Интимный дневник гейши - Лора Роулэнд

Сано не верил, что эти убийства не связаны между собой. И все же не мог игнорировать такую вероятность.

— Я проверил заявления членов Совета старейшин и других официальных лиц, — сказал он. — Трудно выяснять подноготную правителя Мицуёси, чтобы это не бросалось в глаза. Но я узнал, что правитель Дакуэмон и еще несколько названных мне человек были в Ёсиваре в ночь убийства Мицуёси. Некоторые из них бывшие клиенты госпожи Глицинии. Теперь необходимо установить, где они находились в период между исчезновением Глицинии и обнаружением трупа.

Если бы не приказ сёгуна, это было бы легко сделать. Сано сожалел, что не может напрямую допросить новых подозреваемых и вынужден работать через шпионов и информаторов, поскольку это процесс трудоемкий и долгий.

— Если убийца не Фудзио и не кто-то из чиновников бакуфу, остается еще любовник госпожи Глицинии с Хоккайдо, — заметил Хирата. — Но, похоже, никто в Ёсиваре ничего о нем не знает — и я не получил ни одного отклика на разосланные мной объявления.

Сано сжал поводья; ледяной ветер проникал под одежду, копыта коня мерно стучали по земле. Звездное небо и поля, мимо которых они проезжали, оставались неизменными, и он не мог определить, сколько еще ехать.

— Утро вечера мудреней, — вздохнул он.

Через несколько часов он добрался до дома, замерзший и усталый, и увидел, что Рэйко ждет его. Она стояла в их спальне, и одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы почуять неладное — губы поджаты, взгляд испуганный и осуждающий.

— Что случилось? — встревожился Сано за нее и Масахиро.

Она отступила, уклонившись от его протянутой руки, и подала небольшую книжку.

— Будь добр, объясни это. — Голос Рэйко дрогнул.

Озадаченный Сано взял книжку, открыл ее и удивленно нахмурился, увидев заглавие.

— Интимный дневник госпожи Глицинии? Откуда он взялся?

Рэйко не ответила. Встревоженный выражением ее лица, Сано принялся читать страницу за страницей. Его удивление переросло в ужас от этой мешанины фактов и лжи. Госпожа Глициния не могла написать о нем такой пасквиль! Этот дневник — очевидная фальшивка. Но, читая, он словно слышат голос Глицинии; да и кто, кроме нее, мог знать столь интимные детали их отношений?

Если бы он раньше рассказал обо всем Рэйко! Как теперь ее убедить, что большая часть этой истории ложь, если он скрывал от нее правду?

Сано прочел последний листок, где описывалось, как он оскорбляет сёгуна и замышляет сделать Масахиро следующим диктатором. Кровь закипела от злости. Охваченный стыдом и безысходностью, он медленно закрыл дневник, не в силах посмотреть в глаза Рэйко. Наконец он решился и встретил ее внимательный взгляд, словно она пыталась понять, кто перед ней — друг или враг.

— Где ты взяла это? — спросил Сано.

— У госпожи Янагисава. — Рэйко рассказала, как анонимный сверток попал к канцлеру, а ее подруга отдала дневник ей. — То, что там написано, правда?

От напряжения на лбу у Сано выступил пот.

— Давай сядем и поговорим, — сказал он.

Рэйко не шелохнулась, но ее глаза обежали комнату, и Сано увидел, как ее гордая манера держаться рассыпается в прах.

— Значит, правда, — прошептала она. — Глициния была твоей любовницей. Я думала, что мы… ты все время… — Рэйко резко отвернулась.

— Все кончилось еще до нашей свадьбы, — произнес Сано.

— Тогда почему ты не рассказал мне о ней в самом начале расследования?

— Я не хотел тебя огорчать. — Вина терзала Сано. Ничтожное удовольствие, которое он получил от госпожи Глицинии, не стоило всего этого.

— То же самое ты сказал ей, когда она расстроилась, узнав о твоей помолвке. — Рэйко, пылая от боли, подозрений и злости, указала на дневник, который по-прежнему держал Сано. — Она была красива. Ты любил ее. Она делала для тебя все, чего только мог пожелать мужчина. — Губы Рэйко искривились от горечи. — Ты женился на мне только потому, что я из семьи высокопоставленного самурая, а не из борделя.

— Я не любил ее! — запротестовал Сано. — Между нами не было ничего, кроме плотской связи. — Он увидел, что Рэйко прищурилась. — Всего лишь короткая связь, которая не имела будущего.

— Тогда для чего ты ее освободил? — возразила Рэйко. — Или ты этого не делал? — жалобно спросила она, выдавая желание поверить, что он не совершал этого поступка, означавшего глубокую привязанность к проститутке.

— Я сделал это, — признался Сано, понимая, что только усугубляет свою вину.

