Логофет Базилевса (СИ) - Санфиров Александр

Эмир Алтынбек угрюмо сидел в своем дворце и читал донесение, доставленное ему с южных рубежей страны. Перед ним стояли два визиря, услужливо заглядывающие в глаза своего господина.

Прочитав письмо, Алтынбек небрежно уронил его на подушки и уставился немигающим взглядом на визиря, отвечающего за своевременное извещение о событиях в степи. Тот мгновенно вспотел и уже почувствовал на шее холод сабли, отделяющей голову от тела.

-Ну, как это понимать, уважаемый Менгли бей? Не ты ли еще совсем недавно уверял меня, что куманы разбиты, коназом Владимиром и в ближайшие годы будут зализывать раны в своих степях. А когда три месяца назад в степи пришли сыновья Владимира Ярополк и Глеб, кто меня уверял, что они будут добивать остатки половцев, и больше ни до чего руки у них не дойдут.

-Великий эмир,- склонился в низком поклоне Менгли бей,- недостойный готов искупить свою вину, пошли меня войну с неверными и я принесу тебе головы этих собак, посмевших нарушить покой нашего народа.

Алтынбек сидел в раздумье, с одной стороны ему очень хотелось отрубить голову этому сыну ишака, который прозевал, такое событие, но с другой, может быть, чуя за собой вину, Менгли-бей будет лучше сражаться.

-Ладно,- решил про себя эмир,- голову отрубить никогда не поздно.

-Бей, я поручаю тебе идти на врага и разбить его, Буду ожидать выполнения твоего обещания,- сказал он и ядовито улыбнулся.

Визирь немного побледнел, но только склонился перед Алтынбеком, и сказав:

-Слушаю и повинуюсь,- вышел из зала.

Алтынбек повернулся к второму визирю:

-Ну, что Махмуд, как ты думаешь, что надо нам еще предпринять.

Престарелый булгарин, задумчиво погладил свою крашеную хной бороду и сказал:

-Все в воле Аллаха всемогущего, я думаю. что надо поднимать ополчение, потому, как мы не знаем сил противника, и надо послать лазутчиков в стан врага, по возможности, узнать их намерения. К, сожалению, из-за небрежения Менгли бея мы этого сейчас не знаем.

Алтынбек, снова нервно сжал рукоять сабли, ему вновь захотелось отсечь голову этому тупому отродью верблюда, но тот наверно уже скакал далеко от дворца эмира, радуясь, что уносит свою дурную голову с собой.

Переправившись через Итиль, мы, медленно, но неуклонно поднимались вверх по его течению, степь уже понемногу начинала переходить в лесостепь, но все равно это еще были не леса, и конница чувствовала себя вполне уверено. Неожиданно на горизонте появились какие-то вытянутые бугры. Увидев, что я внимательно разглядываю это необычное явление, Ратибор, ехавший рядом пояснил:

-Это булгары валы насыпали, защищаются от кочевьев, раньше от печенегов, сейчас от половцев.

Сопровождающие меня два огромных нукера с поклоном добавили:

-Великий хан, нам здесь не пройти. Два лета назад, мы тут половину воинов положили, но пришлось уходить. Надо искать место, где не такие укрепления, или идти в обход.

Я дал приказ остановиться, который был немедленно продублирован на всю ширину нашего широко раскинувшегося воинства.

Пока ко мне подъезжали воеводы, показались наши дозорные, за ними на аркане бежал пленный в изодранной одежде. Он рухнул у моих ног, хрипло дыша.

- Печенег,- плотоядно воскликнул один из моих нукеров и потянул саблю из ножен.

Я кашлянул, и мой охранник мгновенно сделался меньше ростом, потихоньку отпустил рукоятку сабли, и та легко скользнула обратно в ножны.

После моего свиста, рядом со мной появились Ильяс и Тирах.

Они сразу поняли причину вызова и немедленно притупили к допросу. Услышав родную речь, пленник с удивлением уставился на моих парней. Сначала он гордо хранил молчание, но после нескольких фраз, и уколов ножом, начал быстро отвечать на все вопросы.

После допроса мы устроили небольшой совет. Ильяс быстро довел до сведения всех, что впереди за защитными валами нас ожидает почти двадцатитысячное войско печенегов, которое возглавляет вождь Темирь Хозя, и что, направил его навстречу нам визирь Менгли бей. Эти печенеги уже несколько лет служат булгарскому эмиру и сейчас защищают городок Торцск, в котором живут их родные, зимой уже практически не кочующие по степи.

