Месть донатера - Марти Сью
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 38. Допрос
Реал. Москва.
— Гражданин Извольский, для ознакомления вам были переданы копии материалов дела и предоставлено помещение. Вы со всеми ознакомились материалами ознакомились? Время еще нужно?
— Да. Нет.
— Простите?
— Да, ознакомился. Нет, не нужно. — голос старика звучал глухо и безжизненно, словно монотонная речь старинной механической куклы. Извольский как-то сгорбился, съежился и обмяк- словно из мягкой игрушки выдернули стальной каркас, делавший ее твердой и объемной. За десять дней он разом постарел лет на двадцать, превратившись из возрастного ухоженного бизнесмена в потертого небритого бомжа. Элитная одежда и обувь без должной заботы выглядели уже сущими обносками, дополняя помятое морщинистое лицо с кругами под глазами от бессонных ночей и десятидневной щетиной.
— Владилен Романович, вы меня понимаете? — бывалый оперативник вглядывался в старика с нешуточной тревогой. Обвиняемый откровенно плыл и плыл нехорошо. Сумасшедший подозреваемый на суде- морока та еще.
— Может, вам нужно что-нибудь?
— Нужно? Мне? Уже не нужно… Ничего не нужно… — беспорядочно бормотал старик, путаясь в словах, а потом вдруг заговорил с жаром, торопясь и давясь словами, лишь бы успеть сказать, до того как перебьют:
— Вы ведь меня презираете. Презираете, знаю. Вам не понять. Вы не можете понять. Пока была Марта- был смысл. Да, пока была Марта. Вы не понимаете ничего. Она же так смущалась, когда просила денег на свои концерты, содержание учеников из провинции. Господи, какие-то жалкие гроши, копейки делали ее такой счастливой! Я- да мне плевать было, не понимал я этой музыкальной чуши- у меня ведь и слуха-то нет — я грелся в лучах ее сияющего лица! Она же искренне считала меня… Она любила меня! Вы не поймете, она ЛЮБИЛА МЕНЯ! Такого, какой есть. Двадцать лет прошло- а я не могу посмотреть ни на одну женщину. Не хочу смотреть- одни уродливые карикатуры! Когда пришла эта беда, я не понимал только одного. За что?! Я бы понял, если бы я- тогда уже было, за что- да уже раз на десять было! Но она?! Марта?! Это же ангел, чистый свет во плоти! Как так?! Я не смог ее вытащить- банально не хватило денег. Грязной резаной бумаги… Той самой, что я десять лет просто раздавал на всю эту благотворительность. Понимаете? Если бы я не слушал ее и не раздавал- она была бы жива. Пусть не любила меня, пусть ненавидела- но жила!!! И тогда… Да, тогда я решил- нет, не решил- поклялся, что позабочусь о нем- о единственном, что от нее осталось! Что он будет иметь все самое лучшее, что вся моя жизнь будет только для него! Плоть от плоти ее… Справедливости не существует! А значит никаких эмоций, никакой жалости! К черту все- важна эффективность! Прибыль! Благотворительность не работает- верьте мне, я испытал это на своей шкуре! Двадцать лет. Лучшее образование, лучшая одежда, лучшие машины- все лучшее! Лучшие женщины. Вы говорите- он изнасиловал… Может, он просто мстил этому миру, который оставил его без матери.
— Как же ты теперь посмотришь ей в глаза? — задумчиво протянул следователь:
— Ты же вырастил из ее сына конченного ублюдка!
— Неправда! — сорвался вдруг на визгливый фальцет Извольский:
— Ложь! У него было все-все самое лучшее! Я сделал для него все- слышите, все! Все, что было в силах человеческих! И даже больше! Я по двадцать часов в сутки не спал! Я под стволами ходил, чтобы у него было все! Меня заказывали четыре раза, а я выжил! Все для него!
— И? — голос следователя, напротив, был холоден и спокоен. Отдельные слова падали словно камни:
— Что. Ты. Вырастил? Законченного эгоиста? Потребителя? Насильника?
Смотреть на брызгающего слюной старика было противно, но он заставил себя взглянуть в глаза старого Извольского. И жестоко добил:
— Ты уверен, что именно о таком ублюдке она мечтала?
Старик завыл. Упав на пол, он свернулся в позу зародыша, раздирая лицо ногтями. Ворвавшийся дежурный попытался, было, усадить его, но следователь отрубил:
— В камеру!
Глава 39. Марта
Реал. Москва.
Истерического старика уже давно выволокли, но раздражение следователя никак не проходило. Пальцы жили своей жизнью и на экране визора вдруг, как живая возникла она- Марта Извольская, в девичестве Марта Карловна Нойберг- дочь обрусевшей и обнищавшей немецкой фамилии. Странно, но на фотографиях она была то откровенно нехороша, то поразительно прекрасна. Битый жизнью офицер всерьез грешил вначале на грим и ретушь- но на большинстве профессиональных фото она, как раз, и казалась непривлекательной и пустой куклой. А вот в джинсах, майке и в окружении голоногих детей — он жадно всматривался в бесхитростное конопатое лицо и словно видел улыбку матери. Своей, рано ушедшей, но намертво врезавшейся в память. МАМЫ. Той, что любит безо всяких условий. Той, что воспевают поэты и бродяги-сидельцы. Черт. В сети можно найти совсем не все- но десяток звонков по старым друзьям, давним знакомым и знакомым знакомых их знакомых постепенно дополняли образ, делая его все более целостным и завершенным. Логика говорила, что все это лишь пустая трата времени, но душа требовала во всем этом разобраться и понять.
Жизнь, что покруче любого романа, связала состоятельного уже бизнесмена и провинциальную учительницу музыки. Он приехал в ее захолустный задрипенск по совету бухгалтера, чтобы через благотворительность оптимизировать налоги. И без нее уехать уже не смог. Провинциальная простушка, воспитанная бедными немцами, она трогательно старалась быть ему настоящей женой и очень огорчалась, что никак не удавалось забеременеть и так же искренне торжествовала, подарив мужу долгожданного наследника. Драгоценности, Мальдивы и рестораны- эта сказка была не про нее — она жила и дышала классической музыкой, растворяясь в ней без остатка. Она дышала другими людьми и ради других людей- и когда сообразительный Извольский в день ее рождения тайком притащил дорогущий Veber не домой, а на сцену ее небогатой музыкальной школы, вывел ее в зал и снял повязку с глаз, а она расплакалась от счастья на его груди- он жалел только о том, что не купил премиальный Стенвей. Хотя прекрасно понимал, во что очень скоро превратится дорогой инструмент в самой обычной музыкальной школе. Она сдала в автосалон подаренную ей машину- причем за полную стоимость, разбередив до слез и соплей циника Колю Бережного — того самого, что мог эскимосам снег оптом
