Один в Антарктике - Грэм Биллинг

Морской леопард беззвучно, без плеска, погрузился в воду и быстро, немного быстрее, чем пингвины, поплыл по направлению к ним. Тюлень в эту минуту нырнул в воду. Труп тюленя всплыл много позднее, а до того времени морской леопард охотился на пингвинов.

Форбэш восседал на своем троне. Вода была так спокойна и прозрачна, что он видел, как морской леопард ныряет, извивается в воде, подбрасывает трупы пингвинов, которых он ловил поочередно, потому что умел плавать чуть быстрее.

Он смотрел, как леопард подбрасывал пингвинов в воздух и на лету ловил их. Своими длинными зубами он хватал труп за шкуру и тряс до тех пор, пока с него не слезала почти вся кожа и перья. Потом он пожирал его. Уцелевшие пингвины, стоявшие на берегу Доступности, громкими встревоженными голосами говорили «Аак», не смея войти в воду.

Наблюдая за леопардом, он мысленно вернулся к гибели тюленя. Почти механически он вновь и вновь восстанавливал в своей памяти это происшествие.

Он увидел тюленя и воду, обагренную кровью. Потом заметил морского леопарда: огромная, покачивающаяся голова, туловище длиной целых десять футов. Хищник лежал на льдине, а тюлень — в воде. Под скалой, на которой расположился Форбэш, плавали пингвины, кормившиеся рачками: их было так много, что море местами покрывалось оранжевыми пятнами. Пингвинам, можно сказать, оставалось одно: плыть с открытым ртом. Он был очень рад за пингвинов, он радовался их прожорливости (плавая, они объедались, отрыгивали, потом вновь приступали к пиршеству). Но тут морской леопард неслышно скользнул в воду, а тюлень нырнул.

Он разглядел в бинокль, как леопард проглотил третьего пингвина целиком, а потом, не торопясь, поплыл к льдине у южного конца побережья и там залег, высунув из воды макушку головы.

Вскоре группа примерно в тридцать штук пингвинов прыгнула в воду и в тесном строю принялась нырять по-дельфиньи и ловить рачков. Форбэш поднялся и хотел было окликнуть их, но не успел. Леопард ринулся в атаку. Пингвины бросились врассыпную кто куда, но леопард выбрал себе цель и поплыл вдогонку за одним из пингвинов, чуть скорее его. Он плыл к берегу ему наперерез. Пингвин начал изворачиваться и кружить, но леопард не отставал от него, а наоборот, сокращал расстояние. Пингвин принялся быстро делать круги диаметром футов в двенадцать; тогда леопард стал описывать круги еще большего диаметра. Выбившись из сил, пингвин замедлил ход. Леопард вцепился в него своими острыми зубами, подбросил в воздух и начал трясти, чтобы содрать с пингвина кожу. Потом он проглотил пингвина, и в эту минуту ярдах в пятидесяти от берега всплыл труп тюленя.

Морской леопард медленно подплыл к тюленю, схватил за шею и начал трепать его. Сперва он отделил от туловища полосу мяса с желтым жиром толщиной в два дюйма, потом, впившись еще глубже, отодрал эту полосу, прошедшую через всю грудь тюленя. Потом оторвал кусок от плеча до брюха, и тут несколько галлонов крови из поджелудочной артерии тюленя выплеснулись в море, точно чернила из каракатицы, совершенно скрыв из виду леопарда.

Хищник полчаса продолжал терзать труп тюленя. На этот пир собралось сто с лишним поморников. Они выхватывали из воды кусочки мяса, жира и внутренностей, не замочив перьев и почти бесшумно. Отчетливо слышны были лишь удары их крыльев да мощные всплески морского леопарда. Полчаса спустя хищник улегся на воду и целый час лежал неподвижно возле полуобглоданного трупа тюленя, медленно дрейфуя к северу, меж тем как поморники, по-прежнему беззвучно, продолжали подбирать остатки пиршества. Потом леопард ткнулся носом в тюленя, выхватил у него из спины еще один небольшой кусок и нырнул. Больше Форбэш его не видел.

