Фокус с поличным - Марина Серова

Майя Ринатовна этот вопрос тоже не поднимала. Возможно, тогда до этой связи просто не докопались, потом прижимистого Кольку убили, а Майя затихарилась. Очень качественно затихарилась.

– Затрудняюсь ответить. Дело давнее, к сожалению, по этому пункту информации нет. А вот еще один член банды в Тарасове имел не любовницу, а жену.

Двое! Как в «Вестях Тарасова» было указано!

– Константин Васильевич Жуков имел в Тарасове жену, Аглаю Семеновну Жукову. Более того, он единственный из банды – уроженец Тарасова, как и его жена. В восемьдесят пятом и восемьдесят шестом в семье появились дети, две дочери – Елизавета и Светлана, сейчас – журналистки в газете «Вести Тарасова».

«Все дороги ведут в Рим», – ошалело подумала я. Совпадение, блин.

– Аглая Семеновна в делах мужа участия не принимала, предполагала, что муж занимается грузовыми перевозками. Вызывалась на опознание трупа, до этого – на допрос. Допрос результатов не дал. Пять лет назад вышла на пенсию.

Невидимая собеседница выдохлась. Я услышала искаженные расстоянием звуки: питье, слабое шарканье старческих ног – сначала от меня, потом к трубке и вновь в разговор.

– Вам потребуются адреса проживания этих двух женщин? – уточнили у меня формально, как в начале беседы.

– Давайте, – согласилась я. Это займет от силы пару минут. Пояснять, что Майю Ринатовну Зинатуллину, ныне Можайскую, я уже навестила, незачем.

Меня проинформировали не только об адресах, но и так же педантично оповестили обо всех сменах фамилии Майи Ринатовны, о девичьей фамилии Аглаи Семеновны и о том, что одна из ее дочерей, Светлана, вышла замуж и теперь носит фамилию Мурина.

Да, мои информаторы отрабатывали каждую копейку.

Я поблагодарила мою собеседницу, подтвердила, что переведу деньги в самое ближайшее время, и завершила разговор.

Следовало прикинуть, как действовать дальше и что сказать Руслану Осиповичу.

Во-первых, нужно окончательно установить его личность, исключить сомнения.

Во-вторых… черт, эта мысль меня интриговала. А что, если воровская схронка и впрямь еще в Тарасове? И указатель «Южный выезд» – это координаты? Ну, часть координат?

Я, поднявшись было со стула, так на него обратно и опустилась.

Часть координат, и если женщин четыре и Кочанов их всех разыскивает, то, может, и координаты разделены на четыре части, каждая часть – у одной женщины?

Довольно смелое предположение. Если у оставшихся двух женщин будут такие же фотокарточки и там тоже будут указаны координаты… тогда можно считать, что вот он, «ребенок», которого разыскивает Руслан Осипович.

Тарасовская добыча, вынужденно оставленная в девяностые.

Я позвонила Миле – убедиться, что она все там же и что она в порядке.

– Женечка, – прощебетала тетя, – за меня не беспокойся, делай свои дела. Обед в холодильнике нашла? Да, правильно, белая кастрюля, молодец!

Когда Мила вот этак весело чирикала, становилось яснее ясного, что настроение у нее отменное. Вот и хорошо, после больничной скуки такое ей лишь на пользу.

Пора было ехать к Кочанову, отчитываться про Майю Ринатовну. Благо та сама почти что благословила на отчет.

Папки с досье, ксерокопии газетных статей и фотокарточка Кочетова заняли место в сейфе. Я приступила к преображению: договаривались ведь, что приду замаскированная.

Теперь вместо темных волос у меня были белокурые, почти до лопаток. Глаза при помощи цветных контактных линз, наоборот, приобрели черный цвет. Такое необычное сочетание сразу привлекало внимание и запоминалось. А заодно могло здорово отвлечь свидетелей от тех примет, которые подделать было бы труднее – вроде того же размера ноги, например. Специальный маскировочный тональный крем придал моему лицу и шее более светлый оттенок кожи и вдобавок украсил их густыми рыжеватыми веснушками. Обувь я взяла со специальными подошвами: толщину подошвы не увидать и высокий рост человека кажется естественным.

Я и так-то немаленького для женщины роста, а обувь со спецподошвами превратила меня в пожарную каланчу. Кстати, насчет пожара… Красная одежда тут будет очень кстати.

Как это часто случалось, парковочных мест поближе к пансионату не нашлось; но сегодня мне было выгодно припарковаться подальше.

Мой пока еще клиент обретался в саду, в небольшой компании пансионерок. Ввиду ясной и солнечной погоды стол, на котором до этого стояло праздничное деньрожденное угощение, уносить обратно в дом не стали. Его оставили как досуговый. И теперь две из трех присутствующих пожилых дам разложили на нем вязание. Беззвучно бормоча, подсчитывали петли, вовремя останавливая локтями клубки ниток, так и норовящие соскользнуть вниз, в траву.

С третьей пожилой дамой о чем-то неторопливо говорил Руслан Осипович, он же единственный в этой компании джентльмен. На столе перед беседующими была разложена газета. Я прищурилась и увидела, что она раскрыта на статье о недавнем ограблении – том, в которое, как кур в ощип, угодил Арцах.

– А я вам говорю, наверняка кто-то из банковских служащих был здесь замешан… – Собеседница Кочанова категорично постучала ногтем по заголовку статьи.

Она хотела добавить что-то еще, уже открыла рот, одновременно с Русланом Осиповичем. Но оба они ничего не произнесли, молча и непонимающе уставившись на меня.

Их соседки по столу, как по команде, перестали вязать и тоже уставились на рослую черноглазую блондинку в красном летнем пальто.

– Вы что-то хотели? – вежливо и настороженно спросил Кочанов. По его взгляду я поняла, что он не узнал меня, и весьма этому обрадовалась.

Ответила я, как мы и договаривались:

– Руслан Осипович Кочанов? – Голос я тоже изменила, сделала повыше, чем обычно.

– Да…

– Эльвира Петросян, соцфонд «Опека», договаривались на это время для беседы. Помните?

На лице Кочанова мгновенно проступило выражение «А-а-а, точно, вспомнил!».

– Да, конечно! – Он очень резво для своего возраста снялся со стула, задев и уронив в траву трость. Обернулся к своей собеседнице: – Маргарита Николаевна, извините, у меня вот… Но мы с вами обязательно еще обсудим статью! Я с вами не согласен, про служащих-то!

– Ступайте уже, Руслан Осипович… – добродушно проворчала его соседка, подтягивая газету к себе и слюнявя большой палец.

В отличие от нее бабушки-вязальщицы еще повытягивали шеи, провожая взглядами Кочанова и меня.

Мы ушли к его любимой скамейке,