Последний поход «Новика» - Юрий Шестера

— Браво, господин штабс-капитан! — воскликнул адмирал, и все одобрительно заулыбались.

— А подпоручик пусть пока походит капитаном — я не буду на это в обиде! Тем более что его эполеты стали вроде бы и капитанскими, но, заметьте, господа, без бахромы штаб-офицера, — улыбнулся и старший инженер-механик, а Игнатьев даже порозовел от его шутки.

— Спасибо, Иван Иванович! Выручили! — и командир, повернувшись к адмиралу, пояснил: — Механикам зачастую приходится решать и не такие задачи при поломках машин и механизмов. Да к тому же в условиях ведения боя с неприятелем, в чем я лично убедился как на миноносце «Бесстрашный», так и на крейсере «Новик».

Механики благодарно посмотрели на своего командира. Не часто им приходилось слышать столь лестные слова, а тут еще в присутствии самого адмирала.

— Вы правы, Андрей Петрович. Корабль без хода — это уже вовсе не корабль… Достаточно вспомнить хотя бы печальную участь «Рюрика», оставшегося без хода во время боя в Корейском проливе с крейсерской эскадрой Камимуры, — и адмирал тяжко вздохнул.

Затем взял в руку бокал. То же сделали и все присутствующие.

— За офицеров крейсера «Богатырь», принимавших участие в великом деле — снятии его с каменных рифов и возвращении в боевой состав флота!

— Могу ли я, Андрей Петрович, пригласить господ командиров в вашу каюту? — спросил адмирал и, заметив оттенок недоумения в их глазах, пояснил: — Я хотел бы ознакомить вас, господа, с одной из родовых традиций командира «Богатыря».

— Вы заинтриговали нас, Карл Петрович! — сдержанно заметил командир «России», явно ревнуя к тому вниманию, которое их начальник уделяет командиру «Богатыря».

Это не ускользнуло от внимания адмирала.

— Мы же с вами, господа, в гостях у Андрея Петровича, командира крейсера, офицеры которого отмечены самим государем императором!

— Прошу вас, господа, проследовать в мои апартаменты!

Когда все уселись в кресла в командирской каюте, которые расторопный Федор дополнительно принес из адмиральской каюты, Андрей Петрович достал из тумбочки две бутылки мадеры и поставил их на стол.

— Вот это и есть одна из традиций рода Шуваловых — угощать гостей исключительно мадерой, — пояснил он.

— Шувалов, Шувалов… Это, случайно, не представитель вашего рода, автор приключенческого романа в двух частях, которым мы зачитывались еще в Морском корпусе? — заинтересованно спросил командир «Громобоя», а командир «России» поддержал его кивком головы.

— Один из них, господа, — с гордостью за предка подтвердил тот. — Андрей Петрович Шувалов, мореплаватель и ученый, — мой прадед.

— Вы можете гордиться своим предком, Андрей Петрович, тем более вашим полным тезкой! Однако фамилии Шувалова и Чуркина как-то не совсем сочетаются… — заметил командир «Громобоя».

— Все очень просто, Лев Алексеевич. У моего прадеда из наследников была только дочь. Она вышла замуж за Чуркина, а он скоропостижного скончался в Бухаре от желтой лихорадки, будучи там помощником русского посланника. Поэтому с трехлетнего возраста ее сына, то есть моего отца, воспитывал его дед, Андрей Петрович Шувалов. Потому-то мы и относимся к роду Шуваловых, — пояснил он командиру «Громобоя».

— У вас прекрасная родословная, Андрей Петрович. А главный герой этого романа, поручик, если мне не изменяет память, действительно любил, если так можно выразиться, «баловаться» с Фаддеем Фаддеевичем Беллинсгаузеном[101] именно мадерой.

— Должен уточнить, Лев Алексеевич, — заметил тот. — Главный герой романа, то есть мой прадед, действительно был поручиком, но гвардии.

— Прошу прощения, Андрей Петрович, но это действительно существенное упущение с моей стороны! — приложил тот руку к сердцу.

— Ну что же, господа, мы уже благополучно выяснили все аспекты традиции рода Шуваловых, и не пришло ли время приступить к исполнению этой самой традиции? — подвел итог адмирал.

— Вы, Карл Петрович, как всегда, не упускаете из вида содержательную нить любого события! — признательно произнес хозяин каюты и, вызвав вестового, приказал накрыть стол на четверых.

Когда это было исполнено, вестовой вопросительно посмотрел на Андрея Петровича.

— Все правильно, Федор, принеси фрукты из буфета кают-компании.

И тот метнулся выполнять приказание.