Поздно вечером 29 января семь пингвинят, только что успевших сбросить пух, собравшись на берегу, глядели в воду, явно намереваясь отправиться в северные воды. Форбэш посидел на троне до тех пор, пока они не вошли в воду и не начали плескаться. Перекликаясь, несколько минут спустя они вернулись на берег. Четверо пингвинят присоединились к своей стае, а трое (на всех троих были надеты пронумерованные повязки) остались возле воды.

На следующий день поздно утром Форбэш спустился к берегу, старательно обойдя лужу возле шеклтоновской мусорной ямы, где валялись ржавые жестянки, битые бутылки, выцветшие тюленьи и пингвиньи кости и обломки допотопного автомобиля. Трех птенцов нигде не было видно. Тщательное обследование стай также не дало никаких результатов. Выходит, это были первые из тех четырехсот девяноста двух птенцов, которые поплывут впоследствии на север. Форбэш ощутил чувство какого-то удовлетворения.

Большинство птенцов теперь свободнее разгуливали по территории колонии. Теперь они были достаточно велики, чтобы обороняться от нападений поморников. Да и родители кормили их реже. Они были грязные, неопрятные. Клочья пуха, не успевшего вылезти, перемежались местами с их «взрослым» черно-белым оперением. А некоторые из них, хотя и довольно упитанные и рослые, еще даже не думали сбрасывать с себя пух.

Возвращаясь после кормежки к своей стае, один из таких птенцов подвергся нападению поморника и был сбит с ног. Птенец достигал десяти дюймов росту и весил около четырех фунтов. Когда поморник сшиб его, он упал, извиваясь, на спину, стараясь разодрать грудь врага лапами; он клевался, бил ластами, в ужасе пронзительно свистел. Скатившись в лужу гуано и талой воды, покрытый свалявшимся, мокрым пухом, он, спотыкаясь, поднялся на ноги, чтобы отразить новое нападение противника. На этот раз поморник ударил своим мощным клювом спереди, затем последовало несколько свирепых ударов крыльями, так что птенец снова свалился в лужу. Пингвиненок серией отчаянных ударов ласт сбил поморника с ног и бросился бежать, но от удара ногами покатился вниз по пыльному склону в сторону от своей стаи. Когда он остановился, поморник ударил его еще раз. Потом схватил птенца за шиворот и начал трепать его, для равновесия взмахивая крыльями. Птенец перестал кричать. Когда поморник отпустил его, он начал изо всех сил клевать его в грудь. Поморник фута на два поднялся в воздух, и птенец бросился бежать, но по пути был сбит и ударился о камень. Пух слезал с него клочьями, голова и шея были окровавлены. Он свистнул еще раз. Поморник снова схватил птенца за шею и принялся трясти его, норовя ударить о камни, хотя с трудом мог поднять его. Из ран на шее струилась кровь. Удары ласт пингвиненка становились все слабее и слабее. Прошло минут пять. Поморник отпустил птенца. Тот упал на спину и начал клевать хищника в грудь, вырвав несколько пучков перьев. Поморник своим страшным клювом ударил птенца в горло, выбил ему глаза. Минут пять он колотил птенца о камни — колотил до тех пор, пока он не перестал клеваться или отбиваться ластами и остался лежать на земле, судорожно подергивая лапами. Тут к поморнику подоспела супруга. Она держала птенцу голову, в то время как самец, выклевывая пух, пробивал в его животе отверстие. Сперва обнажился слой жира на груди, потом темно-красное мясо. Подергивая головой и судорожно глотая, поморник вырывал клочья плоти и пожирал, потом он прижал птенцу одну ногу, в то время как другая слабо вздрагивала; между тем самец все глубже впивался в грудь и живот птенца, выдирая внутренности. Голова его и клюв были залиты кровью и розовато-белыми остатками последней трапезы птенца. Лишь теперь птенец умер. Поморники вскоре бросили его.