Вольные стрелки - Густав Эмар

— Вот здесь надо перейти речку, — сказал он Ягуару, — здесь есть брод, вода будет только по пояс.

И, подавая пример, старик первым вошел в воду. Остальные немедленно последовали за ним. Как и сказал Охотник За Скальпами, вода здесь доходила только до пояса. Люди шли по трое в ряд, плотно прижавшись друг к другу, иначе они были бы унесены течением, чрезвычайно быстрым посредине реки.

Через десять минут весь отряд уже находился в пещере, из которой начинался потайной ход.

— Настал момент, — обратился Ягуар к отряду, — когда необходимо удвоить осторожность. Будем по возможности избегать пролития крови. Ни одного слова чтобы не было произнесено, ни одного выстрела чтобы не было сделано без моего приказа. Вопрос идет о жизни и смерти.

Затем, обратившись к Охотнику За Скальпами, он произнес твердым, решительным голосом:

— Ну, теперь откройте нам дверь!

Непередаваемое волнение охватило техасцев. Задние, забывая осторожность, поднимались на цыпочках, чтобы видеть, что делается впереди. Все напряженно ждали, когда падет та ничтожная преграда, которая отделяла их от врага.

Глава XV. УДАР ГРОМА

Но возвратимся на асиенду. Полковник и мажордом сошли в патио 23, где нашли в сборе полтораста человек, с которыми предполагалось произвести внезапное нападение на неприятельский лагерь. Транкиль, зайдя сначала к Кармеле и убедившись, что она спит крепким, восстанавливающим силы сном, согласно полученному приказанию, поспешил затем объяснить Чистому Сердцу и Черному Оленю, чего от них требует полковник.

Оба они послушно последовали за своим другом во двор, где уже были собраны солдаты.

Полковник разделил людей на три отряда по пятидесяти человек в каждом. Во главе первого стал он сам и взял с собой канадца, второй отдал под команду дона Фелисио, с Чистым Сердцем в качестве проводника, а третий отдал в распоряжение одного старого, опытного капитана, к которому прикомандировал проводником Черного Оленя.

Покончив с распоряжениями, полковник Мелендес дал приказ выступать.

Все три отряда вышли из асиенды через разные ворота. План полковника был очень прост: он хотел подойти к лагерю инсургентов с трех сторон и, не будучи замеченным ими, поджечь его сразу в трех местах, затем, воспользовавшись поднявшимся беспорядком, кинуться на инсургентов с криками: «Да здравствует Мексика!», помешать им собраться и приступить к тушению пожара, перебить как можно большее их количество и в полном порядке отступить к асиенде.

В то время, когда мексиканцы выступали из крепости, с ними случилось то же, что и с техасцами, которые в тот же самый момент выступали из своего лагеря, — их сразу окутал густой мрак. Полковник наклонился к Транкилю и сказал ему на ухо:

— Это благоприятно для успеха нашего предприятия.

В ту же минуту те же почти слова говорил и Ягуар, обращаясь к Белому Охотнику За Скальпами.

Все три отряда в молчании и совершенной тишине спустились с холма, идя индейской цепью, то есть гуськом.

Подойдя на некоторое расстояние к техасским укреплениям, все три отряда по заранее принятому соглашению остановились, как тигр останавливается и недвижно замирает на несколько мгновений, готовясь броситься на добычу, которую он подстерег.

Здесь отряды выстроились иначе — широким фронтом, каждый солдат растянулся на земле, и по сигналу, данному проводниками, они поползли как змеи, скрываясь в высокой траве и раздвигая перед собой кусты.

Мы сказали, что Белый Охотник За Скальпами, желая, конечно, чтобы гарнизон асиенды дель-Меските оставался в уверенности, что в техасском лагере все спокойно, воспротивился тому, чтобы будить апачских часовых, полагая, что бдительность их при настоящих обстоятельствах решительно не нужна, так как он был уверен, что мексиканцы не отважатся покинуть свои укрепления и не решатся на вылазку.

Направление, которое взял старик, помогло поэтому успешному выполнению плана полковника. Пойди он в другую сторону, техасцы неминуемо встретились бы с каким-либо из мексиканских отрядов, подавили бы его благодаря своей численности и поставили два остальных отряда в крайне тяжелое положение.

Транкиль, слишком хорошо знакомый со всеми хитростями индейцев, счел тем не менее необходимым убедиться, нет ли какой засады? Вследствие этого, подойдя к валу лагеря шагов на пятнадцать, он скомандовал остановиться, а сам змеей пополз вперед, в кусты и срубленные и нагроможденные здесь деревья.

Чистое Сердце и Черный Олень, которым он, прежде чем покинуть асиенду, дал самые подробные наставления, как действовать, сделали то же. Отсутствие проводников продолжалось довольно долго, по крайне мере оно показалось долгим людям, горевшим нетерпением сразиться с врагом.

Наконец Транкиль появился. Но лицо его было омрачено беспокойством, брови были сдвинуты. Это не ускользнуло от внимательно следившего за ним полковника.

— Что с вами? — обратился он к нему. — Не проснулись ли бунтовщики? Не заметили ли вы возбуждения в их лагере?

— Нет, — отвечал канадец, но взор его оставался упорно обращенным к неприятельскому лагерю, как будто он хотел проникнуть в тьму и разгадать окутанную ею тайну, — я ничего не видел, ничего не заметил, лагерь погружен в спокойствие — и самое глубокое, по-видимому.

— По-видимому?

— Да, так как невозможно, чтобы это спокойствие, эта тишина были естественны. Техасские инсургенты по большей части охотники, которым не привыкать к утомлению. Я могу допустить еще, что в первую половину ночи они могли не заметить, что апачи спят на своих постах, но чего я решительно не могу допустить — это чтобы за всю ночь ни один из этих людей, привыкших ко всяким невзгодам жизни в прериях и лесах, не проснулся и не прошелся бы убедиться, все ли в порядке. В особенности Ягуар, это — железный человек, он, кажется, никогда не спит и, хотя и очень молод, но так же осторожен и опытен, как только впору человеку, перешагнувшему на вторую половину своей жизни.

— Что же вы заключаете отсюда?

— Я заключаю отсюда, что лучше нам и не пытаться узнавать причину этой тишины, и как можно скорее возвратиться на асиенду. Или я ошибаюсь, но мне чудится, что эта непроглядная тьма таит в себе какое-то несчастье, и если мы не остережемся, оно падет на нас.

— Из слов ваших я делаю вывод, что вы передаете мне свои впечатления, а не то, что видели вы на самом деле.

— Правда, полковник, но если вы позволите, то замечу, что это — впечатления человека, для которого лес и прерия не имеют тайн и предчувствия которого редко бывают неверны.

— Да, все это, может быть, и верно, и мне надлежало бы последовать вашему совету, но теперь слишком поздно возвращаться назад — это значило бы показать солдатам, что я ошибся, а это невозможно. Мы должны, чего бы это ни стоило, испить до конца чашу, перенести все последствия нашей неосмотрительности и идти вперед, что бы ни ждало нас там. Удесятерим нашу осторожность и постараемся окончить начатое, насколько возможно сохраняя жизнь наших людей.