Ненавистная фрау - Неле Нойхаус

— Увидимся завтра утром в отделении судебной медицины, — сказал он Кирххофу и, сжав зубы, добавил: — Дёринг вообще-то должен опознать труп.

Врач кивнул и стянул латексные перчатки.

— Я слышал, вы уже пару недель работаете с моей женой, — обронил он как бы походя.

— Да, это так. Уже целый месяц.

Доктор Хеннинг Кирххоф был мужчиной высокого роста с темной, тщательно расчесанной бородой. Гладкий высокий лоб и тонкие губы придавали ему сходство с братом. Привлекательный, образованный, эрудированный и хладнокровный, он прекрасно знал себе цену. В какой-то момент Боденштайну показалось, что Кирххоф хотел еще что-то спросить, но потом отвел взгляд.

— Передавайте ей привет от меня, — сказал он.

— Обязательно, — кивнул главный комиссар. — Спокойной ночи.

Он двинулся вверх по береговой дамбе. Тордис вышла из машины и стояла, прислонившись к крылу его «БМВ».

— Ну как? — спросила она. — Это Анна?

Боденштайн заметил, что она, казалось, действительно поняла, что за всем этим кроется трагедия. В ее глазах он не увидел ни малейшей жажды сенсации, и от этого его симпатия к молодой женщине возросла.

— К сожалению, это пока невозможно установить, — сказал он. — Мы должны дождаться результатов завтрашнего вскрытия. Садитесь в машину. Где вас высадить?

— Я приехала в город на пригородном поезде. Моя машина стоит в Бад-Зодене у вокзала.

— Почему? — Боденштайн посмотрел на нее через крышу автомобиля. — Вы были так уверены, что найдете кого-то, кто вас отвезет назад?

Тордис бросила на него скептический взгляд и презрительно фыркнула.

— Я думала, вы не такой, — проговорила она, к его удивлению, — но вы, очевидно, расцениваете мое желание помочь вам как флирт. Большое спасибо. Вы стары для меня ровно на двадцать лет.

Боденштайн ошеломленно смотрел на нее и чувствовал, как его лицо и шею заливает краска. Он ощущал себя идиотом. Старым идиотом. Сначала он хотел ей возразить, но потом осознал, что и в самом деле на какое-то время предположил, будто она хотела с ним пофлиртовать.

— Что за глупости! — коротко сказал он. — Садитесь. Я отвезу вас до вашей машины.

— Не трудитесь. Я поеду на поезде.

— Сейчас поезда уже не ходят.

— Тогда я возьму такси.

— Я думал, вы не такая, — передразнил ее Боденштайн.

— Что вы имеете в виду?

Они все еще смотрели друг на друга через крышу автомобиля.

— Обидчивая маленькая девочка.

— Я не обидчивая, — холодно возразила она. — И маленькой девочкой я была десять лет тому назад.

— Так вы едете или нет? Я ужасно устал и хочу сегодня ночью поспать хотя бы пару часов. — Старший комиссар сел за руль и с трудом подавил улыбку, когда девушка уселась рядом. Он развернулся и поехал вдоль Музейной набережной, а затем по мосту через Майн мимо главного вокзала. Все это время Тордис высокомерно смотрела вперед и молчала.

— Я согласен, — кивнул Боденштайн, когда они проезжали мимо франкфуртского торгово-выставочного комплекса. — В какой-то момент я действительно предположил, что вы ожидали от нашей встречи немного большего, чем «Кайпиринья» и труп в воде.

Тордис неподвижным взглядом смотрела через ветровое стекло, и прямая гордая осанка ее тела говорила о том, что она обижена. Это вызывало у Боденштайна сожаление. Она ему помогла.

— О’кей, — неожиданно повернувшись к нему, Тордис улыбнулась полукокетливой-полусмущенной улыбкой, которую Боденштайн уже видел у нее раньше. — Вы меня раскусили. Я надеялась, что понравлюсь вам и этот вечер выльется в нечто большее, чем то, что произошло в действительности.

От этого признания Оливера пронизал необычный трепетный страх, и одновременно он злился, что позволил этой молодой девушке так себя спровоцировать.

— Так-так… — только и сказал он, после чего нажал на газ, оставляя позади окраины Франкфурта.

— Я не как Изабель, — Тордис отвела взгляд и стала опять смотреть в окно, — но вы мне нравитесь, несмотря на то что уже немолоды, заносчивы и много о себе воображаете.

Боденштайн поднял брови.

— Это не слишком тонкий английский намек, — пошутил он.

— Я американка. Мы привыкли действовать напрямик.

— Да, тогда это все объясняет. — Боденштайн включил сигнал поворота и перед торговым центром «Майн-Таунус» съехал с трассы А66, чтобы направиться в Бад-Зоден.

