Внедрение - Евгений Анатольевич Аверин

Машину Олег закатил прямо среди сосен, в тень. Осмотрелись. В такую жару мало народу в лесу. Все на песчаных карьерах купаются. А они отсюда далеко. Земляники и черники тоже мало. Но от машины далеко решили не уходить. Я раскрыла образ знаний, но все равно мало поняла, что ищу. Желтое, похоже на гриб, типа плесени, но не плесень и не гриб. В ответ на вопрос, увидела стадо микроскопических существ. Это стадо может перемещаться. И может исчезать при опасности. «Ведьмино масло» — пронеслось в голове. — «Бывает на пнях и муравейниках». Идем искать. Муравейники видно издалека. К ним ведут дорожки больших рыжих муравьев. А пней мало. Олег ушел в сторону. Мы перекликаемся, чтоб не потеряться. Но непонятное неприятное чувство фоном накладывается. Боюсь одна ходить? Если что, к машине выйду, не заблужусь.

Вскоре вижу большой муравейник. Надо его проверить. Тем более, невдалеке от него и пень или огромная кочка. Куча иголок выше моего роста, но чистая. Повернуласьк пню. Но сделала лишь шаг, как кочка поднялась и повернулась. Передо мной стоял «Эстонец».

Глава 2

Не совмещалась картина. Такой хороший солнечный день. Запах смолы. Олег хочет отличиться и поймать благосклонный взгляд. И тут недавний кошмар во плоти.

— Ну, здравствуй, Маша Макарова, — сказал он без всякого акцента.

Я молча смотрела в белесые глаза. Из-под маскировочного плаща виден костюм.

— Не жарко вам?

— Мне не бывает жарко. А вот холод я не люблю.

— Чем обязана столь внезапному визиту? И где группа захвата?

— Вы не так все представляете, — легкий акцент все же есть, — мне не нужна группа. Это ваше местное коммунистическое варварство. Бессмысленное и беспощадное. Оно больше похоже на рыкающее чудовище, но подслеповатое. Жрет то, на что смотрит. Увидит — не важно, прав или нет. А вот не видит — есть шансы.

— Сейчас, значит, не видит?

— Да. Интерес ушел. Появились другие важные темы.

— Какие трудолюбивые. Везде успеть надо.

— Правильно. Везде надо. Поэтому это работает тематическими волнами. Сначала одни, потом другие.

— Мне рассказывали про репрессии. Тогда расстреливали только за польскую фамилию или потом за еврейскую. Так?

— Примерно. Вы умная девочка.

— И что же вы хотите от такой умной?

— Выбор.

— А разве он не очевиден?

— Нет. Вы же не знаете всех условий. Все не так, как кажется.

— Условий чего?

— Сотрудничества. Вы необычный человек. И я необычный. Почему мы не можем сотрудничать? Мир меняется. Очень скоро вы это увидите. Все произойдет на глазах и быстро.

— Но цели не меняются?

— Цели могут быть общие. И достичь их можно цивилизованно. Без варварства.

— А сейчас как?

Вдали крикнул Олег. Я отозвалась. «Эстонец» продолжил:

— Сейчас у вас дикость, средневековье. Как в Европе пятьсот лет назад.

— Что, жгли не тех?

— Можно было по-другому. Нельзя так транжирить ресурсы. Должен быть порядок, организация. И даже добровольность. Тогда не придется применять насилие. А это тоже, согласитесь, работа, затраты.

— Добровольно на костер?

— Самосожжения всегда были. Но я хочу сказать о другом. Не надо опасаться того, что не понимаешь. Надо изучить и использовать. Я имею добрые побуждения. И делаю первый шаг сам. Я не питаюсь людьми. Мне доступен весь спектр сил. Понимаете? Сейчас я уйду. А вас прошу задуматься. Почему умные люди, особые люди не должны быть богатыми, уважаемыми? Они и так уже выделяются. Так пусть и в общественном положении тоже. Подумайте. Мы еще встретимся, милая девочка.

Слышен треск ветки под ногой Олега. «Эстонец» улыбнулся мне, поднял шишку и бросил в сторону пня метрах в пятнадцати. Его спина в маскировочном плаще с бахромой травинок быстро скрылась за стволами.

— Ничего похожего, — Олег расстроился, — придется искать долго. У тебя как?

— Тоже пока ничего. Сейчас еще посмотрю.

Я пошла в направлении брошенной шишки. На пне желтая колония непонятного вида.

— Это оно? — спросил Олег.

Я прикрыла глаза, дождалась отклика колонии.

— Да, оно. Запоминай. Потребуется еще.

Олег сбегал за поллитровой банкой в машину. Мы сгребли все, вместе со мхом и иголками. Вместо крышки обвязали пакетом.

По дороге лезли всякие мысли. «Значит, он меня все-таки увидел в поезде. И Катю. Но не выдал. Почему? А, может, я ему понравилась? Влюбился с первого взгляда? Глупость. А что? Мог бы. Симпатичный. Лет тридцать уже, правда. Только взгляд холодный. Так и понятно, северная нация. А если он не эстонец, а скандинав? Нет, в нем чую только чистый расчет. А я — дура. Или не дура? Баба Лида говорит, что если в этом вопросе сомнения, значит, точно дура. И что теперь делать? Надо с Верой Абрамовной посоветоваться».

— О чем, Маша, задумалась, — прервал Олег мои размышления.

— Да так, о смысле женской сути.

— И в чем же смысл этой сути?

— В инстинктах. Животную природу нам преодолеть сложнее.

— Неожиданно.

— Зато у нас рамки шире.

— Это как?

— Никак. Не хочу про это говорить.

Мы едем молча. В центре заехали в магазин за сливочным маслом.

— Со мной пойдешь? — Спросила я.

— С тобой. Ты против?

— Не против. Ты фармацию изучал. Будешь мазь готовить.

Высокая сталинка. Живет, сказали, руководство. Кругом чистота. Нас ждут у подъезда. Дмитрий Семенович вместе с солидным мужчиной в костюме. Оба поднялись со скамейки навстречу:

— Здравствуй, Олег, — незнакомец пожал ему руку, — здравствуйте, — это уже кивнул мне, — пойдемте.

Внутри прохлада. Поднимаемся по широкой лестнице на второй этаж. У двери квартиры уже слышен гадкий запах гниения. В квартире такая вонь, что не до знакомства с обстановкой. Мы проходим в комнату. Затравленная женщина сидит на кровати. Заплаканное лицо когда-то было красивым. Волосы сбились клочьями.

— Люда, вот пришли.

Она собирает остатки мужества и кивает.

— Здравствуйте. Я Маша Макарова. — Стараясь преодолеть запах сажусь на кровать. Вижу банки с желтым раствором. Фурацилин. Киваю:

— Промываете?

Она больше не отвечает.

— Дмитрий Семенович, надо промыть полость. — Раздаю указания. — Олег, пойдем на кухню, поможешь.

Поворачиваюсь к незнакомцу:

— Простите, вас как зовут?

— Ренат Равильевич.

— Ренат Равильевич, нам нужно блюдо и ковшик.

Кухня большая, а по нашим меркам так и огромная. Метров двадцать. Объясняю, как приготовить мазь. Топим масло. Олег со знанием дела уточнил рецептуру и занялся мазью. Муж женщины молча сидел на табурете.

Накухню зашел папа Олега в марлевой маске и сразу подошел к открытому окну. Отдышаться. Скоро и у нас все готово. Пока еще жидкая, теплая мазь перелита в банку. Я всмотрелась в нее. Наложила руки и пустила струйки силы. Энергия зацепилась за структуру мази