(не)жена для бандита (СИ) - Колесникова Вероника

Не долго думая, я удаляю весь компромат на себя. Так, чтобы он не оставил цифровых следов нигде.

А после скольжу взглядом дальше, ниже, оценивая, сколько еще людей не знают, что где-то есть настоящая бомба замедленного действия, которая, рванув, может оставить под руинами не один город.

Натыкаюсь на единственный документ, в котором указана только электронная почта и фамилия с именем. Забиваю в поиск в сети эти данные и тут же удивленно раскрываю шире глаза: личный контакт принадлежит главе следственного комитета РФ. Вот это новости. Прикрываю глаза и откидываю голову на спинку сиденья.

Все становится понятным — все эти данные должны были уйти по последнем адресу и волной накрыть всех, кроме…Кроме Дамира Рустамовича. Так вот каким образом вы, дорогой дядя, выстраивали свою работу, избавляясь от конкурентов, расчищая путь наверх. Вот как ты, подлый таракан, зарабатывал кровавые деньги, вот как быстро и легко добивался высот…

— Давайте скорее, мне идти нужно, — блеет пацан снаружи и возвращает меня в реальность.

Что ж…

На то, чтобы принять решение, у меня не уходит много времени. Жужжащее, как комар, предчувствие, наконец, успокаивается и все встает на свои места. И я понимаю, что должен сделать, ясно осознаю, где и с кем должен находиться.

Я делю свою жизнь на две части — до и после — и вижу, что все мои прежние ориентиры были не верны. Жизнь должна приносить радость и покой, человеку необходимо получать положительную, созидательную энергию, а не ощущать себя каждую секунду как на вулкане, зная, что каждый из друзей держит за пазухой нож. До этого я начал доходить после того, как повстречался с одной дикой, уверенной, пробивной девушкой, которая показала мне, что нельзя сгибаться под обстоятельства, а нужно гнуть их под себя, даже если выхода совсем нет. Потому что иногда жизнь приоткрывает двери из таких ситуаций, из которых, казалось бы, совсем нельзя выйти.

Открываю документ, копирую остовый адрес и ввожу пароль. Кажется, тем человеком, который выдернет чеку, станет не Дамир Рустамович, совсем нет. Им станет другой человек…

52

— Шевелись, — командует он мне, и не остается ничего другого, как идти вперед. Руки связаны рукавами моего же бомбера сзади, все тело ноет от проступающих синяков, голова трещит ужасно, а во рту — засуха.

Дамир Рустамович, а попросту, — шелудивый пес, как сказал бы Амир, толкает в спину, вынуждая двигаться быстрее. Мы идем уже довольно давно по лесопосадке, видимо, чтобы нас не засекли на дороге, но двигаемся уверенно по одному ему понятному маршруту.

— Я знаю, кто ты, — говорит он мне. — Эта твоя смена имиджа только вначале кажется сильной. Ты — докторша. Амир должен был тебя грохнуть, но, видать, силенок не хватило.

Хочу ответить ему, что как раз у этого — то мужчины хватило сил на то, чтобы спрятать человека прямо под носом у него, но молчу — понимаю, не дура, что за этим язвительным комментарием может последовать.

— Хан, чертов щенок, со своим прибором в штанах совладать не может, на девок бросается, надо было ему дать возможность использовать тебя перед смертью, — бурчит он, когда ветки деревьев, полоснув, проходят прямо у лица. — Да, боюсь, грохнул бы скорее, чем нужно. С ним не совладать, когда он возбужден. Парень — дикарь, охота его распаляет от нуля до ста. Сразу.

Едва не запинаюсь на кочке, но мужчина толкает меня в плечо, а я даже не делаю попытки устало броситься на землю. С него станется и ногами затоптать, боюсь его злить, ведь если что-то пойдет не так, он тут же пристрелит меня.

— Почему Амир тебя не пристрелил? Почему соврал мне? Что за игры у вас? Отвечай.

— Не знаю, — с трудом выдавливаю из себя, переставляя ноги.

— Я узнал, что ты — бывшая невеста Олега, чертова предателя. Он работал и на меня, и на Вильданова, мразь, — бушует Дамир мне в спину. Впереди выступает забор большого дома, и мы, оказывается, шли все это время к нему, потому что мужчина устало выдыхает. — Значит, жесткий диск он тебе передал?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Молчу, потому что я уже сотни раз сказала, что не знаю, о чем он.

