Комплексное ЗЛО. Шкафы и Шпионки - Дарья Ямнова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начальство в нашу беседу не вмешивалось, но периодически недовольно вздыхало. Когда же нас и вовсе пригласили досмотреть выступления пришедших в себя после ужасной трагедии творцов, дарх снова запыхтел. “Госпожа Сатор, я безмерно рад, что наших адептов вы просто мучаете, а не учите их издеваться над другими. Хотя это спорный вопрос. Но все же, мы вас туда послали не саботаж устраивать с дочерью дипломата”. Ответить в присутствии юной госпожи Домео у меня возможности не было. Оставалось молчать и надеяться, что Табурет снова перестанет давить на уши и мозги. Надо же, так впечатлился, что даже записи зельеварения из академии заказал. Надеюсь, до урока с оборотницей не дошел, неуравновешенную адептку было жаль.
Занудное представление художников было хорошо скрашено нашими ядовитыми комментариями, благо пигалица опустила полог тишины, и мы, не стесняясь, веселились на всю катушку. При особенно удачных подколках, улыбочку себе позволяли даже молчаливые стражи дипломата.
И вот настал момент прощаться. Калири успел пару раз сообщить, что меня ждут с распростертыми объятиями для наиболее точного удушающего захвата. Мурес просто мрачно сопел, вообще ничего не комментируя. А я ждала этого самого трогательного момента расставания двух подруженек.
– Кони, это был такой замечательный день, – заявила юная госпожа Домео, – и ты даже не представляешь, как мне не хочется с тобой расставаться!
– Мне тоже, Агни, – самым тоскливым видом подтвердила я, – ты такая замечательная! Вот бы видеться с тобой каждый день!
– Приезжай завтра! – воодушевилась девица, но сразу же нахмурилась и добавила, – но только после обеда, с утра у отца какая-то там встреча.
В ухе раздался слитый воедино стон разочарования от Муреса напополам с Калири. Похоже весь день за спектаклем они следили вдвоем. Какое правильное решение со стороны оборотня. Все-таки у капитана нервы слабые, надо, чтобы ему кто-то сердечные капли успевал подносить.
– Ой, а у меня во второй половине дня занятия по этикету, отец ни за что не отпустит! – разыгрывая вселенскую скорбь, решила, что по мне плачет большой Эрусвальдский театр, – может, с утра до этой встречи?
– А ничего, что так рано? – задумалась Агнира.
– Мне не важно! Я просто хочу еще с тобой пообщаться. Какая разница рано или поздно? – последнее мной было сказано от души, и пигалица повелась.
– Решено! Приезжай к дипломатическому особняку Юнинлана к девяти! До одиннадцати у нас будет целых два часа, – наконец, с радостью согласилась девица.
И под опекой своих стражей покинула галерею искусств, быстро скрывшись в подъехавшей карете. В ушах стояла подозрительная тишина. А сбоку возникли “родственники”, которые меня в карету запаковали почти так же быстро, как охрана дочь посла.
А я обиделась на рогато-блохастый тандем. Как пилить и возмущаться, так они первые. Как хвалить, днем с огнем не сыщешь. Могли бы хотя бы сказать что-то в духе “отличная работа, госпожа Сатор”. Может у них кристаллы сели? До самого гостиничного комплекса в ухе больше не прозвучало ни слова. Меня также под ручки вытащили из кареты и отвели в мой номер. В тот самый, где утром проходило знакомство с родней. Теперь здесь никого не было, лишь мой костюм, аккуратно сложенный на постели.
Перекусить я успела хорошо на банкете и на ужин решила не идти. Почему-то была уверена, что где-то он проходит, а главный скупердяй разведки в жизни не разорится на подачу в номер. Переодеваться в костюм страшно не хотелось, оставаться в голубом кошмаре, тем более. Надежды оправдались при посещении ванной комнаты – там нашелся новенький одноразовый халат. Похоже, покои мне достались не самые дешевые. В эконом классе таких вещей не выдавали.
Едва успела сменить дурацкое платье и расплести косы, как ко мне без стука завалился Калири. Изучил задумчивым взглядом зельеварительницу, завернутую в халат, который был изрядно велик. Полностью проигнорировал гневное и возмущенное “стучаться надо!” и заявил:
– Скажи спасибо, что это я, а не Саарин. Пришел предупредить, что ты шагаешь по очень острому лезвию, девочка, – чрезвычайно спокойно проговорил Калири, – в тебе для нашего дела слишком много эмоций. Учись работать, если не по протоколу, то хотя бы в команде.
Это они мне так “спасибо” говорят? Что-то не очень похоже. Пока я осмысливала произошедшее, командир развернулся и собрался выходить. Полетевшее от злости заклятье “эрского отдыха”, должно было обездвижить оборотня на пару минут. Все остальные планы на волчару разбились так же, как моя магия об очень вовремя выставленный щит Калири. Мужчина повернулся и, с какой-то впервые продемонстрированной мне внутренней властью, сурово ответил:
– Я не истерящая адептка на зельеварении, госпожа Сатор. Одного “чиха” мне было достаточно, чтобы запомнить, насколько вы коварны и непредсказуемы, – ни секунды не шутя продолжил оборотень, – вот именно эти эмоции лишние. Не будь их, мне было бы гораздо сложнее понять, что нужно ожидать от вас предательства в любой момент. Вам плохо удается скрывать, как неприятно наше общество. Не грустите, такие зельеварительницы долго не держаться в разведке. И молитесь, чтобы Саарин узнал о “дыбе” и “эрском отдыхе” примерно… никогда.
На этом командир, наконец, вышел, с силой закрыв за собой дверь. Я осталась стоять в полной растерянности и непонимании, в чем меня только что обвинили. Отказывалась даже вникать в этот бред обиженного кем-то в далеком прошлом оборотня. Одно знала точно – пульсар вам под хвост, дядюшка Викраш, если после ваших слов я не стану лучшим сотрудником управления.
Спать отправлялась со злой решимостью узнать не только суть завтрашних переговоров, но и вообще вынести всю тайную канцелярию особняка Домео, до которой руки дотянутся.
Спала как убитая, вставала под звон кристалла, оставленного в тумбочке. Учитывая, что камешек помимо дребезжания орал “Подъем, рядовой!” голосом Калири, сомнений, кто оставил у меня эту гадость в комнате, не было. С кровати я подскочила, как ужаленная, с первого же приказа, перепугавшись очередного вторжения оборотня. В этом был весь блохастый, к пожеланиям прислушался, но гадость сделать не забыл. Вспомнились вчерашние слова командира, придав мне мгновенно бодрости. Подозрения в предательстве были особенно неприятны, поскольку не имели под собой вообще никакой почвы. В таких семьях, как моя, рождаются с клятвой верности королю на устах. Я ведь действительно и представить не могла, что Мурес – козел такого высокого полета. Да и убить если хотелось, то исключительно в контексте никогда больше в жизни это табуретище не видеть.
Голубой вчерашний кошмар уже был почти мной надет, как в дверь спальни постучали. То есть, в гостиную завалились без всякого предупреждения.
– Госпожа Сатор, я вам свежее платье принесла, –
