В преддверии бури (СИ) - Рудкевич Ирэн

— Но я… — тонко пискнул он.

— Это могущественный маг, Кай, к нему и на лигу подходить опасно. Сотрёт в порошок, коли слежку почует, — не терпящим возражений тоном произнесла я.

От страха за мальчишку, чуть было по глупости не сунувшего добровольно голову в петлю, потемнело в глазах. Наивный, он и представить себе не мог, какая смертельная мощь может быть призвана загнанным в ловушку, перепуганным магом. А я никак не смогу ему это объяснить, не раскрыв себя.

— Так я осторожно, что ж я, глупый разве? — начал было он, но я снова не дала ему договорить.

— Осторожно он, — проворчала я чуть спокойней. — А ежели не получится? Ежели с тобой случится что? С кого Швель три шкуры драть за это будет, догадываешься?

— С тебя сдерёшь, болтай тута, — надулся Кай.

Я в отчаянии возвела глаза к потолку. Как доказать ему, что беглый маг не сдастся без боя, а имперцы, вступив в этот бой, не станут думать, сколько мирных жителей, всего лишь оказавшихся слишком близко к месту схватки, погибнут, перетёртые жерновами столкнувшихся меж собой магических сил? Как удержать мальца от необдуманного риска? Разве что хитростью…

— Ладно, давай так сделаем, — я заговорщицки подалась к Каю. — Я схожу, разведаю, что да как. А ты сиди тут и носа на улицу не суй, за таверной присматривай, пока не вернусь. Вдруг посетитель какой зайдёт.

— А ежели маг энтот сюда завалится? — попытался вывернуться мальчишка — сидеть в таверне, пока на улицах происходит такое, ему совсем не хотелось.

— А ежели завалится, то тогда он под обычного работягу косить будет, нападать не станет, сделает вид, будто бы пива выпить зашёл. Так вот ты у него заказ прими, как ни в чём не бывало, а как на кухню уйдёшь, так заместо заказа задними дворами беги за стражей. Понял меня?

Конечно, ни в таверну, ни в какую-нибудь ремесленную лавку, ни ещё куда, маг не сунется, в этом я была уверена. Понял это и Кай — мальчишка насупился, обиженно сложил руки на груди, отвернулся, ничего не ответив.

— Гляди в оба, — строго велела я, хоть сердце и сжалось при виде едва заметных слёз, выступивших у него из глаз — хитрость не удалась, но подавальщик знал, что спорить со мной бесполезно.

Не глядя на него, чтоб не дать слабину, я накинула добротную куртку с длинным густым ворсом и вышла из таверны. Не по-весеннему морозный воздух защекотал щёки, шею, тщась забраться под одежду, и я торопливо зашагала по переулку, согреваясь движением.

С ближайшей улицы доносился шум толпы, выйдя на неё, я оказалась в сплошном людском потоке.

Тамра бурлила, как не всякий штормящий океан. Её мощёные камнем извивы улиц, то поднимавшиеся вверх, то вдруг меняющие уклон в обратную сторону, были заполнены людьми, будто трюмы рыбачьих кораблей — уловом; со всех сторон слышались возбуждённые шепотки:

— …Говорят, опасный…

— …Детей в жертву приносил…

— …Да все они, магики эти…

— …А имперцев-то, имперцев видели? Каковы красавцы!

— …Ох, что же это деётся-то? Так ведь и до войны недалече…

— …Да какая война, матушка, с миром пришли же…

Вполуха слушая обрывки фраз, я продиралась вперёд, расталкивая локтями человеческую реку, с любопытством ползущую на доносящийся с ратушной площади призыв глашатая:

— Многоуважаемые горожане! В вашем городе, возможно, находится опасный преступник. Дабы защитить благочестивых и законопослушных жителей, полномочный посол его императорского величества, дукс Айрон Боррен, от имени Империи заключил договор с выборными главами магистратов Торговых городов, а равно и с баронами, о временном пребывании в Альтаре, а особливо — в Торговых городах Тамре, Орино и Калласе, особых гарнизонов его императорского величества, усиленных магами-ищейками. Прошу вас, достопочтенные жители, не беспокоиться об их присутствии — их целью является поимка вышеозначенного преступника и, как только он будет найден и схвачен, воины Империи незамедлительно покинут Альтар.

