, у нас был договор.

– Я не обещал отдавать вам парня. Из «Лабиринта» я его вывел, а остальное – наше дело.

– Ты много на себя берешь, дайвер.

– Кто-то должен принимать решения.

– Что ж, ты решил.

Голос исчезает. А через секунду пол вздрагивает, подкидывая нас к потолку, бревенчатые стены хрустят, изгибаясь. На меня падает картинка с изображением водопада – и журчание воды под ухом приводит меня в чувство.