Злой рок Сейшельських островов - Марина Белова

Задрав голову верх, я невольно охнула. Двадцать пять этажей. Последний этаж отведен под пентхауз, балконы такие, что там можно не то, что цветы выращивать – сады разводить. Два первых этажа занимали продуктовый магазин, салон красоты, химчистка и фитнес-центр. К тому же перед домом была разбита отличная детская площадка с качелями и каруселями для малышей и волейбольной площадкой для детей постарше. Мечта, а не дом – все под боком. Странно, что этот чудо-дом не был огорожен узорчатым кованым забором.

– Дом построен от силы год назад. Знаешь сколько надо отвалить денег, чтобы купить в этом доме квартирку? – спросила меня Алина.

– Догадываюсь. Интересно, чем зарабатывает на жизнь Дмитрий Алексеев, если имеет возможность приобретать такое дорогое жилье? На банкира он не похож. На газового олигарха тоже.

– Наследство? От дяди из Америки? Ладно, чего гадать. Идем, человек нас ждет. У людей, которые живут в таких домах слово «время» является синонимом слова «деньги».

– Здравствуйте. Мы к Дмитрию Алексееву, – с почтением отрапортовала я консьержке.

– К Дмитрию Алексеевичу? Проходите, пожалуйста, семнадцатый этаж.

Скоростной лифт быстро вознес нас на нужный этаж. Холл поражал не столько размером, сколько обилием комнатных растений, которые стояли в несколько рядов на полу у окна…

– Да тут у них оранжерея, – пробормотала я, оглядываясь. На площадке было всего две квартиры, расположенные по обе стороны от лифта. – Нам туда.

Дверь открыл мужчина внушительного вида: он был и высоким, и крепким. В дорогом костюме выглядел весьма солидно.

Что-то подсказывало мне, что квартира принадлежит именно ему: «Но кто тогда Дмитрий? Мужчина не старый, ему от силы лет тридцать-тридцать, следовательно, Дмитрий в сыновья ему не годится. Хотя типаж один: крупный нос, густые брови, темные волосы. Вот только наш Дмитрий значительно ниже и худощавее, а этот мужчина просто богатырь. Может быть, Дмитрий приходится этому младшим братом? Или племянником?»

– Здравствуйте, а можно поговорить с Дмитрием Алексеевым? – приветливо улыбаясь, спросила Алина.

Мужчина улыбнулся в ответ.

– А это вы звонили? Дмитрий Алексеев это я. Собирался уже уходить, но разобрал интерес, кто такие Клюквина и Блинова, которых, по идее, я должен знать.

– Вы Алексеев?!! – вырвалось у меня и Алины одновременно.

– Другого здесь нет, – сообщил хозяин квартиры, с интересом разглядывая нас.

Наверное, в эту минуту на моем и Алинином лице застыло изумление в самой уродливой форме. Да я и сама чувствовала, что не контролирую ни раскрытый до неприличия рот, ни выпученные от удивления глаза. Наверное, видок у нас был, что ни на есть глупейший.

«Интересно, а Лена тоже здесь другая живет? А если та самая? Что это может значить? Что она постороннего мужчину выдавала за мужа? Впрочем, с посторонним человеком в одном номере не живут. Кажется, мы влипли. Как бы так его о жене спросить, чтобы не подставить Елену, если конечно, она та, которую знаем мы?» – думала я, смотрела на Алексеева и не знала, с чего начать.

Алина, так же, как и я, не могла собраться с мыслями. Пауза затянулась. Дмитрий стал откашливаться, намекая на то, что пора бы ему узнать, с какой целью мы пришли.

Понимая, что дольше молчать невозможно, я смущенно начала:

– Конечно же, другого Алексеева здесь нет. И нас вы, разумеется, никогда не видели. Вы вообще нас неправильно поняли. Я, когда с вами говорила по телефону, имела в виду, что, возможно, вы о нас знаете от своей жены… Лены… – «Лена» я произнесла через короткий промежуток времени, как будто не настаивая на том, что его жену должны непременно звать Леной.

– Ах, от Лены? – воскликнул Дмитрий. – Вы ее подруги?

Я и моя подруга синхронно кивнули. «Уже хорошо, что его жену зовут Леной, – порадовалась я. – Хотя бы эта Лена оказалась нашей знакомой, иначе этот деловой дядечка заподозрит нас в черт-те в чем. Например, в том, что мы ходим по квартирам и собираем для квартирных воров сведения о хозяевах квартир».

– Лен, это к тебе! – крикнул он вглубь квартиры.

Из комнаты вышла в атласном халатике Лена – наша Лена. У меня отлегло от сердца. Значит, нас не вышвырнут из квартиры или не сдадут в полицию. Если, конечно, Лена сама того не пожелает. И такой вариант возможен. Лично меня уже ничем не удивишь.

– Ты знаешь этих женщин? – строго спросил Дмитрий.

– Ну да, – растеряно произнесла она.

– Все в порядке? Бледная ты какая-то.

– Да, мне просто немного нездоровиться, – не отводя от нас глаз, тихо произнесла Лена. Кажется, наше появление здесь ее сильно перепугало. Несложно было догадаться почему.