— Вы, Андрей Петрович, как вижу, уже научили своего вестового разговаривать с вами взглядами? — добродушно усмехнулся адмирал.

— Ничего удивительного в этом, Карл Петрович, нет. Ведь именно в вашем присутствии он получил от меня нагоняй как раз за эти самые фрукты. А дважды наступать на одни и те же грабли свойственно только идиотам, к коим мой вестовой ни в коем случае не имеет какого-либо отношения.

— Исчерпывающий ответ для бестолкового адмирала! — от души рассмеялся тот.

Заулыбались и командиры — только умный человек может позволить себе подшучивать над собой, да еще в присутствии своих подчиненных.

— Вообще-то я должен от всей души поздравить вас, Андрей Петрович, с еще одним моим немаловажным наблюдением!

— Это вы о чем, Карл Петрович? — озадаченно спросил тот, прикидывая на всякий случай в уме возможные варианты.

— С тем, что за столь короткий срок вас успели по-настоящему полюбить офицеры крейсера. Я имею в виду не уважение к командиру в соответствии с его служебным положением, а именно любовь. Ведь их взгляды, обращенные на вас во время процедуры вашего награждения, не могут обмануть. Ни в коем случае! — подчеркнул он. — Ведь это — главный индикатор отношения подчиненных к своему командиру.

— Наверное, это произошло потому, что я был назначен командиром в самый переломный момент — быть «Богатырю» боевым крейсером или нет, — смущенно ответил Андрей Петрович, хотя душа его пела от столь высокой оценки опытного адмирала.

— Это произошло потому, — не принял адмирал его ответа, — что их командиром был назначен инициативный и думающий офицер и, смею предположить, справедливый. Я, может быть, несколько кощунствую, но именно вследствие печальной гибели «Новика» этот офицер оказался во Владивостоке. И в нужный момент. Ведь инженеры-механики чуть было не прослезились, когда вы, Андрей Петрович, совершенно справедливо отметили значение их труда в жизни боевого корабля. А это, поверьте мне, дорогого стоит, господа командиры. Да вы это и сами знаете не хуже меня, — усмехнулся он.

Затем широко улыбнулся:

— Мы, господа, сидим рядом с офицером, произведенным высочайшим рескриптом в чин капитана 1-го ранга, а я что-то не наблюдаю соответствия этого с внешним видом мундира уважаемого Андрея Петровича.

Командиры понимающе заулыбались.

— Кстати, я располагаю сведениями, что вы заранее знали о моем представлении вас к этому высокому воинскому чину. Так в чем же тогда дело, Андрей Петрович?!

— Дело в том, что я моряк, Карл Петрович…

— А посему боялись сглазить столь знаменательное событие в вашей служебной карьере, — закончил за него адмирал.

Командиры с улыбками понимающе закивали головами.

Адмирал вынул из внутреннего кармана мундира погоны с двумя «просветами», но без звездочек на них.

— Предполагая именно такой ход рассуждений уважаемого Андрея Петровича, я, разумеется, не стал приобретать эполеты, но на погоны капитана 1-го ранга все-таки разорился, — и, улыбаясь, протянул их командиру «Богатыря».

— Благодарю за заботу, Карл Петрович!

— Не стоит благодарности, Андрей Петрович! Свой высокий воинский чин вы честно заслужили своими делами. Но, кроме того, мы располагаем бесценным опытом вашего старшего инженера-механика, — смиренно произнес адмирал и, подойдя к нему, сковырнул десертным ножом по три звездочки с каждой его эполеты. — Ну, чем не капитан первого ранга?!

Командиры крейсеров дружно зааплодировали.

Андрей Петрович открыл бутылку и разлил мадеру по бокалам. А тут подоспел и вестовой с двумя вазами, наполненными фруктами.

— Да этих фруктов, Федор, хватит, как минимум, на ящик мадеры! — озадаченно заметил командир.

— Так приказали их высокоблагородие господин старший офицер, — ответил тот.

— Узнаю Владимира Ивановича! — подтвердил командир и протянул вестовому погоны: — Смени их на моем повседневном мундире!

Тот взял погоны, быстро зыркнул на эполеты своего господина, а затем и на орденский крест на его шее, и его лицо просияло:

— Поздравляю вас, ваше высокоблагородие, с чином капитана 1-го ранга и орденом Владимира!

— Спасибо, Федор. Ступай!

— Я мигом, ваше высокоблагородие! — с сияющим лицом выскочил он из каюты.

— Ну вот, Андрей Петрович и вестового успел влюбить в себя! — притворно воскликнул адмирал и, встав, поднял бокал: — За великое дело, которое вы сотворили с вашими офицерами и всей командой!