По ступеням веры - Митрополит Антоний (Блум)

И тут нужны мужество и вера. Прежде всего вера в том смысле, как я уже говорил, что Бог дает нам видеть только то, что мы можем вынести; и мужество: нам ведь вовсе не доставляет удовольствия видеть всю нашу безобразность. Может быть, вы помните слова св. Венсана де Поль[53] перед зеркалом, которые случайно услышал его отец, войдя в комнату: «Боже, я слишком безобразен для людей, но, быть может, Ты примешь меня таким?» Может быть, для людей я и слишком безобразен, но Богу я желанен, потому что иначе Он не вызвал бы меня к бытию, не совершил бы этого творческого, рискованного акта, вызывая к бытию именно меня – причем не на короткое время, а для вечности.

С другой стороны, если мы хотим иметь отношения с людьми, окружающими нас, мы должны быть реальными, а не подставными личностями. Мы можем иметь друг с другом творческие вдумчивые отношения лишь постольку, поскольку я реален и мой собеседник, тот, что стоит передо мной, тоже реален. Эта реальность должна охватывать всего человека, он не должен довольствоваться частичной реальностью, реальностью до известного предела.

Я этим вот что хочу сказать: когда нас, детьми, вызывает к себе директор школы на головомойку, потому что мы что-то натворили, то мы видим в нем только звание директора. Здесь нет человека, а есть директор, как был бы полицейский, чиновник, прокурор, врач. Нам не приходит даже в голову, что в нем есть что-то другое. Есть у Евтушенко очень сильное стихотворение, где он описывает преподавателя, каким видит его ученик. Ученик за ним наблюдает и думает: что с ним сегодня такое? Он какой-то странный! Он преподает математику и только что сделал две ошибки в сложении. А теперь он сломал мел, остановился и все стер, хотя и велел нам переписывать с доски, – и так далее. В конце стихотворения мы видим преподавателя, забывшего надеть пальто и шляпу и идущего через двор; и последняя фраза: «ушла жена профессора из дома»[54]. Вот ситуация: был только преподаватель, не было человека. Это наша ситуация по отношению к другим и ситуация, в которую мы ставим других по отношению к себе. Пока мы ее не изменим, мы не будем реальностью, не будут реальностью и другие. Невозможно встретиться с призрачным существом или тем, что еще меньше индивидуума, который все же обладает какой-то реальностью, даже если это реальность болезненная, замкнутая, лишенная всякой широты. Это верно и в отношении к Богу, так же как и к людям, потому что если мы видим только преподавателя, а не человека, то, приходя к Богу, мы часто собираем обрывки знаний, какие-то понятия о Нем и становимся на молитву не перед Живым Богом, а перед идолом, которого мы собрали из образов и понятий, подлинных в той мере, в какой каждый образ и понятие чему-то соответствует в Боге, но становящихся преградой в тот миг, когда мы говорим себе: вот Бог.

Отношение к личности совершенно иное. Я только что говорил, что здесь совершенно другая проблема: дело не в том, чтобы видеть себя как личность, – мы ведь этого не можем. Личность, персона – это то, чем мы призваны стать, преодолев индивидуума, которого эмпирически мы можем в самих себе наблюдать. Личность может быть раскрыта только в Том, Кто ее знает, то есть в одном Боге. В нас есть личность, которая есть образ Живого Бога. Извне эта личность представляется под видом индивидуума. И вот аналогия, которую я хотел бы провести: мы – это картина мастера, которая из столетия в столетие подновлялась, пока не стала совершенно неузнаваемой. Мы стали карикатурой образа Божия. Если вы покажете картину знатоку, он внимательно ее рассмотрит и скажет: в этом портрете бровь, часть лица несомненно принадлежат руке мастера, все остальное – нет. Тогда, изучая эту бровь – технику, краски, совершенное движение кисти, ее родившей, – попробуйте снимать слой за слоем все эти записи. Сняв один слой, мы скажем: это глубже предыдущего, но все еще не рука мастера; это запись, она фальшива в сравнении с этим штрихом брови, с той цветовой гаммой, которая уже без сомнения принадлежит мастеру… И так постепенно нам удается расчистить картину, вернуться к первообразу, освобожденному от накопившихся искажений.

И вот именно это мы и должны сделать над самими собой. Но как? Апостол Павел советует найти себя во Христе и найти Христа в себе. В такой форме это может показаться едва ли не вызовом: как найти Христа там, где, по всей очевидности, Его нет, поскольку Он совершенно скрыт слоями обезображивающих записей? Я могу дать вам простой совет, который вы сможете испробовать и который, мне кажется, может дать плоды. Когда вы читаете Священное Писание, особенно Евангелие, если вы честны и не становитесь с самого начала в благочестивую позу, не говорите: всё, что я здесь найду, – правда, ибо это говорит Бог, и я должен все одобрить и поддержать, потому что таким образом я займу правильную позицию в предвидении Суда Божия; если вы просто честны по отношению к самому себе, вы увидите, что в Евангелии есть три рода вещей. Одни нас ничем особенно не трогают, и в этом случае мы без труда готовы сказать: раз так говорит Бог, значит так оно и есть. Это нас ничуть не волнует, потому что мы не видим никакого применения данных слов к нашей жизни, и тем самым они не представляют никакой опасности для нашего эгоистического комфорта и для нашего отказа следовать Евангелию.

Есть другие места, и если мы вполне честны, мы скажем: нет, на это я не пойду… У меня есть честная прихожанка. Читал я лекцию о заповедях Блаженства, после которой она подошла ко мне и сказала: «Владыка, если вы это называете блаженством, пусть оно вам и будет. Голодным быть, холодным быть, покинутым быть, гонимым быть – нет!» Так вот, если у вас есть хоть четвертая часть ее честности, вы отвергнете три четверти Евангелия – и я еще не пессимист.

Возьмем пример: Христос открывает нам Бога уязвимого, беззащитного, побежденного и потому презренного. Иметь такого Бога уже достаточно неприятно! Но когда Он еще говорит нам: Я дал вам пример, следуйте ему (Ин 13:15), тогда действительно можно сказать «нет». Ну так и скажите. Но мы не целиком черные, и если вы честны в обе стороны, то есть если вы не защищаетесь от притягательности Евангелия, из-за того, что она для вас