Русская психиатрия от Николая II до Сталина - Тихон Иванович Юдин

морфологии и физиологии, существовавших еще при Бехтереве, в институте были созданы новые отделы: морфологии центральной нервной системы, биохимии, психологии и невропсихиатрии. В отделе морфологии при Осипове проводилось исследование эволюции, строения и кровообращения мозга и иннервации желез внутренней секреции; в отделе физиологии изучались физические и электрофизиологические основы нервных функций; в отделе центральной нервной системы — вопросы пластичности функций нервной системы и взаимовлияния коры и подкорки; в отделе биохимии — вопросы обмена. Психологический отдел занят был изучением чувствительности здорового и больного человека, в отделе невропсихиатрии изучался патогенез шизофрении, маниакально-депрессивного психоза и послеконтузионного состояния. В институте разрабатывались также вопросы электронаркоза и аэроионизации, вопросы цветовосприятия. Институт опубликовал 15 томов научных работ.

Среди работ сотрудников института особенно следует отметить работы Л. Л. Васильева, И. М. Уфлянда, Ф. П. Петрова, М. Г. Могендовича, психолога Б. Г. Ананьева.

В Нервно-психиатрическом институте имени Бехтерева В. Н. Мясищев стремился расширить физиологические исследования больных, применяя хронаксиметрические, гальванометрические, электроэнцефалографические методы. Я. А. Ратнер заведывал в этом институте эндокринно-вегетативной клиникой и усиленно изучал значение диэнцефалона в психической деятельности и регуляции вегетативной нервной системы.

В Ростове под руководством А. И. Ющенко продолжались биохимические исследования (М. А. Чалисов, Э. М. Залкинд, Р. Я. Малыкин)[207]. С переходом в 1929 г. А. И. Ющенко в Харьков там при Украинской психоневрологической академии была основана биохимическая лаборатория (зав. М. А. Чалисов). В Москве биохимическими исследованиями занимался из психиатров главным образом М. Я. Серейский, исследованием же спинномозговой жидкости — Д. А. Шамбуров.

С 1941 г. в Тбилиси в институте, руководимом Беритовым, началась работа по применению осциллографической методики для регистрации электрических процессов живых тканей.

В различных работах института дана характеристика биоэлектрической активности коры мозга лягушки, кошки, обезьяны (macacus rhesus), человека и ее изменяемости под влиянием различных раздражителей, отравления и пр.

Суммируя свои работы, Беритов опубликовал два тома исследований «Общая физиология мышечной и нервной системы», характеризующие его воззрения на закономерности нервно-мышечной деятельности. Впрочем, большинство из этих воззрений встретило серьезную критику[208]. Особенно резкую критику вызвала его научно-популярная брошюра «Об основных формах нервной и психонервной деятельности»[209], в которой Беритов излагает свою точку зрения на все закономерности, согласно которым возникает, развивается и видоизменяется психическая деятельность.

Критика[210] правильно оценила эту книгу как направленную против учения Павлова. В ней Беритов утверждал, что проникновение в динамику психических явлений с точки зрения физиологических закономерностей обречено на неудачу. Он отстаивал вейсманистско-морганистский тезис о неизмененности инстинктов, о спонтанной психической активности; неправилен и самый термин Беритова «психо-нервная» деятельность, так как этот термин скорее говорит о слитии, чем об единстве психического и соматического.

Мы видим, таким образом, что постепенно исследования физиологов давали все больше и больше материала для понимания динамики работы мозга, ее усложнения в эволюции, для понимания развития психики, ее биологических основ. Павлов и его ученики вплотную подошли к пониманию динамики образования ряда психопатологических процессов, исходя из закономерностей нарушения при известных условиях обычной работы мозга.

