Шандола - Галина Полынская

– Ирвин! – бросилась она к нему на шею. – Почему для того чтобы тебя увидеть, мне надо бить их дурацкие вазы?! Почему они не впускают меня, почему?!

– Я не знаю, – вздохнул юноша, гладя ее по волосам, – у них здесь такие законы, такие порядки…

– Дурацкие законы! Глупые порядки! – Глаза Амиель метали синие молнии. – Я здесь ничего не понимаю! Здесь все чужое, странное и страшное!

– Мне тоже нелегко, порой я чувствую себя совсем скверно… Но, со временем мы все узнаем, ко всему привыкнем…

– Ты так думаешь?

– А разве есть другие варианты? Давай-ка лучше спать, у меня голова идет кругом, кажется, весь день в поле работал.

Они забрались в необъятную кровать, в обнимку устроились среди многочисленных подушек, Амиель положила голову на плечо Ирвину и вдруг заплакала.

– Ты что?

– Я не знаю… – всхлипнула она, – просто сегодня… ты показался мне таким чужим… я… я… даже испугалась…

– Амиель, я изменился только внешне, но я никогда не изменюсь по отношению к тебе, никогда, слышишь? Я всегда буду любить тебя.

– Правда? Ты обещаешь?

– Обещаю, – он поцеловал ее, и вскоре они уже крепко спали.

А этажом ниже в своих апартаментах, вовсю бодрствовали Фантус с Пилатом.

– Ты вроде передумал идти в свой Бушрон, не так ли? – язвил пес, валяясь на кровати.

– Конечно, что же я, совсем глупый, что ли? – сроут рылся в ящиках стола, извлекая на свет массу полезных вещей.

– Да, но помниться, ты говорил, что вы, сроуты, не можете жить друг без друга, болеете, тоскуете…

– Ну, с тоской я что-нибудь придумаю, – Фантус задумчиво пощелкал «дыроколом», стараясь понять его предназначение. – Места здесь полно, уверен, никто не станет возражать, если приедет моя семья и парочка друзей.

– А, значит, ты хочешь на дармовщинку пристроить всех своих родственников?

– Ты видел, сколько перед домом земли, на которой ничего, кроме травы не растет? Они будут выращивать там овощи, и никто не посмеет назвать их дармоедами.

– Неплохо придумано. – Пилат слез с кровати. – Покажи-ка, чего ты там нашел?

Стол был завален чистой бумагой, множеством разноцветных палочек и всякими разными приборчиками.

– Здесь столько всего, но я совершенно не понимаю, что зачем… Так, что здесь в коробочке?

– Эх, чем бы заняться? – Пилат осмотрелся по сторонам. – Спать не хочется… А это, интересно, что?

В тумбочке, на которой стоял ящик с одной непрозрачной стенкой, находился ящичек поменьше, очень красивый, весь в кнопках.

– Только не трогай ничего, – предупредил сроут, – а то мало ли.

– Я просто смотрю. Иди сюда, посмотрим вместе.

Фантус слез с кресла и подошел к тумбочке. Сверху на ящичке лежал какой-то плоский аппаратик, тоже с кнопками. Сроут взял его и осмотрел со всех сторон.

– Может в него тоже надо кричать? – предположил пес.

– Не знаю… – сроут случайно надавил на одну из кнопок, и в ящичке вдруг что-то загрохотало.

Отшвырнув аппаратик, Фантус бросился в одну сторону, а Пилат в другую. Вскоре грохот закончился и зазвучала приятная мелодия.

– Кажется, это музыка… – послышался из-под кровати неуверенный голос Пилата.

– По-моему, тоже, – сроут вылез из ванной и подошел к таинственному ящичку.

Несколько минут они молча стояли и слушали, потом все-таки пришли к единому мнению, что это действительно безопасно. Мелодия закончилась и зазвучала следующая, веселая и ритмичная.

– А давай танцевать! – развеселился Фантус.

– Давай! Кстати, ты обещал научить меня танцевать чечетку!

– Вот сейчас и научу. Смотри, значит так…

Когда перевалило за полночь, Пилат уже довольно сносно отбивал ритм и больше не путался в своих четырех лапах, а сроут разобрался с кнопками на маленьком аппаратике и выяснил, что следует нажимать для того, чтобы включить, выключить и сделать музыку погромче. А полуодетый Бенджамен колотил в двери покоев президента.

– Что такое, Бен? – Роман Расколь зажег свет. – Что случилось?

– Я не знаю, что они там делают, эти ненормальные, но мое терпение лопнуло! – задыхался он, багровый от гнева. – Вы поселили этих двух зверей прямо надо мной!

– А в чем, собственно, дело?

– Всю ночь у них на полную катушку орет диско и, кажется, они там крушат мебель и ломают стены!

– Хорошо, сейчас посмотрим, в чем там дело, – Роман набросил халат и, на ходу завязывая пояс, пошел за не умолкающим ни на секунду секретарем:

– Вы думаете, я один не сплю? Все крыло не спит! А завтра, между прочим, в семь утра конференция! Вы бы только знали, какой там жуткий тарарам! Там просто самый настоящий Апокалипсис!

– Бен, – прервал его президент, – а ты сам не мог бы пойти и выяснить что к чему? Тебе непременно надо было и меня разбудить?

– Чтобы они потом на меня нажаловались? Ну, уж нет! Это приятели вашего сына, а мне не нужны неприятности! Вот, слышите, слышите? Даже сюда доносится!

И действительно, по всем коридорам разносились звуки зажигательного самбо. Президент открыл дверь апартаментов сроута и пса в тот момент, когда Фантус отплясывал на письменном столе, а Пилат прыгал на кровати, надеясь все-таки долететь, в конце концов, до потолка.

– Видите?! Видите?! – старался перекричать музыку Бенджамен. – Видите, что творится?!

Друзья заметили гостей лишь тогда, когда президент выключил магнитофон.

– Ой! – Фантус спрыгнул со стола. – Мы сейчас все приберем…

– Вижу, вы неплохо осваиваете технику, – сказал президент, – значит, вам не составит труда разобраться и с этой штукой, – он кивнул на нечто красивое, висящее на стене. – Это называется «часы»…

Через полчаса его неторопливого объяснения, сроут и пес уяснили для себя много нового и в частности то, что сейчас полтретьего ночи и все приличные люди давно спят, потому что завтра всем рано вставать на работу. Клятвенно заверив Романа, что больше ничего подобного не повториться, сроут принялся поспешно разбирать измятую Пилатом кровать, повторяя, что они немедленно ложатся спать. Пожелав им спокойной ночи, президент закрыл за собой двери.

– И вы уверены, что они будут вести себя прилично? – Бенджамен едва поспевал за быстро идущим Романом.

– Откуда же мне знать.

– По-моему, вы слишком мягко с ними поступили, их надо было наказать, чтобы в другой раз неповадно было!

Роман резко остановился и секретарь едва не налетел на него.

– Что ты говоришь, Бен? Они же, как дети. Для них все в новинку, этот мир – новшество, незнакомая Вселенная. Их ни в коем случае нельзя наказывать, им просто надо объяснять, понимаешь, объяснять!

– Неужели их нельзя убрать отсюда? – казалось, что еще немного и Бенджамен заплачет. – В конце концов, их можно поселить на конюшне, им там с лошадью веселее будет…