Взгляд Оливера скользил по ее лицу. Он задавался вопросом, что она собой представляет. Неужели она предполагала, что ей удастся так легко его соблазнить, что он повезет ее к себе домой или даже переспит с ней прямо в машине? К его собственному удивлению, Оливер заметил, что подобные мысли не кажутся ему столь неприятными. С чего бы это он вдруг стал столь восприимчив к женской привлекательности? Может, причиной тому отсутствие Козимы или встреча с Инкой Ханзен?

Некоторое время спустя он остановился у курортного парка в Бад-Зодене рядом с желтым «Судзуки», но Тордис и не собиралась выходить.

— Спасибо за информацию, — сказал Боденштайн. — Вы нам очень помогли.

Молодая женщина подняла взгляд, и в ее глазах возникло выражение, манящее и обольстительное одновременно, заставившее пронзительно зазвонить тревожный колокольчик в голове Боденштайна.

— Счастливо добраться до дома, — пожелал он с прохладцей. — Спокойной ночи.

Фридхельм Дёринг приехал домой в четверть седьмого и был задержан у входа экипажем патрульного автомобиля. Когда спустя полчаса туда приехал Боденштайн, Дёринг был вне себя от ярости.

— Что это за второразрядная комедия? Что вообще произошло? — кричал Дёринг, несмотря на ранний час и не обращая внимания на соседей. Он был небрит, выглядел напряженным и утомленным после бессонной ночи.

— Откуда вы сейчас приехали? — спросил Боденштайн.

— Какое вам дело? — буркнул Дёринг. — Как вам пришло в голову задержать меня здесь, возле собственного дома?

— На это у меня есть свои причины. — Боденштайн оставался спокойным. — Так где вы были этой ночью? И где ваша жена?

— Понятия не имею, — пожал плечами Дёринг. — Я не видел ее с пятницы. Потому что она уехала от меня и помчалась к этому своему маленькому придурочному ветеринару!

Внезапно он понял, что сказал больше, чем изначально хотел сказать.

— Так… — Боденштайн поднял брови, как будто только что услышал эту новость. — Где вы были вчера вечером между восемнадцатью и двадцатью часами?

— Я не произнесу ни звука! — прорычал Дёринг. — Я хочу попасть в свой дом.

— Вчера вечером на Керстнера напали в его клинике, — сообщил Боденштайн, — а ваша жена бесследно исчезла.

— Мне очень жаль, — ответил Дёринг с сарказмом.

— Это вы избили Керстнера и похитили вашу жену?

— У вас безумные фантазии, — ерничал Дёринг. — С какой стати я бы стал это делать?

— Возможно, с такой, что ваша жена знает о вас некоторые вещи, которые могли бы принести вам немало неприятностей, — предположил Боденштайн. — Ваш друг Ягода, который вот уже пару дней живет за государственный счет, многое рассказал. — Боденштайн отметил, как оцепенел Дёринг. — Например, о вашем общем друге Морисе Браульте. Или о тайнике с видеозаписями, которыми он шантажировал своих клиентов. Блестящая идея — удержание клиентов силовым приемом. Глупо со стороны господина Ягоды, принимая во внимание тот факт, что прокурор Гарденбах оставил подробное признание, прежде чем застрелился. Сейчас мы знаем все о темных сделках «ЯгоФарм» и многое знаем о вас, господин Дёринг.

— Обо мне нечего знать, — возразил Фридхельм, но озлобленность в его глазах сменилась озабоченностью.

Вероятно, он еще не слышал об аресте Ягоды и начинал понимать, как близко от пропасти находится сам.

— Вы сейчас поедете со мной во Франкфурт, в морг. — Боденштайн посмотрел на часы. — Вчера ночью в Майне был обнаружен труп женщины, и мы предполагаем, что это может быть ваша жена.

— Вы не имеете права меня принуждать, — запротестовал Фридхельм.

— Ошибаетесь, имею. — Боденштайн открыл дверь своей машины. — Прошу вас, господин Дёринг.

Через полчаса Дёринг с раздраженным лицом стоял в ярком свете неоновых ламп прозекторской института судебной медицины и пристально смотрел на жестоко обезображенный и все еще не опознанный труп женщины. Он порывисто отвернулся. Боденштайн внимательно наблюдал за ним, но мыслями был где-то совсем в ином месте. Оливер был не из тех мужчин, чье эго требовало, чтобы женщины ему навязывались, но недвусмысленная дерзость Тордис ему, без сомнения, польстила. Что было бы, если бы он дерзнул ее поцеловать? Что бы она сделала, если бы он…

— Почему вы принуждаете меня опознавать каких-то мертвых людей? — вырвал его из далеких мыслей голос Дёринга.