Поверженный Рим - Сергей Шведов

Саллюстий поддержал высокородного Феодора, чем, кажется, сильно удивил викария Правиту. А между тем посланец божественного Феодосия и в данном случае действовал в рамках полученных инструкций и, что куда более важно, в границах стратегического замысла императора. Если древинги Придияра Гаста сгинут под ударами гуннов заодно с готами, то вряд ли сие обстоятельство очень огорчит Феодосия. А если варвары и одержат победу над каганом Баламбером, то ее цена будет столь велика, что в Константинополе могут надолго забыть о готской проблеме. И у божественного Феодосия появится наконец реальная возможность вмешаться в дела западной части империи, где христианство отступает под напором язычества.

Конница бека Белорева, почти сплошь состоящая из антов и венедов, настигла Винитара Амала на том самом месте, где были истреблены витязи княжича Милорада. Остготы до последнего надеялись на помощь легионов рекса Правиты, но, увы, в этот раз небо распорядилось по-иному. Из объятий Белорева сумел ускользнуть только Винитар Амал с горсткой преданных бойцов. Все остальные, в количестве двенадцати тысяч человек, полегли на Трояновом валу. Винитар переправился через Дунай в надежде найти поддержку на земле, ставшей ему родной. Однако встретил его здесь только старый, почти выживший из ума рекс Сафрак с крестом в руке.

– Я отомстил, – крикнул ему Винитар, прыгая с борта ладьи на берег.

– Да, мальчик, – всхрапнул больным жеребцом старый вождь, – твой дед будет тобой гордиться. Ты сделал именно то, к чему нас призывал Герман с того света. Но теперь наступает конец и для тебя, и для меня, и для всех готов.

Именно в эту минуту Винитар Амал вдруг осознал, что вся его жизнь была прожита зря. Что рекс Сафрак, заменивший ему отца, указал воспитаннику неверную дорогу. А он не только пошел по ней сам, но и повел за собой все племя. Повел под мечи озверевших гуннов бека Белорева, который тоже умеет мстить, и месть его будет страшной.

– Они переправляются! – крикнул за спиной Винитара мечник.

Рекс Сафрак высоко вскинул над головой крест, но на ногах не устоял и рухнул на песок гнилым дубом. Винитар обнажил меч, перешагнул тело старого вождя и решительно направился к тому месту, где, по его расчетам, должны были пристать к пологому берегу гунны бека Белорева.

Гунны Белорева опустошительным смерчем прошлись по селениям остготов, предавая мечу и огню все живое. Волна беженцев хлынула из восточной части провинции и затопила едва ли не всю Нижнюю Мезию. Комит Феодор и викарий Правита отвели свои легионы к городу Никополю, оставив Нижнюю Мезию гуннам. По слухам, воины бека Белорева истребляли только готов, а местное население не трогали. Войско гуннов, насчитывавшее поначалу не более десяти тысяч человек, увеличилось почти вчетверо. Теперь уже не приходилось сомневаться, что каган Баламбер решил воспользоваться удобным случаем и нанести по империи сокрушительный удар. В Константинополе то ли не понимали этого, то ли не могли прийти к согласованному решению. Во всяком случае, ответа на свои отчаянные призывы о помощи комит Феодор так и не дождался. Зато подошли древинги Придияра Гаста, к немалому удивлению перетрусивших чиновников империи. Кроме древингов под рукой рекса Придияра были еще и русколаны княжича Верена, а всего его армия насчитывала более пятнадцати тысяч человек. Причем треть из них составляли конники. При виде такой силы комит Феодор воспрянул духом. Конечно, у кагана Баламбера, а по слухам, именно он сейчас возглавлял армию гуннов, было превосходство в коннице. Зато римляне, готы, древинги и русколаны превосходили своих врагов в вооружении. Особенно хорошим снаряжением отличались русколаны князя Верена, с коими комит Феодор сталкивался впервые. Их доспехам откровенно завидовали даже клибонарии, не говоря уже о простых легионерах. Сам княжич Верен, которого древинги и готы называли Гусирексом за необычную походку, привлек внимание комита. Феодор не сразу сообразил, что левая нога у князя повреждена и чтобы скрыть этот недостаток, он переваливается при ходьбе. Впрочем, Гусирекс пешим прогулкам предпочитал верховые и практически не слезал с коня. Что же касается Придияра Гаста, то это был крепкий мужчина лет под пятьдесят, с тронутыми сединой рыжими волосами. На викария Правиту вождь древингов даже не взглянул, а переговоры вел исключительно с комитом Феодором и квестором Саллюстием. Дабы окончательно прояснить ситуацию и определиться в выборе стратегии ведения войны, комит Феодор пригласил вождей варваров в свой шатер, поставленный в чистом поле, недалеко от города Никополя. Сам Никополь был переполнен беженцами, в округе уже ощущалась острая нехватка продовольствия, и комит не скрыл этого прискорбного обстоятельства от своих союзников.

– Мы не готовились к войне, – развел руками квестор Саллюстий. – А потому и не запаслись провиантом.

В ответ на слова константинопольского чиновника рекс Придияр усмехнулся. Видимо, у него уже сложилось собственное мнение по поводу миролюбия божественного Феодосия и чиновников его свиты.

– Мы оставили гарнизоны в приграничных крепостях, но вряд ли они способны оказать нам существенную поддержку, – вздохнул Феодор. – Как только легионеры выйдут за стены, они тут же будут истреблены. Гунны превосходят нас в мобильности и в скорости передвижения.

– Иными словами, комит, ты выступаешь за решительное сражение?

– По моим сведениям, каган Баламбер уже выступил по направлению к Никополю, со дня на день его можно ждать здесь.

– Есть другие мнения? – спросил Придияр, обводя строгим взглядов вождей и трибунов, собравшихся в шатре.

– Не за тем мы шли, чтобы поворачивать назад, – ответил за всех князь Верен.

У русколанов, как успел выяснить комит Феодор, были с гуннами свои счеты. Отчаянный Гусирекс рвался в битву, чтобы отомстить кагану Баламберу за убитых родовичей и потерянную родную землю. Но если руксоланы и древинги сгорали от жажды мести, то готы откровенно побаивались гуннов, которые нанесли им столько тяжелых поражений, что поневоле внушали страх. Здесь же, в шатре, комит Феодор и рекс Придияр договорились о диспозиции предстоящей битвы. Готскую пехоту должны были возглавить рексы Правита и Валия. Клибонариев Феодора определили на левый фланг, древингов Придияра – на правый. Здесь же, справа в небольшой рощице должен был укрыться резерв во главе с князем Вереном.

Роли вроде были распределены, все необходимые слова сказаны, но квестора Саллюстия не покидало чувство тревоги. Сам он в битве участвовать не собирался. С другой стороны, не нашлось повода, чтобы укрыться за крепкими стенами Никополя. Вот и пришлось Саллюстию болтаться в свите комита Феодора, рискуя получить стрелу в глаз или шею. Квестор, облаченный в позолоченные доспехи, внешне выглядел очень воинственно, но в душе обмирал от страха. Слишком уж дурная слава шла о гуннах. Народная молва описывала их волосатыми монстрами с иссеченными шрамами лицами, не знающими ни жалости, ни сострадания не только к поверженным врагам, но к простым людям, ни в чем перед ними не провинившимся. Поговаривали, что гунны всегда появляются внезапно, словно бы выныривают из-под земли, и этот факт в глазах обывателей бесспорно указывал на их связь с потусторонним миром.