Россия и Южная Африка: наведение мостов - Аполлон Давидсон

На наших глазах юаровцы сбивали ангольские самолеты и вертолеты. До сих пор перед глазами стоит картина: два Ми-8 сели в нашем расположении, подбросив боеприпасы и запчасти к технике, и взяли на борт раненых. Пара Ми-24 кружила в воздухе, прикрывая их. Едва вертолеты с ранеными поднялись, как появились «Миражи» и сбили все четыре машины. Страшное зрелище, когда раненые выбрасываются из горящих вертолетов с километровой высоты. На следующий день было сбито еще два вертолета. После этого полеты авиации для оказания помощи наземным войскам были приостановлены. Нам предстояло выбираться из этого пекла самостоятельно [527] .

О профессионализме и прекрасной технической оснащенности южноафриканской армии в СССР было хорошо известно. В среде советского военного руководства о ее силе говорили открыто [528] . В Анголе советские военные испытали возможности этой армии на себе. Ветеран войны, подполковник И. А. Ждаркин писал: «Среди советских специалистов многие прошли Афганистан. Вот их мнение: „Таких ужасов, как здесь, в Афгане мы не видели“. Один сказал так: „Когда начала бить юаровская артиллерия, я подумал, что это самое страшное. Однако потом налетела юаровская авиация, и нам на земле стало мало места…“» [529]

Вот как описывал Ждаркин южноафриканское наступление 14 октября 1987 г. на расположение 47-й бригады ангольских войск, к которой он был прикомандирован: «… Вокруг была страшная паника, неразбериха. юаровцы стреляли, не жалея боеприпасов. Никто толком не знал, куда бежать и что делать…» Ангольцы бежали через реку Ломбу, на другой берег, бросив технику и забыв, что им нужно было обеспечивать безопасность советских специалистов. «Советским „асессорам“ пришлось бросить свой БТР, а затем ползти по-пластунски 1,5 километра по „шане“ (пойме) по другому берегу Ломбы. Ползли под обстрелом, побросали все, кроме оружия, юаровцы били по ним прямой наводкой…» [530]

Но и для южноафриканцев знакомство с советской техникой далеко не всегда кончалось благополучно. Ждаркин пишет о налете южноафриканской авиации через три дня, 17 октября:

Сегодня утром, когда мы еще сидели в нашей «столовой», в 6.30 внезапно налетел юаровский самолет… Второй налет был в 8.15. Оба раза наши зенитчики не успевали среагировать. Дело в том что юаровцы тоже стали хитрые. Они знают, что здесь стоит комплекс «Оса-АК», поэтому на малой высоте проходят по берегу Кунзумбии так, что «Оса» их не видит, а затем с разворота заходят на бомбометание. В 10.10 был третий налет, 4 самолета типа «Мираж» нанесли удар по бригаде в районе 3-го батальона. Тут уж наши зенитчики поработали на славу. 2 самолета были тут же сбиты, один из «Стрелы-10», а другой – из ЗУ 23-2, оба они упали совсем близко от нас. Ангольцы, правда, утверждают, что сбили и третий самолет, но он, дескать, упал на том берегу Кунзумбии [531] .

А вот воспоминания Альберта Павлова, инженера Брянского автозавода, попавшего на юг Анголы в период очередного обострения ситуации в 1984 г.:

Южноафриканцы перешли границу и попытались опрокинуть ангольские пехотные бригады… Позиции дивизиона почти непрерывно атаковались с воздуха. Южноафриканские «Миражи», «Импалы» и «Пумы» просто не давали высунуть голову из окопа. Тем не менее средства ПВО дивизиона сбили десять самолетов и вертолетов противника. Одну «Пуму» «завалили», когда она шла по каньону вне видимости радара. Ракета, выпущенная вслед, вошла в каньон, настигла вертолет и рванула в нескольких метрах от него. Экипаж сгорел вместе с машиной [532] .

Так что гордости за свою технику было немало. Коломнин писал:

… Российская могущественная корпорация «Росвооружение» вовсю сотрудничает с Южной Африкой. Еще бы. За 20 лет южноафриканские военные на своей шкуре убедились в исключительной надежности и эффективности нашей боевой техники. Недаром из захваченных у ангольцев на поле боя ЗУшек, БМ-21, «Шилок» они создавали собственные типы и виды оружия. А охотникам, например, за мобильным комплексом ПВО ОСА-АК была объявлена солидная денежная премия. После того как спецподразделения армии ЮАР все же захватили ее под Куито-Куанавале, южноафриканские инженеры просто пришли в восторг от простоты и эффективности комплекса [533] .

