Искатель. 1993. Выпуск №4 - Уильям Голдэм

Шайка бесшумно пошла вверх по лестнице.

Эрхард вытер с лица неожиданно выступивший пот, прислушался к звукам шагов. Слава Богу, теперь решать и действовать не ему. Теперь это проблема Джанеуэя.

Джанеуэй стоял во мраке дальнего угла лестничной площадки, напротив двери Леви. Услышав шаги, он решил, что это полиция, но не огорчился. Леви, наверное, ведет полицию, но это не тревожило его. Во-первых, он работал в Отделе и легко мог это доказать. Во-вторых, их человека убили вчера вечером на этом самом месте, так почему бы ему не быть здесь, в засаде, выслеживая, делая все, что ему, черт возьми, положено по работе. Он хочет отомстить за смерть коллеги, и полицейские всегда поступают точно так же. А если Леви начнет предъявлять мелодраматичные обвинения — что ж, парень прошел через ад, брат умер у него на руках, кто будет утверждать, что сможет перенести такую ночь и остаться в здравом рассудке?

Шаги приближались.

Шестеро, прислушавшись, подсчитал Джанеуэй. Потом он внес поправку: семеро. И ясно, что не полицейские. Полицейские не могли бы двигаться так тихо.

Тогда кто же?

Стало как-то не по себе, но Джанеуэй соображал быстро, особенно в экстренных ситуациях, никто в Отделе не умел так быстро реагировать на изменение ситуации, как Джанеуэй.

Семеро, всего на этаж ниже него.

Поднимаются.

Все это чертовски раздражало, злость Джанеуэя была скорее от бессилия, чем от приближения опасности. В конце концов это не то положение, которое он обдумывал бы целый год. Больше негде искать этого Леви. Логика подсказывала, что он должен прийти сюда за каким-нибудь хламом. Не самое лучшее решение, но не противоречит логике. Вообще Леви сейчас в плохом состоянии — избитый и порезанный, так что от него нельзя ждать разумных решений.

Семеро… кто они, черт возьми?!

Джанеуэй от удивления открыл рот, когда они поднялись на площадку.

Семеро мальчишек?

Джанеуэй присмотрелся. Нет, не мальчишки, постарше, но маленькие, по-видимому, от четырнадцати до восемнадцати, пуэрториканцы, шайка пуэрториканцев. Какого черта им тут надо?!

Вожак как бы в ответ на его вопрос принялся взламывать дверь в квартиру Леви.

Джанеуэй стремительно шагнул к ним, надеясь ошеломить их внезапностью, припугнуть и прогнать.

— Нормально, — сказал он и достал пистолет, чтобы они могли хорошенько рассмотреть его, — а теперь пошли отсюда, быстро!

Подростки повернулись к нему, все, кроме вожака. Именно на него смотрел Джанеуэй: дави лидеров, толпа разбежится сама.

Вожак медленно повернулся к нему, оторвавшись от своей работы. Он взглянул на Джанеуэя, на его пистолет.

— Сунь его себе в зад, козел, — сказал вожак.

Джанеуэй подумал, что к таким репликам не готовят в школах оперработы. Вожак вновь принялся за работу.

Двое из взломщиков уже держали в руках оружие. Нет, не настоящее, конечно, не такое, как у Джанеуэя, но, по-видимому, сейчас им трудно что-нибудь доказать. Численное преимущество — семеро на одного — в их пользу, и они не боятся его, совсем не боятся. Тут вожак открыл дверь, и они все проскользнули в квартиру Леви.

Джанеуэй шмыгнул мимо открытой двери, вниз по лестнице. Ясно, что оставаться здесь дальше — пустая трата времени. Придется кончить Леви на озере. Не идеальная ситуация, конечно, потому что к тому времени уже рассветет, а убивать всегда легче в темноте. Но, однако ж, оставалось только это, он уже опробовал все возможное. Так что остается только озеро. Теперь дело за Эльзой привести его туда.

Бэйб в нерешительности стоял перед входом в «Кауфманз». Должно быть, теперь где-то около шести, только-только начало рассветать. Бэйб взглянул вдоль 49-й улицы, потом вдоль Лексингтон-авеню, убеждаясь, что он еще в безопасности.

Параноик!

А как еще назвать человека, который крадется по городу на рассвете в коротком плаще и кроссовках? Да никто не собирается нападать на тебя в «Кауфманзе». Это известное место, людей не похищают из круглосуточных аптек. Бэйб сделал глубокий вдох — и воздух ножом резанул по оголенному нерву. Да нет, он не параноик, просто измотался совсем. Толком и не спал с тех пор, как пришел Док, а когда это было, и было ли вообще?..

Бог ты мой, неужели только двадцать четыре часа назад его брат появился из темноты со словами: «Не убивай меня, Бэйб»? Неужто прошло только шесть часов после его смерти?

Стрелки часов в витрине «Кауфманза» показывали 5.51, самое время зайти, купить гвоздичное масло, потом ждать Эльзу. Бэйб зашел в аптеку и замер на полпути к отделу.

А что, если на гвоздичное масло потребуется рецепт?

Бэйб стоял у продуктового отдела, который простирался вдоль одной стены аптеки. Опять приступ паранойи? Да нет, что бы там ни было такое в этом гвоздичном масле, то, что так успокаивало боль, явно было наркотиком, а любой наркотик дают только по рецепту. Гвоздичное масло — неслабая штука, если оно так легко заглушает боль, тут ясно как день, что дело не с аспирином имеешь.

Надо было сообразить что-нибудь основательное, ну-ка, ну-ка… У меня же был рецепт, но я забыл его дома, в бумажнике.

Не годится. «Сходи за бумажником», — вот что скажет аптекарь.

Ладно, меня ограбили! Вот. Потрясающе! Был у меня рецепт, наркоманы напали на меня по пути сюда и отняли рецепт вместе с цветным телевизором и печатной машинкой.

Ну вот, это уже лучше. Только не надо усердствовать, забудь о телевизоре и о машинке. Тебя ограбили, и все. Черт, я и сам бы поверил такому рассказу, а ведь выдумал на ходу.

Чувствуя уверенность, Бэйб пошел к фармацевтическому отделу и был уже почти у цели, когда понял, что аптекарь не поверит ему. Бэйб приближался к прилавку и видел, что продавец поджидает его с ухмылкой, которую можно было назвать странной, а потом веселый продавец пошел ему навстречу, и Бэйб запоздало заметил, что тот хромает.

Человеком, ждавшим его за прилавком, был Эрхард.

Бэйб крутанулся, бросился было к двери, но на его пути возник Карл, вышедший из-за книжных стеллажей.

Все кончено. Все. Бэйб обмяк, прислонился к прилавку.

— Чем-то помочь? — спросил Эрхард.

Бэйб поднял глаза. Голос был не Эрхарда, потому что продавец был вовсе не Эрхардом, мало ли хромых в городе. Бэйб повернулся к книжным полкам, туда, где ему преградил путь Карл. Какой-то старый толстяк рылся в книгах. Да, крупный, но похож на Карла не больше, чем балерина Павлова на Мерилин Монро. Да, я действительно становлюсь параноиком, подумал Бэйб. Нет, не становлюсь, уже стал, приехали.

Бэйб сделал вдох, пропуская воздух через зубы, и резкая боль вернула ему ясность мышления. Боль усиливалась, и Бэйб несколько мгновений пытался привыкнуть к ней.