Маг моего сердца - Марина Дробкова

Отставив чашку, я вцепилась в одеяло, комкала его, не желая брать свечу в руки. Наконец, пересилив себя, достала артефакт из подсвечника и дунула что было сил. Пламя занялось. Высоко над ним возник купол, под которым засветился экран. Изображение было даже четче, чем у творцов в Лиге.

– Здравствуй, Бренна, – бесстрастно произнес Ральф.

Он был в мантии – официально, как одевался крайне редко, разве что для церемоний. Под глазами я заметила круги, но больше никаких признаков усталости или переживаний не было.

– Выглядишь утомленной, – заметил Верховный контролер. – Ты нездорова, я слышал.

– За что? – с ненавистью глядя на него, только и смогла выговорить я.

«Ты еще спрашиваешь?» – сказали его глаза. Но вслух он спокойно ответил:

– Не понимаю, о чем речь. Я в курсе ситуации, поскольку сегодня вечером моя очередь выносить решение на суде семиугольника. Думаю, ты выбрала единственно приемлемый для себя вариант с этим судом, но, как мне кажется, ожидания не оправдались, не так ли?

Я вспомнила все разом. Джон, Сара, Рихард – они все сказали: «Нет». Трое из семи. Теперь даже если Этель и выскажется в защиту Даймонда – нам это уже не поможет.

Потому что остается Ральф.

– Ты… пришел, чтобы поиздеваться? – я подняла бровь. Злость придала мне сил.

– Ты нарушаешь субординацию, Неумолимая, – своим обычным тоном констатировал Ральф. – Но я отнесу это на счет твоей болезни. А пришел я лишь сообщить, что на нынешнем заседании выскажусь за оправдательный приговор.

– Что? – прошептала я, не веря своим ушам.

– Я не считаю, что Даймонд Баум заслуживает смерти, – с полным равнодушием продолжал Ральф. – Тюремного заключения вполне достаточно. Прощай, Бренна. Мне очень жаль, что все так сложилось.

Холод его голоса проникал мне в самое сердце. Но смысл сказанного поразил.

После того как Верховный удалился, я еще некоторое время сидела неподвижно, глядя перед собой.

Он затеял это, чтобы разлучить нас. Чтобы унизить Даймонда. Чтобы заставить страдать меня и его – ведь просчитать мою линию поведения для него не составляло труда. А убивать, значит, не хотел – что ж, он, как всегда, разумен. Отвел от себя подозрения.

Я спустила ноги с кровати, пытаясь встать, – но не тут-то было. Стены закачались, пол заходил ходуном. От бессилия чуть не заплакала – первый раз я в таком состоянии. Ну почему мне так плохо?

Упав на подушки, я так и уснула, со свисающими с кровати ногами.

Я спала несколько часов. Зато когда открыла глаза, почувствовала себя гораздо бодрее. Видимо, болезнь отступала.

Вошла Паола с подносом. Накормила меня бульоном – кое-как я смогла проглотить несколько ложек – и помогла одеться. Лишь когда она ушла, я сообразила, что ее аура неуловимо изменилась.

Процесс добрался и сюда, в дом креадора. И это означало только одно. Вода в чаше уже черная.

Я уже совсем не думала о Ральфе, о том, что он сделал. Его поступок перестал иметь значение. Все потеряло значимость перед жизнью и смертью.

За десять минут до заседания пришел Оттавио и помог мне подняться по лестнице. Того, что его аура тоже тронута изменениями, я старалась не замечать. Творцов и Ральфа я встретила в плетеном кресле, но – выпрямившись. Возле чаши с угольно-черной водой. На этот раз я слышала и воспринимала происходящее очень четко.

Правый творец сообщил Ральфу свои умозаключения – о песчинке из погибшего мира. И, надо отдать должное выдержке Верховного, ни один мускул на его лице не дрогнул.

А я вдруг в красках представила, как ничего не подозревающая Линда встает над расщелиной и…

Поворачивает камень в кольце, например? Или просто откидывает крышечку, к которой он прикреплен. С перстнем ничего не случится, а вот пыль, спрятанная внутри, тут же подхватывается горячим паром…

А Линда спокойно уходит. Даже не догадываясь, что только что отравила мир.

– Креадор, безусловно, заслуживает порицания, но карать его смертью слишком жестоко. Кроме того, я, как Верховный контролер, чувствую ответственность, лежащую и на мне тоже. Ведь я был куратором этого выпуска. Мой ответ – да. Я за помилование.

Ральф сказал именно то, что обещал. Но никакой благодарности к нему я не чувствовала. Если он рассчитывал на это – просчитался.

– В связи с быстро развивающимися изменениями следующее заседание суда мы проведем завтра утром. Будьте готовы, Неумолимая.

