Миф Коко Банча - Анна Данилова

– Рита, брось, мы свои люди. Ты же не виновата, что любишь своего грека. Все нормально, я не обижаюсь. Глупо было бы… Давай лучше думать о том, что произошло только что, об этом адвокате, которого ты так грубо выставила за дверь, даже не попытавшись ни в чем разобраться. Почему ты так уверена, что у Оскара не было детей?

– Сергей, да что ты такое говоришь? У Оскара – дочь? Это невозможно. Ты просто не знаешь его, он не смог бы промолчать, он бы рассказал мне, он бы летал по воздуху, если бы знал, что у него есть дочь. Все это ложь, самая настоящая ложь.

Можаров, видя, что творится с Ритой и как она страдает, не в силах поверить в очевидность того, с чем к ней пожаловал адвокат, боялся за ее рассудок. Она была права, когда говорила, что все это уже слишком. Да. Слишком много на нее навалилось. И даже если где-то на подсознательном уровне она и допускает тот факт, что Оскар изменил ей с женщиной, которая родила от него ребенка, то не хочет верить в это хотя бы сегодня, хотя бы в эти первые месяцы своего вдовства. Сергей не знал, как ей помочь. Так получалось, что за последнее время Рита потеряла не только своего мужа, но и семью, родителей, в частности, отца. А теперь, когда к ней вроде бы вернулся Амфиарай, она чуть не потеряла его, Можарова…

– Рита, я понимаю, как тебе сейчас плохо, но я хотел бы задать тебе всего лишь один вопрос…

Она что-то буркнула в ответ, не желая поворачивать к нему свое заплаканное лицо. И Сергей решился:

– Я понимаю, что ты любишь другого человека, что Амфиарай в твоей жизни занимает значительное место, но мне бы хотелось, чтобы ты знала… Рита… Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я люблю тебя. И если тебе будет совсем худо, зови меня, вот как сегодня. Ты слышишь меня?

Рита неожиданно поднялась с кресла, прильнула к Сергею и обняла его. Глотая слезы, она сказала:

– Ты, Можаров, как дерево, сильное, могучее дерево, которое хочется обнять, чтобы набраться сил. Спасибо тебе… Но я чувствую, что мне уже не остановиться, что я разгоняюсь все сильнее и сильнее… Амфиарай… Мы ничего не знаем о нем. Я не открыла тебе ночью не потому, что причиной была любовь… Вовсе нет. Он пытался мне доказать, что имеет на меня все права. Но он не имеет, никто не имеет… Он тоже готовит мне ложе, и никакой он не Амфиарай, а очередной Прокруст… Вот только я для себя еще не решила, готова ли я к тому, чтобы меня подрубили или, наоборот, вытянули…

Сергей подумал, что она бредит.

– Что значит, он пытался доказать тебе…

– Молчи, ничего не надо говорить. Все же и так ясно. Амфиарай не любит меня, я ему нужна для какой-то ответственной миссии, но вот какой, я пока не знаю. У него есть друг, близкий друг, который управляет всеми его действиями, – она перешла на шепот, словно их могли услышать, – и ради этого друга он готов на все. Боюсь, что теперь этот друг начнет управлять через Рая и мной. Вот только что именно они от меня потребуют, не представляю. Теперь ты понимаешь, зачем ему понадобилось делать мне такие дорогие подарки?

Сергей, чувствуя, что то, что только что сказала ему Рита, – лишь малая доля истины и что она скрывает от него гораздо больше, возненавидел Амфиарая еще сильнее.

– А ты как думала? Ведь такие дорогие вещи не дарят просто так. Я сразу понял, что дело тут нечисто. Скажи, что это за друг, назови его имя, где он живет… В Москве?

– Нет. Насколько я поняла, он большую часть времени проводит за границей. Он – очень богатый человек и хочет зачем-то познакомиться со мной. Вот ты скажи мне, Сережа, чем я могла заинтересовать такого человека? Чем? Я понимаю еще, что за мной стали бы охотиться, проглоти я, скажем, большущий бриллиант, вроде того, который Амфиарай собирался мне подарить, а на самом деле снова забрал у меня.

Можаров ничего не понимал, больше всего ему сейчас хотелось взять Риту за руку и увести с собой, посадить в машину и отвезти подальше от этой квартиры, от этого города, от Амфиарая с его другом или хозяином, имеющим на него такое большое влияние.

– Как ты сказала? Он снова забрал у тебя бриллиант? И как же он это объяснил?

– Очень просто. Как должен был объяснить много раньше, когда первый раз возил меня к Юзу. Амфиарай, вернее, его хозяин, – антиквар, и он использует Рая для своих целей. Они делают деньги на антиквариате…

– А теперь собрались каким-то образом сделать деньги на тебе, – предположил Можаров. – Тебе не приходило это в голову?