Рэйко на мгновение закрыла глаза.

— Но не потому, что хотел продолжать с ней связь. — Сожалея, что придется причинить ей еще большую боль, Сано знал, что должен рассказать всю историю, и поспешно продолжил: — Я познакомился с Глицинией в ходе одного расследования, когда еще служил в полиции. Она дала мне информацию. Мы провели с ней ночь.

— Во время которой она научила тебя искусству любви?

Слыша страдание за сарказмом Рэйко, Сано неохотно кивнул.

— Кое-кому не понравилось, что Глициния помогала мне. Ее наказали. Ее страдания были на моей совести, и я должен был ее отблагодарить. — Он описал события, предоставившие такую возможность. — Но я не ездил в Ёсивару, чтобы забрать ее. — Он полистал дневник. — Не было никакой церемонии отъезда, мы не путешествовали вместе к ее новому дому. Деньги и все остальное дало бакуфу. Глициния не была моей постоянной любовницей. Да я и не собирался делать ее таковой.

— Значит, вы с ней никогда больше не спали? — За недоверием Рэйко скрывалась надежда.

Ему очень не хотелось терзать ей душу, но Сано заставил себя признать:

— Спали, но лишь дважды… до нашего с тобой знакомства. Глициния злилась. Я был занят, работая на сёгуна, и даже не мыслил к ней возвращаться. Не было никаких диких скандалов, воссоединений, извращенного секса, никаких оскорблений в адрес сёгуна и, уж конечно, замыслов использовать Масахиро ради собственной выгоды.

Сано швырнул дневник на стол, с новой силой разозлившись на выписанный в нем мерзкий образ. Он чувствовал облегчение, открыв тайну, но досадовал, что это произошло таким образом. Он взглянул в напряженное, несчастное лицо Рэйко.

— Я люблю тебя. И всегда был тебе верен. — От искренности и нежности этих слов его голос прозвучал хрипло. — Клянусь в этом своей жизнью.

Рэйко разрывалась между желанием поверить и страхом быть обманутой. Потом отвернулась. Сано в душе проклял «Черный Лотос» за это ее болезненное недоверие.

— Ты всегда говорил мне, что хороший детектив основывает свои суждения на очевидных фактах. Какие факты могут подтвердить, что ты не прелюбодей? — Она осеклась, словно борясь с готовым вырваться рыданием. — Чем можно доказать, что ты не замешан в убийстве правителя Мицуёси?

Она подозревает его даже в убийстве правителя Мицуёси, даже в намерении сделать Масахиро наследником сёгуна! Сано поднял глаза к потолку, охваченный отчаянием. Чем он мог доказать, что интимный дневник — подделка? Единственным человеком, способным засвидетельствовать это, была госпожа Глициния. Сано представил себе изуродованный труп и покачал головой. Затем его взгляд остановился на дневнике, так и лежавшем на столе, куда он его бросил. Одна фраза, замеченная во время чтения, вдруг вспыхнула у него в мозгу. Схватив дневник, он пролистал страницы и нашел ее.

— Рэйко-сан, смотри!

Она не шевельнулась. Сано взволнованно прочел вслух:

— «Это случилось в том году, когда родился ребенок, в месяц отпусков. Мы с Сано-сан, сидя на крыше, любовались полной луной». Но я не мог быть с Глицинией во время полнолуния в седьмом месяце, когда ты родила Масахиро-тян. Я был с тобой. Разве ты не помнишь?

Теперь Рэйко действительно вспомнила. Эта фраза из дневника сначала ускользнула от ее внимания — Рэйко была слишком расстроена, чтобы воспринимать информацию объективно. От прилива смешанных чувств она почувствовала слабость во всем теле и, подавленная, повернулась к Сано.

— Помню, — выдохнула она, услышав в своем голосе несказанное облегчение.

Ее недоверие и признание Сано превратили мужа в чужого человека, способного на прелюбодеяние и предательство, но теперь он снова казался ей самим собой. Ободряющая улыбка проглянула сквозь тревогу на его лице.

— Сёгун в том месяце дал тебе отпуск. Ты взял нас с Масахиро-тян в религиозное паломничество.

Храм, где они жили, находился в трех днях пути от Эдо, отпуск в общей сложности длился десять дней, и Сано никак не мог приехать к Глицинии в Нихонбаси в период полной луны.

— Ты уложила Масахиро-тян спать, и мы вдвоем любовались луной в саду, — вспоминал Сано.

— И занимались там любовью. — Слезы, которые Рэйко все время сдерживала, теперь полились из глаз. Она плакала, радуясь, что маленькая выдуманная деталь выставила весь дневник тщательно продуманной ложью, и стыдясь, что не сразу распознала подделку. — Ты простишь меня за эти сомнения?