Русская Ницца - Сергей Нечаев

Торговля, промышленность, спекуляция — сами по себе слова в известном смысле почтенные, но в применении к браку они отвратительны, а между тем нет более подходящих понятий для определения французских браков».

Теперь, когда Мария Башкирцева стала известной художницей, мир вокруг нее преобразился. По этому поводу ее биограф А. Л. Александров пишет:

«Для Башкирцевых все изменилось, у них теперь появился статус, их наконец принимает и русский консул Патон и сестра Константина Башкирцева мадам Тютчева».

Но счастье Марии оказалось недолгим. В марте 1882 года в Париже умер ее дядя — преследуемый кредиторами Жорж Бабанин. Вслед за ним умер ее отец.

Сама Мария, страдавшая от чахотки, отнимавшей у молодой художницы последние силы, умерла осенним дождливым днем 31 октября 1884 года. Ей в то время было всего двадцать пять лет.

Ее похоронили в Париже, на кладбище Пасси.

На следующий год в Париже состоялась первая выставка работ художницы, и с тех пор интерес к ее творчеству и личности не угасает. К сожалению, ее работ сохранилось немного, почти все они погибли в годы Первой и[21] Второй мировых войн. Тем не менее Мария Башкирцева навсегда осталась в числе художников, привлекающих к себе внимание — как творчеством, так и судьбой.

Судьба Марии Башкирцевой — в ее «Дневнике».

И. А. Бунин в мае 1942 года сделал по этому поводу в своих тетрадях следующую пометку:

«Кончил перечитывать «Дневник» Башкирцевой. Вторая половина книги очень примирила меня с ней. И какая, действительно, несчастная судьба!..»

А. Л. Александров в книге о Башкирцевой пишет:

«Мадемуазель Bashkirtseff жила во Франции, писала по-французски, была на четверть француженкой по крови считала Ниццу своей родиной, похоронена в Париже, но для нас она русская. Пусть так и будет».

Что тут скажешь? Русские селились в Ницце и становились частью ее истории. В Ницце есть улица Марии Башкирцевой (rue Marie Bashkirtseff), а в России такой улицы никогда не было и нет. Это говорит о том, что имя Марии Башкирцевой более знаменито во Франции, чем у нас в стране. О ней во Франции и сегодня говорят и пишут так же часто, как сто с лишним лет назад, когда вышел в свет ее знаменитый «Дневник». Благодарная Ницца по праву считает ее своей, нисуазкой, а в Париже, возможно, именно с нее началась мода на русских женщин, таких бесконечно талантливых и таких трагически-чувствительных…

Глава десятая

Ницца, Чехов и дело Дрейфуса

Выдающийся русский писатель и драматург Антон Павлович Чехов несколько раз бывал на Лазурном Берегу. Здесь он обычно жил в Русском пансионе (Pension[22] Russe) на улице Гуно, в нем, кстати, он писал пьесу «Три сестры». Пансион этот цел и поныне (в нем теперь расположен 3-звездочный отель «Оазис»), это трехэтажный особняк с деревянными ставнями. По нынешней нумерации это дом № 23, при А. П. Чехове же это был дом № 9.

Поездки А. П. Чехова на благодатный юг Франции были связаны с тем, что в 1897 году у него обострился туберкулез:[22] в марте горлом хлынула кровь, и он попал в больницу. Доктора настаивали на поездке на юг.

В результате осень и зиму 1897–1898 годов тридцатисемилетний Антон Павлович провел в Ницце. Остановиться в Русском пансионе ему посоветовал писатель Николай Александрович Лейкин, издатель петербургского юмористического еженедельника «Осколки», в котором печатался А. П. Чехов.

Михаил Павлович, младший брат А. П. Чехова, вспоминает:

«У Антона Павловича была официально констатирована бугорчатка легких, и необходимо было теперь от нее спасаться во что бы то ни стало, и, несмотря ни на что, бежать от гнилой тогда северной весны.

Выйдя из клиники, Антон Павлович возвратился в Мелихово и уже поспешил написать А. И. Эртелю о состоянии своего здоровья: «Самочувствие у меня великолепное, ничего не болит, ничего не беспокоит внутри, но доктора запретили мне vinum, движение, разговоры, приказали много есть, запретили практику — и мне как будто скучно» (17 апреля 1897 года). Затем он стал собираться за границу. Он поехал сперва в Биарриц, но там его встретила дурная погода, которая так все время и продолжалась, и он не почувствовал себя удовлетворенным. Вскоре он переехал в Ниццу. Здесь он надолго поселился в Pension Russe на улице Gounod. Жизнь его здесь, по-видимому, удовлетворяла. Ему нравились тепло, культурность, «ложе, как у Клеопатры», в его комна-[23] те и общение с такими людьми, как профессор М. М. Ковалевский, В. М. Соболевский, В. И. Немирович-Данченко и художник В. И. Якоби. Приезжали туда и И. Н. Потапенко, и А. И. Сумбатов-Южин, с которыми Антон Павлович наезжал иногда в Монте-Карло и поигрывал в рулетку».

Упомянутый Максим Максимович Ковалевский, автор известных трудов по истории, социологии и экономике, в 1887 году был отстранен от преподавания в Московском университете «за отрицательное отношение к русскому государственному строю» и после этого уехал за границу. О своих встречах с А. П. Чеховым в Ницце он пишет:

«Меня познакомил с А. П. Чеховым старый приятель, редактор «Русских ведомостей» В. М. Соболевский. Я жил в это время в окрестностях Ниццы, в деревне Болье. Чехову порекомендовали южный климат. Пробыв некоторое время в Биаррице, он вместе с Соболевским переехал в более теплую Ниццу и устроился здесь на зиму в Русском пансионе, в котором ранее его живал Салтыков-Щедрин. Чехов показался мне малоразговорчивым и мрачным. Лед между нами не сразу растаял. Но на расстоянии нескольких недель мы сделались уже приятелями. Я не раз приезжал пообедать с ним в пансионе в обществе жившего там же известного зоолога Коротнева, устроителя биологической станции в Вилле-Франке и профессора Киевского университета. Оба они также нередко приезжали ко мне или вместе со мною предпринимали поездки по окрестностям. Чехов посетил Ниццу несколько зим подряд. Когда здоровье его поправлялось, он не прочь был съездить и в Монте-Карло, и в Марсель, и на Итальянскую Ривьеру. В этих поездках его неоднократно сопровождал как Коротнев, так и я. Коротнев, прежде чем стать зоологом, окончил курс на медицинском факультете в Москве. Чехов также получил медицинское образование и, живя в подмосковной деревне, не отказывал крестьянам, разумеется даром, в врачебной помощи.

Любовь к медицине и естествознанию невольно сблизила киевского профессора с русским писателем. Но была и другая черта соприкосновения у обоих. Любовь к живописи, к русскому ландшафту, в частности к пейзажам Левитана. Коротнев в течение ряда лет составлял себе маленькую коллекцию картин, преимущественно русских и некоторых заграничных художников.