Подруга мента - Алена Смирнова

— Не смей. Ты Инну в глаза не видел, — взыграло во мне чувство женской солидарности.

— В данном случае я полностью доверяю Крайневу, тренеру и Паше.

— Крайнев-то тут причем?

— Она его неустанно совращала за твоей спиной, дурочка моя. Сначала подозревали всех и во всем, так что ему пришлось детально докладывать о ее активности. Тебе эти детали не нужны.

— «Ты меня не сглазишь»…

— Поговори сама с собой, раз возникла потребность.

И он унесся в управление, посулив вернуться рано. Надеясь, что «рано» означало сегодня, а не послезавтра, я провозилась у себя, стерилизуя комнату Севы и внушая Котьке: «Твой кошмар позади». Он не верил и таскался со мной даже в туалет.

Измайлов позвонил в шесть и пригласил меня к себе. Я долго не могла сообразить, что он дома, выглянула в окно, дабы не пропустить зрелища красного снега, потом вытребовала полчаса и оделась, как на дипломатический прием. А то он меня в приличном виде давно не лицезрел. Однако Вика мои ухищрения загнали в тину уныния:

— Откуда ты знаешь о приготовлениях?

— Каких?

— Не прикидывайся, если уж выбрала это платье.

— Перетрудился, милый? Я просто хотела тебя покорить.

— А я тебя поблагодарить.

Вот это да! Он ресторан в комнате сымитировал. Понатыкал в каждый угол букеты роз, и от переизбытка они напоминали веники. Зато с хрусталем вкус удержал его на краю. Еще одна салатница — и создалось бы впечатление, что хозяйка выставила на стол всю посуду с целью помыть ее и сервант. Так, готовить не готовил, но товарооборот дорогого продуктового магазина оживил заметно. Вино, как обычно, чудесное. Дано человеку, дано. И сам небрежно элегантен, будто не милицейский полковник, а аристократ, подавшийся в богему на выходные. Что ж, подобное надо поощрять.

— Ты достоин оваций.

Он улыбнулся, словно достоин большего. Отлично, получи.

— Вик, дорогой, стол ломится от того, что я не употребляю в пищу. Но ты не тушуйся, я тронута вниманием.

Вот это уже человеческая улыбка.

— Поленька, спасибо тебе за помощь. Приходится присваивать твои лавры, а я не привык.

Это уже лишнее, шутник.

— Вик, остановись, хорошо? Я опять наворотила каких-то непотребств, но сообщать мне о них можно без сервировочной пышности.

— Ты спасла репутацию Крайнева, упекла Валентина Петровича, обеспечила массу неудобств подполковнику Савельеву… Конечно, посредством наворота своих коронных непотребств, только победителей не судят.

— Вик, я не имею отношения к перечисленному.

— Не скромничай, детка. Может, почтишь присутствием стол? Я так старался.

Отчего не почтить? После санатория деликатесами не брезгуют.

— И как мне удалось сделать столько полезного, Вик?

— Крайнев, кажется, сказал: «Интуитивно». Но это не умаляет твоих заслуг.

И Измайлов поведал историю стечения обстоятельств в окрестностях «Березовой рощи». Когда Валентин Петрович слишком серьезно отнесся к моей импровизации об амурных и авантюрных похождениях покойного Алеши Шевелева, полковник заставил себя поверить мне. С самого начала и до ориентировочного конца. И прежде чем признал, что бред с санаторием не лишен смысла, многое обдумал и предпринял. Иное дело, что он меня в известность о своих новых увлечениях не поставил. Я не знаю, что он делал с главным редактором. Наверное, угрожал посадить здравствующую супругу, а тот, полагая, что сдает лишь умершую, закатил истерику:

— Что вам нужно? Да, Елизавета была человеком деловым. Да, хотела заставить уважать нас всех. Давайте начистоту. Одна из наших журналисток сообщила ей, будто рекламодатель обещает интересную информацию. Лиза связалась с ним и получила подтверждение намерений. И немного потрепала нервы господину — я не знаю кому, она скрытничала, — который уж очень торопился. Понимаете, поддержки никакой, а прибыли подавай. Она сказала, что после готовящейся публикации мы сможем обойтись без него. Он просил, очень просил обсудить с ним этот вопрос, но она была непреклонна. Это унизительно — трудиться задарма, да еще и отчитываться перед кем-то, почему не пополняешь его казну.

— Где эта информация? — спросил Измайлов.

— Рекламодатель ее не предоставил.

— Судьба «одной вашей журналистки»?

— С этой девицы все как с гуся вода.

— Но ваш заместитель поняла, что сенсации не будет? Или нет?

— Я не знаю. Ее теперь не спросишь.

— Лиза была умной?