– Может, позвонить доктору? – обеспокоился состоянием жены Дмитрий. Она мотнула головой. – Тогда я ушел. Не грусти. Встретимся вечером. Если надумаешь пойти гулять, подожди одиннадцати. К этому времени должна появиться Анна Петровна. Проследи, чтобы она чай и кофе купила. Пора менять домработницу. Тетка совсем память потеряла. Говорит, что через день чай покупает, а в доме нет ни чая, ни кофе, – пробурчал себе под нос Алексеев. Затем из шкафа достал пальто, быстро оделся и вышел.

– Хороший у вас муж, – делая ударение на последнем слове, сказала Алина.

– Хороший, – вяло протянула Лена.

– Зачем тогда его обманываете? – строго спросила я.

– А я не обманываю его, – затрясла головой она.

– Кто ж тогда тот Дмитрий? Тоже муж? Или заместитель этого мужа?

– Вы из сыскного агентства? Вас Дима нанял за мной следить? – она подняла на нас полные ужаса глаза.

«Логики никакой! Если бы нас нанял муж, зачем бы сюда пришли?» – про себя усмехнулась я.

– Да нет, мы вообще-то к вам по другому делу. А тот Дмитрий, полагаю, ваш любовник? – в лоб спросила Алина.

– Нет, что вы! Павел – друг детства.

– Павел? Интересно. А муж знает об этом друге детства?

– Нет, тут такая история. – Лена глубоко вздохнула и неожиданно разревелась.

– Что с вами? Выпейте что-нибудь. Где вода? – засуетились мы вокруг Лены. Девушка в буквальном смысле билась в истерике.

– Он меня не поймет, не простит, выгонит на улицу, – причитала она.

Взяв хозяйку под руки, мы завели ее в комнату и усадили на диван. Я побежала на кухню, плеснула в кружку воды прямо из-под крана и из своих собственных запасов достала несколько таблеток валерьянки.

– Выпей и успокойся, – велела я, протягивая Лене таблетки.

Сделав несколько глотков и немного успокоившись, она призналась:

– Я больше не могу это держать в себе. Я сойду с ума. Я не могу жить во лжи. Никто не может.

– Поскольку мы уже выяснили, что нас не нанимал ваш муж, и мы никакого отношения к нему не имеем, вы можете нам все рассказать, – очень спокойным голосом, чтобы не вспугнуть собеседницу, сказала Алина. – Вы переживаете из-за того, что изменили мужу? Эка невидаль? Женщины изменяют мужьям ровно столько же, сколько и мужья им.

– Я не изменяла Диме. Я его обокрала!

Алина взяла Ленину руку и ласково погладила ее:

– Мужчины должны тратиться на женщин. Они для того и существуют. Как вы его обокрали, расскажите. Может, не стоит так драматизировать ситуацию?

Глава 28

Родители Лены развелись, когда ей было двенадцать лет. Мама вышла замуж во второй раз, а отец, инженер – конструктор, уехал на Север, где очень скоро стал большим начальником. Девочка достаточно легко пережила развод родителей. Отчим оказался веселым и добрым. Она видела, как он любит мать и заботится обо всей их семье, включая старенькую бабушку. Отец часто звонил, присылал подарки и деньги, брал Лену с собой в отпуск на море. При сложившихся обстоятельствах одинокой Лена себя не чувствовала.

Трагедия случилась в одночасье. Мать с отчимом возвращались с дачи домой, машину занесло на мокрой после дождя трассе и вынесло на встречную полосу, по которой в это время ехал грузовик. Лобовое столкновение не оставило шансов на жизнь ни матери Лены, ни ее отчиму. Отец хотел забрать дочь к себе, но не успел: вертолет, на котором он летел, камнем рухнул вниз. В один месяц Лена стала сиротой.

Так получилось, что старенькая бабушка не смогла стать Лениным опекуном, а других родственников, которые захотели бы взять девочку к себе, не нашлось. В таких случаях детям одна дорога – в детский дом.

Девочке, выросшей в семье, всеми любимой и заласканной, трудно было ужиться с детьми, которые толком не понимали, что значит родительская любовь и забота. С первого дня у Лены не сложились отношения ни с детьми, ни с воспитателями. От природы неагрессивная и спокойная она забилась в угол. И, наверное, там бы и угасла, если бы не Паша, мальчик, волей судьбы, попавший в детдом в достаточно взрослом возрасте. У него не было отца, а мать умерла, когда ему не было и двенадцати.

Павел стал опекать Лену, был для нее и другом, и защитником. Однако со временем Лене многое перестало нравиться в друге, но, принимая от него помощь, она принимала его таким, каким он был: временами злым, агрессивным и чересчур расчетливым. Лена, выросшая в полном достатке, не понимала, как можно списать у своего товарища контрольную работу, а потом ту же работу продать другому ученику. Без зазрения совести подставить и за глаза оговорить своего друга. Ангельская внешность и тихий вкрадчивый голос Павла вводили в заблуждение и товарищей по детдому, и педагогов. Одна Лена знала, каким может быть Павел, знала, но молчала. И у нее были на то свои причины.