Суд последней надежды - Эрл Гарднер

Газеты разошлись по городу.

Бейли, уехавший в какой-то отдаленный район Флориды, позже настаивал, что понятия не имел обо всей этой суматохе. По его словам, он всего лишь ждал, когда все уляжется.

Но ничего не успокаивалось. Ветер общественного негодования превращался в жаркое пламя предубежденности.

Наконец Бейли был найден. Его арестовали, и лишь тогда он, как явствует из его слов, узнал об убийстве. Никто ему, конечно, не верил. Он был доставлен обратно, отдан под суд, обвинен в убийстве первой степени и приговорен к смерти судьей, который потом, сев за стол, написал прошение губернатору штата с просьбой отсрочить исполнение приговора.

Такова была суть этого дела.

Бейли подал апелляцию, но вышестоящий суд отверг ее.

Начальник тюрьмы Орел Дж. Скин, который имел смелость обладать собственным мнением, будучи настоящим южным джентльменом, который ровно относился ко всем заключенным, вверенным его попечению, не верил в виновность Бейли.

Он уже успел достаточно хорошо познакомиться с Бейли, когда тот отбывал у него предыдущие сроки. Он считал, что Бейли не принадлежит к тому типу преступников, которые способны совершить такое преступление, и «тюремный телеграф» подтверждал его точку зрения, считая, что Бейли невиновен. Начальнику тюрьмы решительно не хотелось препровождать Бейли на электрический стул и включать рубильник, но выбора у него не было.

И тогда Скин вспомнил о Томе Смите.

Необходимо напомнить, что Том Смит был начальником тюрьмы штата Вашингтон в Валла-Валла и, как это обычно бывает, был хорошо знаком с большинством своих коллег. Все они были членами Тюремной ассоциации и встречались на своих съездах раз в год.

Когда Том Смит оставил свой пост ради работы в составе Суда Последней Надежды, среди тюремной администрации ходило много разговоров по этому поводу, и Скин, который хорошо знал лично Тома Смита и любил его, снимая телефонную трубку, решил найти его, в какой бы части Соединенных Штатов он ни был.

В это время Том Смит, доктор Лемойн Снайдер, Алекс Грегори были в Лансинге, занимаясь делом Вэнса Харди.

Скин дозвонился до Тома Смита в четверг днем и после краткого разговора условился о встрече на следующий день. В первой половине будущей недели Роберт Бейли должен был умереть на электрическом стуле.

Смит, Грегори и я ехали всю ночь, рано утром прибыв в Мондсвилл, где находилась тюрьма.

Гарри Стигер на ночном самолете из Нью-Йорка уже успел прибыть на место и встречал нас.

Поговорив с начальником тюрьмы Скином, мы отправились на встречу с Робертом Бейли.

Бейли был тощ и изнурен, но понятлив и сообразителен. Мысли о грядущей встрече с электрическим стулом не покидали его. Он не мог есть — желудок отказывался принимать пищу. Он не мог спать. Он был на грани нервного срыва.

Грегори считал, что в таком положении Бейли может пройти тест на полиграфе, и его ответы дадут ценные показания. Бейли охотно согласился на испытания. Он был согласен на все, что представлялось ему последним шансом, последней соломинкой, за которую он мог бы ухватиться.

Я сидел в комнате, где Грегори готовил Бейли к испытанию на полиграфе.

Может, из-за нервного состояния, в котором находился Бейли, или, может, из-за серьезности ситуации, Грегори хотел быть совершенно уверен в своих выводах. Он попросил меня оставить помещение, и все утро вплоть до полудня провел с Бейли, задавая ему вопрос за вопросом.

В конце концов Грегори заявил, что, по его мнению, Роберт Бейли не имеет отношения к этому убийству.

Перед нами встал целый ряд вопросов.

До столицы штата добираться было непросто, но встав в субботу рано утром, мы двинулись в дорогу, чтобы поговорить с судьей, который рассматривал дело Бейли.

Судья оказался в достаточно сложном положении. Он не хотел говорить «для прессы», но, «читая между строк» его повествования, мы получили исчерпывающую картину дела и отношения судьи к нему. Он так же дал нам копию письма, отправленного им губернатору Паттерсону.

Было около полудня в субботу. Воздух постепенно раскалялся, и мы понимали, что все, у кого есть такая возможность, постараются удрать из душного города на природу. До утра понедельника было невозможно предпринимать какие-то официальные шаги. Но смерть Роберта Бейли была назначена на первую половину будущей недели. В понедельник утром Стигер уже должен был быть в Нью-Йорке. Ситуация в Мичигане была раскалена буквально до точки плавления, и мы должны были хотя бы в понедельник вернуться в Лансинг.