Я на всякий случай поинтересовался у Ильяса, ему не тяжело будет сражаться против своих родичей. На что тот сказал:

-А что нам это родичи, они защитили наш род? Ты наш второй отец и учитель, и твой род - наш род, а эти печенеги уже не воины степей, они прислуга булгаров.

Пока шел совет, девяностотысячное войско располагалось на отдых. Слышались крики десятников, сотников, но постепеннонужный порядок был налажен, и начали приготовления к ужину тысячи костров светились в ночи, перекрикивались часовые, и продолжалось укрепление вагенбургов. Нельзя было исключить ночное нападение противника.

Мы так и не смогли вечером договориться о дальнейших действиях, но это было потому, что мои советники, высказав свое мнение, устремляли свои взоры на меня, я же пока хранил молчание, так, как не мог пока понять, как нам надлежит действовать дальше. Было ясно одно, что самоубийц среди печенегов нет, и на вагенбурги они не полезут, прекрасно зная, что у нас восемьдесят тысяч всадников. Наверняка, будут сидеть за валом, и наблюдать, а обстреливать нас будут из катапульт. А за печенегами, нас наверняка ждали уже хорошо экипированные булгарские воины, ждущие нас за следующими засечными чертами. Так, что хочешь, не хочешь, надо было идти на разведку.

Уже совсем стемнело, когда семь человек, совершенно невидимых в темноте, прошли через лагерь и ушли в ночную мглу.

Пока не взошла Луна, мы шли достаточно осторожно, но потом идти стало легче и, вскоре над нами навис уходящий в обе стороны от нас, вал земли, . Вал, конечно, впечатлял,он был почти десять метров высотой, а за ним был небольшой ров, видимо отсюда выбиралась земля для вала. По нему на приличном расстоянии друг от друга стояли часовые, нас они, конечно, не заметили, в наших планах на сегодня никаких диверсий не входило, чтобы не тревожить противника. Далеко в темноте светились красные точки костров печенегов, которые сейчас тоже наверно ждали нашего нападения. Мы проползли через вал и спустились в ров, В лунном свете было не очень хорошо видно, но мне показалось, что старый вал в некоторых местах наползал на ров, Видимо когда-то место было выбрано неправильно, здесь даже были видны следы недавней работы, сползшую землю тщательно убирали. Да - это было настоящее укрепление, брать его на лошади смертельный трюк, с этого вала прыгнуть в ров это для коня переломать все ноги, а без коней степняки не воины. В свете зари я увидел в стороне печенежского лагеря какие-то конструкции. Мы подобрались поближе, да это были небольшие катапульты, видимо предназначенные для стрельбы по коннице.

Ну, что же план завтрашнего боя у меня начал вырисовываться.

Мы неслышно проскользнули через вал, метрах в двух от почти спящего караульного, и побежали к нашему стану.

В нашем лагере нас также никто не заметил, и я спокойно просочился в свой шатер. В нем сидел Ратибор, сна в его глазах не было ни капельки. Он спокойно ждал, пока я сниму с себя промокшую насквозь от росы черную одежду, перевязи с ножами, сюрикенами, сумку с веревками крюками и прочими изделиями, предназначенными для лишения жизни. Лишь после того, как я оттер свое лицо от сажи, и уселся, напротив, с кубком теплого вина он спросил:

-Ну, как, ты все решил?

-Да Ратибор, завтра ночью мывозьмем эти укрепления.

Когда наступило утро булгарские дозорные увидели что огромный лагерь ,раскинувшийся в перед ними приходит в движение. Быстро убирались походные шатры, разбирались вагенбурги и вскоре, заскрипев телегами, бесчисленные отряды начали двигаться на юг, обратно в свои степи. Когда возбужденный Темирь Хозя появился на валу, в лагере оставались около десяти тысячполовцев. А вот они, похоже, никуда не собирались. В воздух поднимался дым от множества костров. Видимо воины готовились завтракать. Самые наглые на конях подъезжали к валу на выстрел из лука, что-то кричали, делали непристойные жесты, явно показывая, в каком месте они видели воинство печенегов.