Утром, что ж. Ожидаемо. А Неумолимой мне тоже осталось быть недолго.

На табло с пятью голосами (три против и два – за), я взирала почти равнодушно. Очнулась, лишь когда творец, проявивший участие к судьбам Даймонда и моей, остался на экране один.

– Рад видеть вас в относительном здравии, Бренна. Если не ошибаюсь, с вами произошло что-то, выходящее за рамки реалий нашего мира?

– Совершенно верно, справедливейший! – процедила я и рассказала ему о встрече с Дейзи.

Он выслушал молча. Потом странно посмотрел на меня и сказал:

– Вот что, Бренна. Я понял, о чем она говорила. Но сообщать вам это сейчас не буду.

– Почему? – с вызовом спросила я. Не было ни времени, ни желания поддаваться слабости.

– Я скажу только одно, – не обращая внимания на мой тон, продолжил творец. – Не стоит запрягать телегу впереди лошади. То, что предложила Дейзи Маккалоу, – действительно реальный способ спасти мир. Мир, Неумолимая. Но если завтра Этель Верлен сочтет креадора виновным, способ потеряет смысл. Вы понимаете это? Если креадор умрет, спасать его творение будет некому.

– Но разве нельзя сообщить ей, что существует способ… – начала было я, но творец перебил.

– Нельзя, Бренна. Вот этого действительно нельзя. А почему – поймете, когда узнаете, что собой представляет способ. Повторяю: нет смысла сообщать вам об этом заранее. Лучше подумайте о другом. В том случае, если Этель оправдает креадора, – как убедить его оправдать самого себя. Ведь он последний в семиугольнике, Неумолимая.

С этими словами творец исчез, оставив меня над чашей с водой цвета смерти.

«Снисхождения не жду… Я полностью виноват. Делай что должно…»

«Если бы я допустил такое в своем мире – не простил бы себе никогда».

Фразы, сказанные Даймондом, а затем Джоном, ясно всплыли в моей памяти, словно выжженные огнем на белом дереве.

И Рихард, кажется, произнес что-то подобное – вот почему он тоже высказался за смертный приговор.

О, стихии! Самый главный оппонент Даймонда – он сам. Мне предстоит спасти его от себя самого.

Глава девятая

После плотного ужина – раз я теперь здорова, у меня снова хороший аппетит – я не направилась к Даймонду, как хотела вначале. Творец прав в одном: не стоит запрягать телегу впереди лошади. Если завтра Этель отправит Даймонда на смерть, мои сегодняшние уговоры не пригодятся.

Поэтому я буду действовать иначе.

Я села за стол, поставив вечную свечу в подсвечник перед собой. До утра она мало восстановится, но выбора нет.

Коротким заклинанием я вызвала резиденцию – жаль, что кроме этого места и центрального офиса Лиги я не могу связаться ни с кем.

Дежурным оказался маг, который провожал меня в дорогу.

– Неумолимая! – обрадовался он. – Как я рад видеть вас! Позвольте выразить свое восхищение вашим мужеством!

– Спасибо, – кисло улыбнулась я. – Вы можете мне помочь? Но так, чтобы не знал Верховный.

Маг, заговорщицки подмигнув, кивнул.

Через пять минут передо мной сидела Линда в свободном платье цвета ультрамарин. Любимый цвет Ральфа – он обожает все синее. Синий дизайн для формы в академии выбирал он.

– Добрый вечер! – с лету начала я, не дожидаясь, пока она сделает это первой, как установлено. – У меня к тебе деловое предложение. Ты слышала, что происходит в Мире-на-краю?

– Я знаю про суд семиугольника, – просто ответила Линда.

Еще бы она не знала! Небось считает, что Ральф – само великодушие?

– А ты знаешь, что это ты устроила катастрофу в совершенно здоровом мире?

– Что вы такое говорите? – раскрыла рот Линда, тараща васильковые глаза.

Я в двух словах рассказала ей про песчинку.

– И кольцо, которое сейчас на твоем пальце, хранит следы смертоносной пыли. Достаточно рассказать об этом Верховным творцам – и ты сможешь занять место обвиняемого креадора. Не знаю, любит ли тебя Ральф на самом деле, станет ли он спасать тебя или просто от всего открестится, но разве тебя не волнует, что страдает невиновный? Разве, в конце концов, тебе не жаль всех тех людей, которых ты губишь, пусть ненамеренно? Ты не хочешь помочь? Хоть частично загладить свою вину?

В глазах Линды тут же заблестели слезы.

– Что я должна сделать? – пробормотала она.

– Как насчет того, чтобы выступить завтра свидетельницей в суде? Я расскажу все как было, а ты подтвердишь и покажешь кольцо. И мы скажем правду: что ты ничего не знала. Тебе ничего не будет – ты слабый маг и не несешь никакой ответственности.