Непрощенный - Александр Лидин

За рынком рабов тянулась полоса развалин — язык не поворачивался назвать их домами. Уродливый нарост, сдерживаемый силовым барьером с одной стороны и городской стеной с другой, — нарост, который невозможно ни вырезать, ни выжечь. Раз в десять-пятнадцать дней здесь случались пожары, и их никто не тушил — даже обитатели этих трущоб. Да, у трущоб тоже были свои обитатели. Любому живому существу нужно место, которое оно может назвать своим домом, и неважно, сколько кусов лежит у него на кредитной карте… и если ли у него кредитная карта, кошелек или нитка бус, которую можно обменять на мешок кореньев и кусок вяленого мяса. И поэтому, стоило угаснуть пожару, развалины начинали отстраиваться — так отстраивают свое жилище муравьи и термиты. По сути, это и был гигантский термитник, населенный существами, непохожими друг на друга и обеспечивающими существование себе и своим соседям. Подобно муравьям и термитам, они не задумывались о том, как и зачем это делают — равно как и о чем бы то ни было еще. Они жили сегодняшним днем, забивали дыры в стенах пластиковыми щитами, пристраивали лестницы, чтобы забраться на верхние этажи чудом не обрушившихся зданий. Они сбрасывали нечистоты прямо в узкие проходы между постройками и воспринимали источаемый смрад как нечто само собой разумеющееся. Так же они воспринимали смерть и рождение себе подобных — как, наверно, воспринимают рождение и смерть термиты и муравьи. И дело не в том, что обитатели трущобного квартала были от природы слабы разумом. Просто их разум занимали совсем другие проблемы, так что на размышления о смысле жизни и природе вещей не оставалось времени. Им нужно было выживать.

За городской стеной, вдоль горизонта, протянулась неровная зеленая полоса — словно кто-то взял кисть и нарисовал неровную линию. Вильда… Тот самый зеленый кошмар, откуда Алларт выбрался три дня назад. Вильда, пожравшая почти всех его товарищей. И все из-за этого грязного пига Отто Чаруша, чтоб ему лопнуть! Алларт сплюнул и вполголоса выругался. Мало ему взяток, которые он берет с копателей — так теперь жирному мибуну приспичило получить лишнюю подачку из рук барона! Откуда теперь брать команду? Потеря корабля — это еще полбеды: запасов, скопленных за долгие годы, хватит не на одну летаду. Но команда! Команда, которую он не отбирал — она отбиралась сама, отбиралась из тех, кто не только знает свое дело, но и не обделен смекалкой, злостью. Из тех, кто не станет брезгливо морщиться, если доведется копаться в крысином дерьме, а потом жрать тех же крыс, едва обжаренных на горелке. Одна Матильда чего стоила! После конфликта на Кан-Мора немногочисленная диаспора арахнов покинула владения барона Пако, а немногие оставшиеся подданные Великой Пожирательницы Си слишком хорошо устроились, чтобы прельститься местом в отряде копателей.

А вместе с Матильдой пропал и странный лабус с Планеты, который так хорошо дрался. Исчез вместе со своей древней аммой… Ладно, ну ее, аммушку, как ушло, так и пришло, но Матильда!..

За спиной послышалось осторожное покашливание, и в воздухе поплыл томный запах ментола. Копатель обернулся. В дверях, согнувшись в почтительном поклоне, стоял слуга. На подносе, который он держал в руках, дымились две чашки ароматного травяного отвара.

— К вам посетитель, господин. Прикажете впустить?

Голос у слуги был мягким, точно ком ваты. Алларт ухмыльнулся. Вот молодец, знает свое дело. Ни напоминать ему не надо, ни указывать лишний раз. И перед глазами без нужды не маячит… Хоть одна радость в жизни осталась.

— Впускай.

Алларт еще раз взглянул на неровную зеленую линию на горизонте и вернулся в кабинет.

После яркого солнца царящий в комнате полумрак давал приятный отдых глазам. Стены кабинета были отделаны зелеными пластиковыми пластинами, прошитыми желтоватой проволокой. В свое время Алларт немало понатаскал с Планеты этого добра… а потом неплохо наварился, продавая остатки запасов заказчикам и скупщикам, которых нарочно приводил сюда. В центре комнаты возвышался резной каменный стол с биокомпом в окружении глубоких анатомических кресел, а сбоку притулился крошечный металлический столик-мобил, на котором уже стояли чашки. Что касается верного слуги, то он как будто растворился в воздухе.