– Приходило, вот только ума не приложу, каким образом с моей помощью можно сделать эти самые проклятые деньги.

– Масса способов. И самый распространенный – это уложить тебя в постель с потенциальным покупателем. Или же ты должна будешь уговорить его купить у них что-то по явно завышенной цене, либо – украсть…

– Но почему именно я?

– Этого я не знаю и могу предположить лишь самое очевидное: они выбрали тебя, как одну из красивейших женщин.

– Это смешно…

– Нет. Ты не мужчина, и тебе не понять этого. Рита, ты удивительная женщина, ты просто не знаешь себе цену.

– Сережа, это правда? То, что ты сказал? – Она снова обняла его. – Это правда, что ты всегда придешь по первому моему зову? Я могу рассчитывать на тебя?

– Да это не то слово, я люблю тебя, ты для меня – все…

– А чего ты хотел бы больше всего на свете?

– Чтобы ты выбросила из головы всех своих мужчин.

– Каких? – Она замерла. – Каких мужчин?

– Оскара и Амфиарая со своим антикваром и переехала жить ко мне. Я был бы тебе хорошим мужем и постарался бы сделать тебя счастливой…

– Но как? Как можешь ты сделать меня счастливой?

– Я буду любить тебя.

– Но как ты будешь любить меня?

– Я не умею говорить так, как говорил твой муж… Я не столь красноречив, но я бы исполнял любое твое желание… Ты привыкла к деньгам, и я сделал бы все, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Я чувствую в себе много силы… Возьми ее, она твоя…

Рита, обнимая Можарова, ждала от себя большего, чем чувство благодарности и нежности, но тело ее оставалось спокойным и не подавало признаков вспыхнувшего желания. Примерно то же самое она испытывала и ночью, ложась с Амфиараем, и была удивлена отсутствию хотя бы части тех чувств, которые она испытывала к нему раньше. Она не хотела его и обнимала и гладила по голове лишь в порыве нежности, но не более. Либо что-то сломалось в ней, либо она просто остыла к мужчинам – как результат перенесенных волнений и разочарований. Можаров был не такой, как темпераментный Оскар и искусный в любви Амфиарай. Он был более спокоен и не расточал своих чувств напрасно. Не набрасывался на нее, рискуя быть отвергнутым. Ждал, когда она даст ему знак. И тогда Рита, желая пойти с Можаровым до конца, позволив ему проявить себя полностью как мужчине и тем самым дать и себе надежду обрести в его лице страстного любовника, нерешительными движениями принялась расстегивать его рубашку. Сергей, который столько времени ждал этого, даже застонал от охватившего его предвкушения наслаждения и поцеловал Риту долгим, жадным поцелуем. Она закрыла глаза и старалась ни о чем не думать, но все равно вместо упоительного головокружения чувствовала все то натуральное, физиологическое, что происходило в ней и шло как бы параллельно с отдельно живущим в ней и нестерпимо ждущим выхода настоящим желанием. Поцелуи Сергея были всего лишь поцелуями, а не прикосновениями самого огня, а его плоть, заполнившая ее и бьющаяся в ней, как перегревшаяся на солнце горячая змея, была слишком реальна, чтобы, забывшись, раствориться в любви и достигнуть высшей точки наслаждения. Кусая губы и подавляя в себе слезы горечи и обиды, Рита, находясь в объятиях охваченного желанием Можарова, вела себя в точности так, как если бы она была с Оскаром – она обманывала его, постанывая от мнимого наслаждения, потому как не чувствовала в себе сил признаться мужчине в том, что все это – лишь спектакль, женский спектакль, разыгрываемый в угоду мужскому самолюбию и являющийся тем самым выражением благодарности за страсть, ласки и нежность. Но не более… Она прекрасно сыграла свою роль до конца, тем самым подарив надежду Можарову, и теперь лежала с закрытыми глазами, презирая себя за каждый звук, за каждое фальшивое движение. Она не знала, что ей делать дальше и как жить. Выйти замуж за Можарова, чтобы начать новую жизнь? Но чего ради? Она может спокойно жить и одна. Стать женой или подругой Амфиарая и погрузиться в совершенно неведомую ей жизнь, принимая все ее правила? Но что это за жизнь и какую роль в ней будет играть таинственный Владимир Сергеевич? Она боялась признаться себе, что именно эта неизвестность и привлекает ее больше всего и что даже ее угасающее сексуальное чувство к Амфиараю на фоне этой волшебной неизвестности кажется несущественным и не пугает ее. Наоборот, именно попахивающая болотцем спокойная и размеренная жизнь с мужчиной типа Можарова страшит ее. Сергей совсем размякнет в браке и превратит его в густой сладкий сироп, в то время как Рите требуется немного отравы, немного едкой горечи и даже боли… Можаров никогда не поймет ее.