Патроны чародея - Гай Орловский

Он нырнул в эту странную щель, а я, чтобы не остаться в темноте, заспешил следом. Ход тесный, кое-как пробрались в комнату, там на каменном постаменте расположился такой же каменный гроб, крышка которого, как мне кажется, намертво приварилась к основному ящику. Во всяком случае, щели даже не увидел.

– Осталось чуть-чуть, – сказал он бодро. – Вот сейчас сдвину… Ух ты, как прилипла… Ладно, сперва поддену… лучше вот с этого края… Нет, тут без зазора, зато на другом конце отбит краешек…

Я не поверил глазам: появилась тонкая щель, настойчивость города берет, а крышка со скрипом, скрежетом и скрипом начала приподниматься. Я торопливо выхватил пистолет и торопливо поворачивался во все стороны, готовый к яростной и долгой стрельбе.

Фицрой, багровый от усилий, прохрипел:

– Ты чего?.. Помоги лучше…

– Не могу, – огрызнулся я.

– Че… го?

– Должны напасть, – объяснил я нервно.

– Кто?

– Не знаю, – прошептал я страшным шепотом. – Но много… Опасные!.. И все с оружием получше, чем у нас!.. Какое бы у нас ни было, у них будет лучше. И нас застанут врасплох.

Он спросил в недоумении:

– А ты откуда… такое знаешь?

– Знаю, – сказал я зло. – Тысячу раз видел!.. Это тошнит, что всегда в последнюю секунду появляются бандиты, террористы, боевые маги, захватчики, конкистадоры, маньяки, повелители мира, демоны, вампиры, инопланетяне, конкуренты, археологи, маньяки, зомби, химеры… И только чудо спасает!

Он присел и снова подставил плечо под рычаг ломика.

– Если спасает, тогда и нас спасет. Помоги поднять крышку!

Я с осторожностью помог, не выпуская из другой руки пистолета. Фицрой сердился, но ничего выговорить не мог с перекошенной от напряжения рожей, только пыхтел и сверкал глазами.

Крышка наконец начала скользить, съехала в сторону и с грохотом обрушилась на каменный пол.

Я резко обернулся, снова готовый драться отчаянно, получать удары и бить в ответ, однако… по-прежнему все тихо, если не считать сопения Фицроя.

Он поднялся на постамент и жадно заглядывал в открывшийся каменный гроб.

Похоже, что-то пошло не так, я ощутил еще большую тревогу. Где же это все опасное, что неминуемо набросится, сомнет, будет рвать и терзать, а я стану отчаянно стрелять в упор…

Фицрой чем-то шелестел внутри гроба, слышно, как стучат кости, что-то позвякивает. Он довольно сопит, деловитый, как хомяк в своей кладовочке, а я чувствовал себя посрамленным, еще больше испуганным. Добро пожаловать в реальный мир, здесь все реально, а не по канонам.

Вообще-то хорошо, что не по канонам. Подумаешь, каноны. Они всегда ограничивают! А я человек неограниченный. Мне нужен размах и постепенный разбег вплоть до галактических масштабов. Если, конечно, психиатр не остановит раньше.

– Есть! – донесся ликующий голос Фицроя. Он свесился вовнутрь через край гроба так, что наверху только задница, и говорит со мной вроде бы она. – Теперь заживем!.. Теперь погуляем… И вообще…

Глава 2

Он выбрался, весь сияющий, в руке фигурка раскоряченного божка, вряд ли человека посмели бы изобразить в таком непотребном виде, а богов можно хоть египетскими крокодилами.

– Кто это? – спросил я.

– Не знаю, – ответил он. Как мне показалось, отвечает честно. – Да какая разница? Во-первых, находка. Во-вторых, волшебная… Ну, наверное. Ну, и такой пустячок, стоит принять во внимание, что эта штука целиком из золота.

– Приятный пустячок, – согласился я, – Ладно, вылезаем? А то что-то как-то не совсем здесь радостно.

С той стороны, откуда мы пришли, донесся глухой грохот. Я дернулся, кожа пошла пупырышками. Вот оно, чего страшился…

– Там обвал, – сказал я обреченным голосом. – Не выбраться.

Он спросил недоверчиво:

– Какой обвал, какой обвал?

– Мощный, – сказал я зло. – Похоронивший нас. Теперь мы тоже мумии. Вот кто-то через тысячу лет обрадуется!

– