Тюрки. Двенадцать лекций по истории тюркских народов Средней Азии - Василий Бартольд

Факт завоевания Мавераннахра новым тюркским народом, притом почти совсем не затронутым персидской культурой, должен был способствовать дальнейшему развитию литературы на тюркском языке, особенно переводной; говорится о целом ряде таких трудов, написанных для первых узбекских ханов. Еще около 1530 года о самаркандском хане Абу Сайде, двоюродном брате Шейбани, говорится как о тюрке, совершенно не знавшем по-персидски. Но такое отчуждение завоевателей от покоренного населения не могло долго продолжаться. Умерший в 1539 году племянник Шейбани бухарский хан Убайдулла[238] считался идеальным правителем не с точки зрения кочевых традиций, но с точки зрения мусульманского права — шариата. В таком же духе старался править самый знаменитый из узбекских ханов XVI века бухарский хан Абдулла[239], умерший в 1598 году, объединивший под своей властью, кроме Мавераннахра, Хорезм и Хорасан. При провозглашении Абдуллы ханом в 1583 году (фактически вся власть была в его руках и раньше) был совершен старый монгольский обряд поднятия хана на куске белого войлока, но за четыре угла этого куска держались не главари кочевых родов, как требовалось кочевыми традициями, а главы бухарских дервишских орденов; в этом мы видим любопытный пример, как старались примирить чисто языческий обряд с духом мусульманской государственности.

Абдулла достиг своих целей такими же средствами, как другие монгольские и тюркские государи в Средней Азии. Его правление было благодетельным преимущественно в глазах оседлого населения, для которого было выгодно существование сильной власти; его имя до сих пор прославляется в Туркестане как насадителя порядка и культуры; ему приписываются все общеполезные сооружения: проведение новых каналов, постройка в степи караван-сараев и т. п. Но кочевники так же мало, как прежде, нуждались в объединении под сильной властью, и победы Абдуллы были куплены кровавым истреблением всех его противников. Истреблялись не только члены враждебных владетельных родов, до грудных младенцев включительно, но и народные массы, особенно во время походов Абдуллы на север, в степь. Рассказывают, что во время одного из таких избиений нарочно погнали толпу избиваемых мимо хана, чтобы этим вызвать его жалость и побудить его остановить избиение, но хан остался неумолим и избиение было доведено до конца. К тому же это кровопролитие оказалось бесцельным. Несмотря на понесенные потери, казахи еще до смерти Абдуллы снова произвели нашествие на Мавераннахр и дошли до Самарканда. После смерти Абдуллы и его сына Абд аль-Мумина[240] государство, основанное Абдуллой, быстро распалось, все завоевания были утрачены, в самой Бухаре власть перешла к новой династии, которая владела только частью бывших владений хана. Ни один из последующих ханов не объединял под своей властью такого числа областей, как Абдулла.

Отсутствие среди узбеков политического единства и стремления к нему особенно ясно сказалось в судьбе Хорезма, который при последних Тимуридах входил в число владений султана, правившего в Герате совершенно независимого от султана, правившего в Самарканде. Шейбани завоевал Хорезм уже после Самарканда, почти одновременно со своим походом на Хорасан, и при жизни Шейбани Хорезм вошел в состав того же узбекского ханства, что Самарканд и Бухара. Но после битвы 1510 года победитель, персидский шах Исмаил, предоставил Самарканд и Бухару последнему Тимуриду — Бабуру, а в Хорезм послал наместников от себя. Бабур был вытеснен из Мавераннахра родственниками Шейбани; персидских наместников вытеснили из Хорезма другие узбеки, тоже вышедшие из потомков Шибана, но из той ветви, что Абулхайр. В XVI веке Хорезм два раза, при Убайдулле и Абдулле, на короткое время подчинялся бухарским ханам; но в конце концов династия потомков Шибана в Хорезме оказалась долговечнее, чем узбекская династия в Самарканде и Бухаре, и правила почти до конца XVII века, тогда как господство дома Абулхайра прекратилось уже в конце XVI века. Хорезмийский историк хан Абулгази (умер в 1663 году) склонен считать гибель дома Абулхайра наказанием за произведенное Абдуллой избиение представителей хорезмийской династии; вообще он видит в действиях Абдуллы в Хорезме признаки «недомыслия», хотя в общем высоко ставил Абдуллу как правителя, упоминает и о высокой ценности на международном денежном рынке чеканившейся при Абдулле монеты. Между тем сам Абулгази первым из хорезмийских ханов стал производить набеги на Бухару; при сыне и преемнике Абулгази Ануше[241] Бухара находилась короткое время во власти хорезмийцев.

С тех пор начались кровавые междоусобия среди тюркских народов Средней Азии, продолжавшиеся до завоевания Туркестана русскими и китайцами. Борьба происходила не только между отдельными государствами, но и между отдельными элементами каждого государства. В XVI–XVII веках под властью тюрок находилось огромное пространство от Каспийского моря на западе до Хами на востоке, от Гиндукуша и Куньлуня на юге до границ русских владений в Сибири на севере. Все эти области находились в состоянии, указывающем на упадок культуры по сравнению с недавним прошлым.

При объяснении этого явления историк, как во многих других случаях, находится в затруднении, что признавать причиной и что следствием. Завоевание значительной части Средней Азии таким отсталым в культурном отношении народом, как узбеки, должно было уменьшить значение Средней Азии для международной торговли; деятельность купцов еще более затруднялась отсутствием в отдельных государствах единства политической власти; так, в Хорезме каждый представитель династии старался взимать с товаров пошлину в свою пользу. Вместе с тем, однако, эти затруднения, вероятно, были бы преодолены легче и быстрее, если бы караванный путь через Среднюю Азию сохранял то значение, которое он имел еще в первой половине XV века при Тимуре и Улугбеке и которое он постепенно утрачивал со второй половины XV века — со времени открытия европейцами Америки и морского пути в Индию, когда преобладающее значение перешло к морской торговле, находившейся в руках европейцев. Кроме того, утверждение русской власти в Сибири создало и на суше новый торговый путь из Европы на Дальний Восток. Еще во второй половине XVII века сибирские купцы принимали участие в караванной торговле с Китаем через Среднюю Азию и пограничный китайский город Сучжоу; в первой половине XVIII века договорами между Россией и Китаем была создана кяхтинская торговля; образовался новый путь в Китай — Сибирский тракт, в начале XX века закрепленный железной дорогой, и значение Туркестана для мировой торговли еще более уменьшилось. Господство в Средней Азии культурно отсталого народа — узбеков — могло способствовать изменению торговых путей, но еще более само изменение торговых путей способствовало культурной отсталости живущих здесь народов. При этом нет никакого основания утверждать, чтобы узбеки и другие среднеазиатские тюрки XVI и XVII веков были менее способны к усвоению культуры, чем средневековые тюрки.

Самым западным из тюркских владений в Средней Азии был Хорезм. Население его состояло, кроме узбеков, из сартов и туркмен. При узбеках слово сарт уже не употреблялось, как при Тимуридах, в значении «иранец», в противоположность слову «тюрок»; в Хорезме в это время сартами называли городских жителей, говоривших, как и узбеки, на тюркском языке, но резко отличавшихся от них в бытовом и культурном отношении. Узбеки, например у Абулгази, противополагаются сартам не только как кочевники, сохранявшие племенной и родовой строй, но и как сельские жители, земледельцы. В военной и политической истории Хорезма сарты в это время не играли роли; зато между туркменами и узбеками много раз возобновлялась кровавая борьба; несколько раз сами хорезмийские ханы борьбе с узбекской родовой аристократией призывали туркмен и с помощью их устраивали кровавое избиение среди узбеков.

Какое значение придавалось туркменам, видно из того, что хорезмийский историк хан Абулгази, кроме сочинения по истории тюрок, в котором главное место было отведено истории узбеков, написал также особое сочинение по истории туркмен. Туркмены в большей степени, чем узбеки, сохраняли свой воинственный быт и свою поэзию; из всех тюркских народностей только туркмены имели своего национального поэта — Махтумкули[242].

В глазах туркмен хорезмийские узбеки были не тюрками, а татами, как еще при Махмуде Кашгарском называли культурное население в противоположность тюркским кочевникам. Туркмены жили в это время в том же состоянии политической анархии, как на всем протяжении своей истории; характерно, что народ, из среды которого вышли основатели самых могущественных тюркских империй, сельджукской и османской, никогда не имел собственной государственности. С XVI века отдельные части туркмен подчинялись то хорезмийским узбекам, то бухарским, то персам; во время войн между этими государствами они присоединялись то к одной, то к другой стороне, боролись и между собой и тем не менее одерживали победы над своими врагами; даже русские встретили со сторон туркмен более упорное сопротивление, чем со стороны всех других, и только в борьбе с туркменами были случаи потери русскими войсками знамен и пушек[243].