— Черт, придется действовать самому. Но сначала выясним дело с Амиром. Что за фигня? Почему он меня ослушался? Почему сразу тебя не грохнул? Дело не чисто.

Вдруг в его кармане снова тихо звенит телефон. Это уже не в первый раз, с тех пор, как мы сели в машину, он пытается привлечь внимание владельца, но Дамир Рустамович все время его игнорирует. Но, видимо, прямо сейчас он не выдерживает и отвечает на звонок.

— Что? — агрессивно кричит он в трубку. — ЧТО? Кого арестовали? Вильданова? Быть того не может, — он отирает лицо ладонью. — Когда забрали? Прямо сейчас? Черт. странно.

Но дальше, похоже, сотовая связь начинает барахлить, потому что он пытается докричаться до своего абонента, перезвонить ему, но потом смотрит на меня, и явно решает сначала закончить дело со мной.

Засовывает свой сотовый телефон в карман и тянет меня через приоткрытую калитку, по мощеной дорожке к небольшому дому. Теперь он идет вперед, открывает дверь в небольшой домик, а я устало смотрю на небо. Господи, когда же это уже кончится, у меня действительно не осталось сил ни на что, хочется только упасть и впитать в себя влагу, которая булькает в кроссовках. Легкие раскалены до предела, они как горячие мешки, дотронься — разлетятся от жара.

Я даже не смотрю назад, потому что точно убежать от него не смогу — мы в небольшом лесу за городом, понятия не имею, где здесь дорога и дома, да и куда бежать? От сильного и прыткого мужчины, несмотря на его возраст, не скрыться. Мы шли так долго, а он только немного запыхался.

— Что вам от меня нужно? — наконец, выдыхаю я.

Мужчина молча тащит меня за собой, внутрь небольшого домика, просто, но явно дорого обставленного. С силой усаживает на стул, развязывает руки за спиной и на мгновение я чувствую облегчение в плечах, но только на мгновение — он снова перехватывает запястья, чтобы уже окончательно привязать меня, но уже к стулу.

Он отходит чуть дальше, любуется плодами своего труда, а потом подходит к столу, выкладывает на него свой пистолет, стягивает пиджак и закатывает рукава рубашки, обнажая большие, мускулистые руки, по которым реками ведут вздувшиеся от напряжения вены.

Не говоря больше ни слова, открывает дверцы большого шкафа напротив, и я с удивлением обнаруживаю там полное охотничье обмундирование — одежду на плечиках, несколько ружей, висящих на специальных подставках, огромную резиновую обувь с большими голенищами.

Но Дамир наклоняется и вытаскивает с самого низа ящика большую пятилитровую канистру. Тащит ее ко мне, открывает, и начинает лить жидкость кругом. От дурного запаха мне становится не по себе. Это бензин!

— О нет, — молю я своего палача. Это что, инквизиция?! — Что вы хотите сделать?

— Никому не верь, — кряхтит он, и увеличивает круги вокруг, льет содержимое до самой двери. — Даже своей правой руке. И всегда думай и за жертву, и за льва.

Ничего не понимаю, что он там бурчит.

— Отпустите меня, Амиру Султановичу все равно, кто я, — молю его.

Вдруг он замирает.

— О! — поднимает вверх указательный палец. — Слышишь?

Я действительно слышу звук мотора — возле дома паркуется автомобиль.

— А вот теперь поиграем.

В мгновение ока он хватает пистолет со стола и оказывается за моей спиной, глядя прямо на приоткрытую дверь. Секунда. Другая. Человек за дверью медлит какое-то время, но вдруг она распахивается.

Черт. Я буквально выдыхаю скопившееся напряжение из груди, потому что вижу Амира — живого и здорового. Ну как тут не поверить в бога, в мироздание, во вселенную, которую я молила о том, чтобы он пришел за мной? И он это сделал. Он здесь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мужчина морщится и сразу оценивает обстановку. Я даже вижу теперь, как его ноздри дрожат, вбирая терпкий и резкий запах бензина, которым полит пол кругом.

— Дядя, — здоровается Амир, но не делает шага вперед и сохраняет свое напряженное положение тела у двери. Он специально поздоровался с ним таким образом, чтобы снизить градус напряжения, показать, что все идет как раньше. Но это уже игра — всем нам в комнате это понятно.