Много было сделано ценного по изучению морфологического строения мозга и его изменениям в патологических условиях, которое также после революции развивалось все шире и шире. Уже в 1925 г. вышла книга В. А. Гиляровского «Введение в анатомическое изучение психозов», ряд ценных работ П. Е. Снесарева о субстрате и органогенетическом развитии нервных сетей и окончаний кожной и мышечной чувствительности, его работы по глии, работы по глии В. К. Белецкого[211].

В Харькове Л. И. Смирнов, А. И. Гейманович вели работы по гистопатологии опухолей нервной системы. В 1935 г. вышла книга Л. И. Смирнова о патогистологии глии и мезодермы[212]. Появились его же патогистологические исследования экзогенных психозов, шизофрении. В Ленинграде вышло руководство по общей гистологии периферической нервной системы. Б. С. Дойникова, исследования его учеников по изменениям нервной системы при бешенстве, дизентерии, брюшном тифе, а также работы проф. Л. Я. Пинеса, М. Э. Мандельштамма. М. О. Гуревич (Москва) дал ряд работ о патологоанатомических изменениях в мозгу прогрессивных паралитиков вообще[213] и паралитиков, леченных малярией, содоку; патологической анатомией эпилепсии занимался В. К. Белецкий, А. П. Авцын и др.

Кроме специальных патологоанатомических работ, большое число клинических работ сопровождалось гистопатологическими иллюстрациями. Вообще советские психиатры и патогистологи стремились в своих работах изучать гистопатологию мозга в тесной связи с клиническим наблюдением, связывать анатомические изменения с динамикой болезни. Так, изучалась не только картина гистопатологии шизофрении вообще, но, например, в работах Т. И. Юдина (с консультацией Л. И. Смирнова) выделялись острые смертельные формы шизофрении (дисгемическая и кататономаразматическая)[214], в другой работе изучалась корреляция динамики психотических симптомов при энцефалитах с гистопатологической картиной мозга[215].

Нельзя не упомянуть также об исследованиях по гистологии нервной системы, принадлежащих представителям анатомии и гистологии (Б. И. Лаврентьев), а также о книге В. Н. Терновского и Б. Н. Могильницкого «Анатомия вегетативной нервной системы».

После революции был создан ряд институтов, занимающихся морфологией мозга. При Ученом комитете ЦИК СССР был в 1924 г. организован в Москве Институт мозга, задача которого в первый период состояла в изучении архитектоники коры большого мозга, прежде- всего вопросов онтогенеза. В отличие от дававшихся раньше схем корковой локализации институт стремился дать индивидуальные карты корковой локализации ряда мозгов, что позволило бы проводить сравнения не со схемой мозга человека вообще, а с конкретными отдельными мозгами. Позже институт вел работу по экспериментальной морфологии, а с сентября 1933 г. по изучению токов действия коры головного мозга, изучая диференциацию электрических явлений в различных областях мозга и соответствие их отдельным архитектоническим полям (М. Н. Ливанов). В 1935 г. вышел первый том Трудов Института мозга. В институте работают И. Н. Филимонов, Е. П. Кононова, С. А. Саркисов, Г. И. Поляков, М. Н. Ливанов и др. С 1939 г. Московский институт мозга провел большую работу по исследованию межнейрональных связей как коры мозга в целом, так и отдельных ее слоев (И. Н. Филимонов, Е. П. Кононова, Г. И. Поляков и др.) и представил ряд новых данных о тончайших структурных образованиях коры[216].

Институтом получены уточненные данные о расположении в различных слоях и полях коры афферентных и эфферентных нейронов, выяснено большое значение в мозгу нейронов с короткими аксонами, как «той части рефлекторной дуги, которая, как гениально предполагал Сеченов, должна быть наиболее сложной частью дуги, замыкающейся в коре». Относительно нейрональных связей установлено два их вида; аксосоматические — разветвление одного нейрона у тела другого (корзинки, пуговки, колбочки и т. п.) и аксидендритные, образуемые преходящими тонкими безмякотными нервными волокнами с дендритными разветвлениями нервных