Также его императорское величество обещает награду каждому, кто сможет сообщить сведения, что помогут нам быстрее выловить опасного беглеца. На стене ратуши, а равно и на других площадях Тамры, вывешен его портрет, вглядитесь повнимательнее. Если вы встречали данного человека, то смело обращайтесь к любому имперскому воину или магу. Прошу вас проявить бдительность ради общего дела и будущего укрепления дипломатических связей Торговых городов, баронств Альтара и Империи. Многоуважаемые горожане! В вашем городе…

Вот же лужёная глотка! Я поморщилась — чем ближе к площади, тем громче и назойливее звучал голос глашатая, наверняка усиленный магией, бесконечно повторяя заученный текст.

Наконец, тесно сгрудившиеся стены домов раздались в стороны; толпа вынесла меня на площадь и понесла дальше, к стене ратуши, где обычно зажиточные купцы да лавочники выводили мелом на специальной доске объявления о поиске работников. Там толпились люди, слышались перепуганные женские возгласы и гневные мужские. Стайка ребятишек, возбуждённо щебеча что-то неразборчивое, ужами выскользнула из толпы и умчалась в ближайший переулок — не иначе, искать отправились.

На самой доске, с которой кто-то предусмотрительно стёр все объявления, висел тот же портрет, что показывал мне Кай, с тем же текстом внизу. Горожане, кому повезло оказаться поближе, тыкали в него пальцами и возмущённо сжимали кулаки — для привычной к суетной, но безопасной жизни Тамры появление беглого преступника, да к тому же магика, являлось событием с большой буквы, не оставившим равнодушным ни стар, ни млад. А уж имперцы — так и вообще дело невиданное! Нет, имперские купцы довольно часто хаживали и в Тамру, и в Каллас, и в Орино, но чтоб Плащи…

Я вздохнула и стала пробираться прочь с площади: смотреть тут оказалось нечего, а слушать досужие сплетни так и вовсе не хотелось — вечером в таверне наслушаюсь. А пока пройдусь-ка я, пусть Кай за хозяйством присмотрит — не посмеет мальчишка до моего возвращения таверну покинуть. А там, глядишь, и Швель вернётся, пусть сам мальца образумит, чтоб не лез куда не следует.

Выбравшись из толпы, я медленно побрела в лабиринт переплетённых извилистых улиц…

Никакое известие, кроме, разве что, объявления немедленной войны, не может надолго остановить деятельную торговую жизнь. Город, взбудораженный было появлением имперцев, весьма скоро вернулся к привычному распорядку: заскрипели снасти рыбацких лодок, потянулись к порту вереницы гружёных доверху телег, зычно заголосили боцманы, восстанавливая пошатнувшуюся было за зиму дисциплину в командах кораблей, готовых вот-вот отчалить в сторону Архипелага, с утроенной силой застучали молоты в кузнях, завизжали пилы плотников, заполоскались на ветру полотнища натёртых солью кож, растянутых на деревянных жердях прямо у кожевенных лавок, и захлюпали в глинисто-песочном растворе мешалки зодчих, что готовились поправлять выщербленную метелями кладку мостовых да покосившиеся за зиму заборы.

За прошедшую седмицу жители Тамры успели привыкнуть к рыскающим повсюду имперским дозорам. Облачённые в подбитые мехом алые плащи (за них они и получили своё прозвание), из-под которых сверкали в лучах весеннего солнца тщательно отполированные доспехи, в шлемах, украшенных ровно остриженным алым же гребнем, при полном вооружении, солдаты, к всеобщему удивлению, вели себя вполне пристойно: девок не щупали, в тавернах не напивались, ночных драк не устраивали и не подавали вида, если вдруг слышали за спиной опасливо-недовольные шепотки. Они несли службу дисциплинированно и собранно, как и полагается элите имперского войска. Магики, прибывшие с ними, и вовсе простому люду на глаза не показывались; большую часть времени они проводили в выделенных им в ратуше покоях — до меня долетали отголоски творимой ими волшбы, но разобраться в хитросплетении этих чар мне было не по силам.

Но если присмотреться к городской жизни внимательнее, то можно было заметить и другое. Не стало на улицах праздных прохожих, куда-то запропали площадные лицедеи, что завсегда вылезают по весне со своими комичными сценками, не сновали к портнихам да по купеческим лавкам сосватанные по зиме девицы, не слышно было детских возгласов — позапирали мамки своих чад ненаглядных по домам от греха подальше, да и сами старались на улицу без весомого повода не выглядывать. Слышались лишь изредка призывы лоточников — и тонули в зычном, громком, усиленном магией речитативе глашатая, что продолжал надрываться, каждый день сообщая, что беглый преступник до сих пор не пойман.