Человек. Книга. История. Московская печать XVII века - Поздеева Ирина

Гравюра с изображением Иисуса Христа и 15 библейских сцен. Гравировал Афанасий Трухменский по рис. Симона Ушакова. Симеон Полоцкий. Обед душевный. М. Тип. Верхняя, Октябрь 1681 г. (П-3, 61).

Симеон Полоцкий. Жезл правления. М.: Печ. двор, 10 февраля – 10 июня 1667 г.(П., 223)

Полемику Русской православной церкви с иными направлениями веры продолжило издание Катехизиса Петра Могилы, напечатанного в марте 1696 г. под названием «Православное исповедание веры соборной и апостольской церкви восточный». Эта книга была призвана бороться с любым инакомыслием в основных вопросах веры, но в ней на первый план вышла особенно важная для украинских земель борьба с католицизмом, униатством и реформационными церквями, ставшая актуальной на рубеже веков и для России. На титульном листе книги ничего не говорилось о ее авторе, зато четко сформулировано, что «сия книга… новопреведена с еллиногреческого языка с достоверным свидетельством».

Книге предшествовало предисловие патриарха Адриана, в котором он пишет о наступлении врагов истинной Церкви, которыми являются «латиницы… лютеры… калвины…», «начавшие и в нашу всероссийскую полуденную страну… аки волцы во овчих кожах, вносити тайно и явно» «свои лживые догматы», которые изложены «славянским чистым диалектом» и «типом изданы». Именно опровергнуть эти печатные книги было призвано новое московское издание «боговдохновенной книги».

Петр Могила, по словам издателей, «муж благоразсудетва и учения исполнен», подготовил свой «Катехисис» и представил его на рассмотрение Константинопольской церкви, пославшей книгу другим патриархам. Изучение текста Катехизиса «показало» книгу «чисту сущу от всякого примеса и плевела». Именно эта книга и печатается в Москве «всему православному народу на спасение». Очевидно, что столь подробное предисловие, в котором противники церковных реформ не названы, тем не менее ориентировано на тех, кто по-прежнему опасается переводов с греческого языка и украинских авторов. Более того, собственно Катехизису предшествовали предисловия Иерусалимского патриарха Нектария и Константинопольского архиепископа Парфения.

В конце века было издано или переиздано несколько важнейших учительных сборников: Воскресное и Толковое Евангелия, издревле входившие в состав русской книжности, Сборник из 71 слова, или Соборник. Эту громадную книгу – 752 л. «в десять» – патриарх приказал не просто перепечатать с издания 1647 г., а согласовать «с греческими и славянскими печатными и письменными книгами». Том вышел 12 сентября 1700 г. в количестве 1200 экземпляров; 1113 продажных экземпляров стоили по 3 рубля 6 алтын 4 деньги.

Одной из интереснейших проблем, связанных со справой и к тому же хорошо освещенных в делах архива, является создание библиотеки Печатного двора, хранившейся в Правильной палате под наблюдением книгохранителей, которыми были, как правило, ее сотрудники. В архиве мы постоянно находим сведения о покупке греческих, латинских, польских рукописных и печатных книг в Книгохранительную палату, о передаче ей целых библиотек. Так, в 1670 г. архимандрит афонского монастыря Дионисий написал Алексею Михайловичу, что «оставил книги» в России «ради Вашего царского пресветлого величества дел и ради церковный потребы и общая пользы». Среди книг Дионисия были «Илиада» и «Одиссея», Полибий, Арифметика и другие светские произведения, книги отцов Церкви, литургические. Неоднократно сообщается в материалах архива о покупках разных книг, в том числе белорусских и польских, за которые платят соболями из Сибирского приказа[273].

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Подпись тередорщика МПД Козьмы Ефремова. Триодь цветная. М.: Печ. двор, Январь 1680 г. Л. 405 об. (Я. II, 467)

Указания о проведенной до тиражирования сверке в эти годы появляются в документах архива о подготовке или в текстах самих изданий, в которые входили переводы с греческого или древних славянских произведений. Вот, например, текст на обороте титульного листа сборника переводов Епифания Славинецкого: «А свидетельствовены сии святые и богодухновенные книги во типографии со греческих старых писменных и печатных переводов Святыя горы Афонския, тоя же архимандритом Дионисием со клевреты». Но и этого указания показалось справщикам Печатного двора недостаточно. Они выделили звездочками на полях «словеса из старогорских переводов», обозначив и объяснив в русском переводе «речения произволная», которые возникают по той же причине, по которой и сегодня еще нет адекватного перевода на русский язык даже ряда книг Писания: «…во елленогреческом языке едино имя на многия разсуждения полагается и глаголется… и во едином глаголе многая и различная речения бывают».

В определении «истинности» текста книги справщики Печатного двора, очевидно, имели в конце XVII в. непререкаемый авторитет, так как именно им обычно поручалась проверка книг сомнительных. Например, в 1673 г. проверить книги, привезенные из Киева, также приказали справщикам. После проверки с Печатного двора была подана роспись, в которой, в частности, говорилось: «…с новоисправленными московскими и з греческими книгами те киевские книги рознотца, а иные книги свободны». Было приказано книги, «которые отмечены, свободно продавать на Москве, а которые не сходны и не справчивы и в них есть сумнительство и рознь с московскими и з греческими», послать на Печатный двор в государеву казну, где они будут в сохранности и не принесут вреда, а «цену за них» дать соболями из Сибирского приказа. С этой же точки зрения показателен и перевод на территорию Печатного двора соседнего Иконного ряда, чтобы спасти иконы от небрежения и поругания.

Впервые в Москве в 1695 г. вышел сборник, составленный и написанный Карионом Истоминым. В него вошли Служба 30 июня святому покровителю царя Иоанна Алексеевича Иоанну Воину (л. 1-35 об.), Слово о его житии и чудесах (л. 36–62 об.) и Слово на день св. Иоанна Стратилата (л. 62–68), которое содержит также вполне самостоятельное поучение, даже сегодня звучащее современно, о необходимости, богоугодное™ и предопределенности труда. Карион Истомин утверждает, что главное – добрые дела, ибо спасение – в «благотворении», и если нет дела доброго, то «побеждает злое». Богоугоден любой труд во благо: «Праздный бо, – по завещанию святого апостола Павла, – да не яст. Тем овин правительство стяжут, овин домоводство строят, овин работы держатся». Однако для любого труда, пишет Истомин, человеку необходимо обучение, а душе прежде всего просвещение. Этой теме посвящен второй ирмос пятой песни канона Службы (л. 23).

Вся книжка и сам текст Службы написаны ясным и образным языком, использующим язык, присущий и богослужению, и разговорной речи: «Божественного света светильниче златокованый», «Светоносным утром побеждая мя душегибельные враги». Прибегает автор и к формам, свойственным русским загадкам-притчам. Он пишет:

Братие, подадите в Вере вашей добродетель, В добродетели же – разум, В разуме же – воздержание, В воздержании же – братолюбие. И с ними всякая душа благоугодит… Господу.

Однако не только в этом особенности Службы. В ней Истомин сумел ясно, точно и кратко изложить глубокие богословские постулаты, в этой форме вполне доступные грамотным людям его времени: «познанием себе самаго, познал еси всетворящую вину Бога». В нескольких строчках Истомин излагает основные догматы христианства: «Тобою, Богородице, сущным на земли явися Бог, в неслитном соединении воплощаемь, и крест волею, нас ради воскрисем, имже воскресив первозданного, спасе от смерти души наша» (л. 11 об).