Советские специалисты и советники, служившие в полевых условиях, вспоминали о том, насколько это было тяжело, даже тогда, когда не было боев. Альберт Павлов писал:

Конец тому вторжению положил начавшийся сезон дождей. Погода испортилась и стала нелетной. Задули сильные ветры. Вода с неба лилась день и ночь. Палатки потекли, кругом все отсырело, налетели малярийные комары. От них московские прививки не помогали, заболели почти все, а один наш офицер – А. Александров – от малярии скончался. Кубинцы принесли мощнейшее средство «Делагил», запрещенное к применению Международной организацией здравоохранения ООН, так как оно разрушало печень. Но принимали его все: лучше уж печень «посадить», чем самому в яму… [534]

Иногда жаловались на невнимание Родины и на ее нежелание признать и вознаградить по достоинству их заслуги. Тот же Альберт Павлов продолжал:

Вернулся я в СССР в 1985 году. На границе у меня конфисковали все фотопленки, а на заводе соответствующие службы взяли подписку о неразглашении всего того, что я видел и знал. До сих пор никаких справок, где был, что делал, у меня нет. Соответственно нет и льгот. В память остались лишь ботинки с высокими берцами да несколько снимков, чудом сохранившихся с той поры [535] .

Та же история с Пестрецовым. По возвращении с него взяли подписку о неразглашении. Родной завод выплатил зарплату за время отсутствия, а Министерство обороны – ничего. Коломнин пишет:

Денежную компенсацию за проведенные в Йоханнесбургской тюрьме месяцы Пестрецов все же получил. Нет, не от нашего государства. А от… правительства ЮАР. Того самого правительства, которое держало прапорщика в кандалах почти полтора года… Перевод письма, сделанный в Москве в Инюрколлегии гласил: «Общая сумма денежного кредита ЮжноАфриканской Республики, положенного на имя Н. Ф. Пестрецова, составляет 1972,61 рэнда…» Советское военное ведомство одарило, правда, Пестрецова квартирой – но только после того, как в ответ на его письмо в ЦК КПСС оттуда приехал проверяющий и приказал «обеспечить жильем в 24 часа» [536] .

А Ждаркин записал в своем дневнике: «27.11.1987… по советскому радио про Анголу гробовое молчание. Ловим каждый день, и ничего. Противник продолжает обстреливать Куито… Снаряды разорвались прямо на территории миссии…» [537]

В одной из песен, бытовавших в среде советского контингента в Анголе, говорилось:

Куда нас, дружище, с тобой занесло,

Наверно, большое и нужное дело?

А нам говорят: «Вас там быть не могло,

И кровью российской чужая земля не алела… [538]

Самое удивительное в этих воспоминаниях то, что в них нет ненависти к южноафриканцам. Да, было тяжело, да, они нас били, но мы били их тоже. Они были профессионалы, и мы тоже, каждая сторона делала то, что ей полагалось. Дневниковые записи Ждаркина – лучшее тому подтверждение. Они вообще прекрасно передают обстановку и атмосферу тех дней.

23.10.1987. Сегодня всю ночь противник вел обстрел. Снаряды с препротивным воем и свистом летали как через нас, так и недалеко от нас… в 8.30 артиллерия нашей бригады дала несколько залпов по заранее запланированным целям. Стреляли БМ-21 и Д-30 с временных позиций, после чего быстро оттуда уехали. Меньше чем через час юаровцы стали бить по этим позициям в расчете, очевидно, нащупать и нашу бригаду… Вечером от командующего тактической группировкой майора Батишты поступил приказ обстрелять колонну юаровцев в районе 59-й бригады. БМ-21 [«катюша». – А. Д. И. Ф. ] выпустила 34 снаряда. Наверно, это ужасно разозлило юаровцев, потому что они почти тут же начали отвечать из 107-миллиметровых безоткатных орудий и не могли успокоиться почти до 12 часов ночи. БМ-21 еле успела удрать. Наш бедный БТР содрогался от взрывов, ощущения были пренеприятнейшие, особенно от воя и свиста снарядов, пролетавших над головой. Они рвались в 300 метрах от нас. Хорошо, что юаровцы, видно, еще так и не разобрались, где же эта наша бригада [539] .

… С утра пошли дальше. С 7.40 до 10.20 шли под постоянным обстрелом из 81-миллиметровых минометов. Несколько раз приходилось останавливаться, потому что группы противника атаковали колонну и начинался бой… Только мы сели ужинать, как «забормотал» «Кентроп». Это юаровская противопехотная реактивная установка, в основном, направленного действия. Дальность – до 17 км. Снаряды начинены небольшими шариками. Обладает большой убойной силой. «Норматив» на обстрел у нас уже отработан четко: в считанные доли секунды за столом никого не осталось. юаровцы постреляли немного из «Кентропа», затем из 120-миллиметрового миномета и успокоились. Наверно, просто решили пожелать нам приятного аппетита, негодяи [540] .