Копатель одернул халат из дорогой ткани — мягкой, как пух хэнака, но по виду напоминающей тронутую патиной бронзу, — опустился в кресло и небрежно ткнул пальцем во встроенный пульт. Столик, перебирая паучьими ножками, засеменил к нему Подушки вызывали ощущение, что тело парит в невесомости, аромат ментола погружал в забытье… Оставалось только протянуть руку и взять чашку.

И тут двери распахнулись.

Казалось, сейчас в комнату войдет великан с могучими мускулами, едва не разрывающими кожу. Войдет, пригибая голову, чтобы не задеть потолок и глядя исподлобья, точно боевой трицеропс, которому не терпится поднять кого-нибудь на рога.

Но существо, появившееся в дверях, вряд ли можно было назвать великаном… разве что гигантской лягушкой. Лягушкой, которая по каким-то причинам выросла до размеров среднего роста гуманоида, но не захотела — или не смогла — сообразно увеличить свой рацион.

— Рад вас приветствовать, почтенный Арран, — произнес Алларт. — Присаживайтесь. Не желаете чаю?

— Благодарю, госпотс-син Аллартс-с… — Буфонид опустился в ближайшее кресло — так осторожно, словно оно могло рассыпаться под его весом, — и стыдливо покосился на предложенную чашку.

Алларт побарабанил пальцами по подлокотнику, и столик послушно подбежал к креслу гостя.

— Этс-с-со великая честс-с-сь для меня… — Арран выпростал из широкого рукава своего мешковатого одеяния тощую лапку, подцепил чашку и сделал крошечный глоток. — Бытс-с-сь гостс-с-сем знаменитс-с-сого искатс-с-селя сокровищ…

— Бывшего, — поправил Алларт. — Увы.

— Примитс-с-се мои соболезнования. — Буфонид закатил глаза и томно вздохнул. Интересно, понимал ли он, о чем идет речь? — Боюсь, и меня скоро можно бутс-с-сетс-с-с назвать бывшим распорядитс-селем…

— Бывшим? — Алларт в притворном удивлении поднял брови. — Но почему? Насколько мне известно, великий Тоар высоко ценит ваши услуги.

На самом деле ему было прекрасно известно, почему распорядитель Арран впал в немилость. О новичке, который убил лучшего воина Диска, говорила вся столица. Равно как и о том, что он сделал это вопреки приказу барона. Любой, у кого, как говорят копатели, не закисла брень, может сложить два и два и получить четыре, не прибегая к помощи биокомпьютера. Умственные способности Алларта были существенно выше средних. Он сложил два и два… и понял, что исход этого поединка будет иметь самые серьезные последствия для почтенного Аррана, который отвечал за все, что происходит на арене. И когда почтенный Арран, собираясь отправить Алларту сообщение с просьбой о личной встрече, обнаружил точно такое же, уже присланное знаменитым контрабандистом, он понял, что мысли сходятся не только у дураков.

Впрочем, в дураках грозило остаться им обоим. И распорядитель это прекрасно понимал.

— Нельзя было выпускатс-с-сь его протс-с-сив любимого бойтс-с-са госпотс-с-сина барона… — Он снова прихлебнул из чашки. — Но как мне было постс-с-упитс-с-сь? Госпотс-с-син смотритс-сель очень хотс-с-сел витс-сеть своего воина на арене. Очень хотс-с-сел… Хотя Скерр мог вчера не выхотс-сить…

И наверняка был очень настойчив. Очень хотел. И выложил немало мегакусов, чтобы его желание осуществилось. Что надо сделать, если хочется сдвинуть с места заевший шарнир? Правильно, смазать.

Только одно непонятно: с какой радости Арран поставил против новичка самого Белого Скерра?

Распорядитель потягивал отвар, скорбно озирая верхний ряд пластиковых плиток. Пауза затягивалась, и Алларт решил задать вопрос прямо, хотя и не в столь резкой форме.

— Интс-сересы госпотс-с-сина барона превыше всего, — торжественно изрек буфонид и осушил чашку.

Алларт потер верхнюю губу, чтобы скрыть усмешку, и нажал еще одну кнопку на подлокотнике. Через пару минут слуга принесет еще отвара… и, наверно, немного сладких катийских рулетиков. Негоже оставлять «гостс-с-ся» без угощения.

Скорее всего, жирный мибун Отто Чаруш поскупился, предложил за свое желание слишком низкую сумму — поэтому «гостс-с-сь» и вспомнил про «интс-сересы госпотс-с-сина барона». Могли быть и другие причины. Если почтенный распорядитель не желает про это рассказывать прямо сейчас — пусть не рассказывает. За долгие годы работы Алларт научился вытягивать из собеседников нужные сведения, не прибегая к помощи палача… и зачастую так, что те даже не догадывались о том, что проболтались. Или догадывались, но слишком поздно.