Пламя и кровь - Франсуаза Бурден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Вечер затянулся, и Грейс собралась уезжать только около полуночи. За столом она пила одну воду, объяснив, что ей предстоит сесть за руль. Скотт вышел проводить ее до машины и немного задержался. Когда он вернулся, Филип и Малькольм обнимались с Кейт, тоже собираясь уезжать.
– Ну, как она вам показалась? – поинтересовался Скотт.
– Прямо вырви глаз! – бросил Малькольм.
Глядя на удивленного Скотта, Филип добавил:
– Слишком яркая для простой секретарши. Будь она твоим директором по маркетингу или по связям с общественностью, тогда другое дело.
– Ты думаешь?
– Скажем, она очень гламурная. Все работники-мужчины на твоих винокурнях начнут за ней ухаживать.
– Это все-таки нельзя назвать недостатком! Просто она приоделась на ужин, потому что не знала, чего ожидать.
– По-моему, лучше не дотянуть с элегантностью, чем являться при полном параде, – постановил Филип.
– Вы беспощадны!
– А ты слишком любезен с красивыми женщинами. Знаешь что? Она мне напомнила Мэри…
Сказав это, Филип тут же пожалел о своих словах, сообразив, что напоминать о бывшей невесте Скотта бестактно по отношению к сестре. Мэри как стилист была очень элегантна и носила одежду безупречного кроя, которая идеально сидела на ней. Тогда она надеялась на предложение руки и сердца, но, к ее великому разочарованию, Скотт от него уклонился.
– Не надо судить о ней по внешности, лучше скажите, обладает ли она необходимыми качествами? Опыт, который она получила в Гленфиддих, впечатляет. Конечно, у меня производство виски более кустарное.
– Почему же она согласилась перейти к тебе? – насмешливо спросила Кейт, считая, что о Грейс говорят слишком много.
– Там она была одной из многих, а здесь она станет моим личным секретарем. Наверное, она воспринимает это как повышение, но, боюсь, на нее свалится столько работы, что она одна не справится.
Малькольм начал собираться, и взгляд Кейт упал на его блокнот для эскизов.
– Подожди минутку! Покажи мне это…
Она протянула руку и взяла блокнот, открытый на великолепном рисунке углем.
– Это же вид с бельведера! Обожаю его, а у тебя он даже лучше, чем в реальности! В твоем пейзаже столько пронзительной грусти…
– Просто шел дождь, – словно оправдываясь, ответил Малькольм.
– Как мне нравится твой рисунок, ты не представляешь, что он значит для меня. Может, подаришь?
– Нет, это же просто эскиз, к тому же незаконченный. Я собираюсь еще не раз подняться туда и порисовать.
– Ну, как хочешь.
– Если он напишет настоящую картину, тебе придется ее купить, – предупредил Филип. – Впрочем, это будет хорошее вложение денег.
– Я подарю ее тебе, Кейт.
Они вышли, держась за руки, и Скотт запер за ними дверь.
– Рисунок просто великолепен, – сказал он Кейт. – Нам надо больше интересоваться работами Малькольма; думаю, Филип прав, говоря, что он талантлив.
– Речь идет об этом смазливом пачкуне? – презрительно бросил Джон, спускаясь с лестницы.
Он вцепился в перила и присел на ступеньку, обхватив голову руками.
– До сих пор воняет этим хаггисом… Проклятие, как же мне плохо от всех этих гребаных лекарств…
– Слава богу, что они есть, – заметил Скотт.
– Спасибо, утешил, тебе больше нечего мне сказать?
– Налить тебе воды? – вмешалась Кейт. – Давай, я помогу тебе подняться наверх.
– Нет, мне надо размять ноги. Бетти спит, а я могу ее разбудить, ходя кругами по комнате. Завтра мы едем в Эдинбург на прием к врачу. Надеюсь, шотландские врачи не совсем безграмотны!
– Почему это они безграмотны? Тебя будут очень хорошо лечить, вот увидишь.
– Вечно ты со своим оптимизмом, сестренка! То, чем я болен, не вылечивается.
– Но они помогут тебе, назначат поддерживающую терапию. Болезнь не будет развиваться дальше.
– Хотел бы я в это верить так же, как ты.
Это была первая фраза, которая прозвучала неагрессивно. Кейт поняла, что временами он испытывает жуткий страх перед смертью, и это ее потрясло.
– В гостиной еще долго будет гореть камин, там много угля, а на полках – полно газет. Иди туда, отдохни, – предложил Скотт.
Джон встал, но на последней ступеньке споткнулся и чуть не упал. Проходя мимо Скотта, он даже не посчитал нужным хотя бы из вежливости взглянуть на него, не то что улыбнуться.
– Бедняга… – вздохнула Кейт ему вслед.
Скотт хотел ответить, но промолчал. Он избегал всякой критики в адрес Джона, особенно в присутствии жены, однако она знала, как тяжело давалось ему это сосуществование под одной крышей. Он так и не смирился с инвентаризацией дома, и даже не удосужился просмотреть опись, хотя оценщик оставил ему копию. Кейт положила ее в папку с надписью «Наследство» и отнесла в кабинет Ангуса. Эта комната пока оставалась незанятой, но Кейт была убеждена, что однажды Скотт займет ее. Его собственный кабинет на втором этаже был не таким удобным, и ему часто хотелось, чтобы его окружала отцовская мебель – с ней было связано столько детских воспоминаний. Но сначала должен закончиться траур, чтобы он смог перевернуть эту страницу жизни и забыть тот злосчастный рождественский вечер.
Джон побрел в гостиную, а Кейт и Скотт пошли наверх. Поднявшись на галерею, Скотт заметил:
– Почему твой брат вечно на всех нападает? Малькольм – не пачкун, хаггис Мойры восхитителен, а наши шотландские врачи получше многих.
– Я знаю, что он тебя раздражает и усложняет жизнь.
– Это еще слабо сказано!
– К тому же он живет в твоем доме вместе с женой, ты их кормишь и…
– Джиллеспи – это наш дом, дорогая. Разве ты не считаешь его своим?
– О да, конечно!
– Слава богу! Ладно, у Джона есть оправдания, я понимаю. Но, по-моему, он еще и играет на публику.
– Возможно, на его месте мы вели бы себя так же.
– Не все больные изо дня в день отравляют жизнь окружающим.
Они вошли в спальню, Скотт закрыл дверь и с волнением спросил:
– Я заметил, что ты весь вечер была не в своей тарелке. Если тебе