— Понял. И она все понимала. В рекламе не бывает сенсаций, разве что со знаком минус. Объясняю, она хотела повысить наш статус.

— Предположим, она жива. Как бы мотивировала отсутствие бомбы на страницах газеты?

— Вы будто маленький. Журналистка — не в штате, что с нее взять. Не выполнила обещание и не выполнила. При чем тут Лиза, а тем более остальные?

— Но Лиза связывалась с рекламодателем после того, как с ней беседовала о его предложении журналистка?

— Конечно. Она никому не доверяла.

— Благодарю вас.

— Вы не настаиваете даже на фамилии рекламщицы?

— Нет. Но обязуюсь довести до ее сведения ваши рассуждения об участи и предназначении «журналисток не в штате». И обещаю, что она найдет способ довести их до сведения всех остальных. Договор, будьте любезны.

— Какой?

— С той рекламщицей.

— Пожалуйста. Один экземпляр у нее… Вы что делаете? Зачем вы его порвали?

— Чтобы впредь вы повышали свой статус и вызывали к себе уважение исключительно за свой счет.

Из скромности воздержусь от комментариев. Но какую-то награду женщина, живущая с полковником милиции, может раз в жизни получить?

Далее Вику было проще. Итак, Лиза, сославшись на меня и на Шевелева, морочила голову Валентину Петровичу. Он послал к ней ребят, скорее всего пугнуть. Надеялся или знал: прибежит за защитой и все расскажет сама. Измайлов укрепился в своем убеждении, что головорезы из иномарки в живых ее не застали. Ночью они поехали трясти Шевелева. Ничего не вытрясли, только напрасно убили. Следующей на очереди была я.

— Вероятно, они не доложились про Бориса, лишнего человечка в машине, — гнал достоверщину Вик. — Иначе Валентин Петрович вряд ли отправил бы их в кафе. С другой стороны, что у него, подонков не считано? Как грязи?

В общем, когда капитан завел речь о санатории, Вик уже все для себя и про меня решил. Игорь не смог выяснить, кому конкретно проданы путевки, но сопоставил двадцать три сентябрьских с сорока пятью октябрьскими и забил тревогу. Не без участия Крайнева, впрочем. Сыщики рассудили правильно: после угрозы шантажистки выгодно продать тайну Алексея Валентин Петрович поторопится.

— Успей мы разузнать, что более тридцати путевок предназначены для ветеранов и инвалидов, на шесть бандитских могли бы не обратить внимания, — признался Вик. — Уж в любом случае команду спортсменов подсократили бы.

Но сложилось так, как сложилось. Надо отдать должное Валерию. В том, что Паша скорее бригадир лжестроителей, чем токарь, сбежавший от жены на время размена квартиры, он за картами разобрался почти сразу. В «неровном дыхании» компании к заводу чуть погодя. И все сконцентрировались на ожидании событий за деревянным забором. Однако капитан, блестяще раскрутивший дело с санаторием, мог его и загубить межведомственной ревностью. Представления не имея о наших с Виком отношениях, он устроил его в загородный клуб присмотреть за вдруг утомившимся в родимой конторе Валентином Петровичем. Сказал, импозантен полковник, как раз для этих целей пригоден. Я могла бы поспорить, но кто меня спрашивал. В теннис и гольф играют у нас обладатели таких харь, что Измайлов рисковал вызвать только подозрения. Волкова и Юрьева Игорь определил на стажировку в охрану клуба, которая подчинялась ему же. И зачем этому парню ФСБ? Ах да, отец завещал, это святое. Сексуальных потребностей влюбленного Измайлова, разумеется, никто не учел. Сами бы не соблазнились какой-то Полиной в разгар операции, а уж полковнику вообще негоже. Но он, проведя со мной ночь, нагрянул на рассвете к Игорю и потребовал правды и подробностей об увольнении Крайнева. Для меня это называлось: «Не забивай головушку ерундой».

— Во-первых, труп за санаторием не фигурировал в отчетах, о нем ты нам с Валковым сказала. Во-вторых, ты слишком чувствительно отнеслась к тому, что Крайнев на территории санатория будто сам по себе, будто без напарницы. Не будь я уверен, что речь идет именно о напарничестве, разозлился бы. Но ты, девочка, умеешь дружить с мужиками. Которые у тебя уже были. Или у которых совсем нет шансов, — топил меня в похвалах Измайлов.

Меня, Вик, топи не топи… В чем угодно топи…

— Я дружу с мужиками. И они принимают мою дружбу потому, что я не делаю вид, будто путаю их с бабами. И потому, что сразу предупреждаю, что сплю не с мужиками, а с одним мужчиной.

— И многие после этого отказываются дружить?

По мне Измайлов, по мне.