Скин позвонил секретарше губернатора Розалин Функ и объяснил ей ситуацию. Она прекрасно разбиралась в том, что важно, а что — не очень, и знала отношение губернатора к этому предмету.

Пока Скин говорил с миссис Функ, я прикинул, что наши шансы увидеться сегодня с губернатором Паттерсоном равняются одному к тысяче, а в понедельник утром мы должны были хотя бы вернуться в Лансинг.

Начальник тюрьмы повесил трубку.

— Что она сказала? — спросил я.

— Она сказала, что дело достаточно серьезно, и она попытается лично связаться с губернатором. Через десять минут мы будем ей снова звонить.

Через десять минут миссис Функ передала нам слова губернатора. Я был несказанно поражен.

Губернатор Паттерсон планировал уехать из города на уик-энд, но миссис Функ передала нам его слова:

— Эти джентльмены — достаточно известные люди. Они дорожат своим временем. Но они жертвуют им в интересах справедливости. Я лично думаю, что Роберт Бейли виновен. Я просматривал протокол судебного заседания и не вижу оснований для возражений. Я считаю, что закон тут применен правильно. Но если эти джентльмены готовы пожертвовать своим уикэндом, я должен сделать то же самое. Я встречусь с ними в моем офисе в Капитолии штата в половине второго дня.

Губернатор Паттерсон относился к тем чиновникам, которые с полной ответственностью несли груз своих обязанностей, он старался быть совершенно честным по отношению ко всем, независимо от личных или политических соображений. Он встретил нас с радушием и вежливостью и говорил с нами с предельной откровенностью. Он был горд своим постом, и его штат так радушно отнесся к нам, что я до сих пор считаю Западную Виргинию самым гостеприимным из всех штатов, где мне приходилось бывать.

Ровно в половине второго мы были в кабинете губернатора. Электрическое освещение во всем здании было отключено, и кондиционеры не работали. В кабинете было жарко и душно, но он уже сидел здесь, готовый выслушать то, что мы должны были ему сказать. Он стал задавать вопросы. Мы не выходили из его кабинета с половины второго до пяти часов; затем губернатор Паттерсон созвал прессу и объявил, что в силу определенных обстоятельств он принял решение отложить казнь Бейли, он поддерживает наше желание провести дальнейшее расследование и собирается отдать распоряжение полиции штата Западная Виргиния оказывать нам всяческое содействие и помощь. Бейли не будет казнен, пока остаются хоть какие-то сомнения в его виновности, и нам будут предоставлены все возможности для расследования.

Мы всецело погрузились в расследование дела Бейли, и во многих смыслах оно оказалось одной из самых удивительных историй. Факты никак не согласовывались один с другим и никак не удавалось подогнать их друг к другу. Например, свидетельница, которая вскоре после ареста Бейли опознала в нем человека, что вел машину, откуда была выкинута жертва, столь же уверенно утверждала, что машина, которой в тот день, вне всяких сомнений, управлял Бейли, решительно отличается от той, за рулем которой сидел убийца.

Женщину, ставшую жертвой преступления, подсадил в свою машину человек, опознанный как Бейли, примерно в 3.45, пообещав, что отвезет ее или в больницу, или же к ней домой, но на самом деле ни там, ни там ее не оказалось. Незадолго до полуночи она была найдена лежащей на обочине улицы в Чарлстоне, на том месте, где ей просто невозможно было оставаться незамеченной хотя бы полчаса. Шейные позвонки у нее были переломаны, но она еще была жива. Ее спешно отправили в больницу, где она и скончалась.

Как передали членам ее семьи, она сказала, что человек, виновный в ее смерти — это «Боб-стекольщик». Роберт Бейли и был стекольщиком.

Существовало множество противоречивых свидетельств.

Одна туфля женщины была найдена на том месте, где она выпала или была выкинута из машины. И хотя ее нашли поздней ночью совершенно в другом месте, водитель санитарной машины «скорой помощи» был совершенно уверен, что на ногах у нее были обе туфли.

Почти каждое доказательство по делу опровергалось другими показаниями.

В конце концов мы пришли к выводу, что все свидетельства по делу представляют собой невообразимую путаницу. И в силу совершенно естественных сомнений вина Бейли не могла считаться доказанной. Встретившись с обвинителем по делу, мы отправились к губернатору Паттерсону сообщить ему, что нам удалось выяснить.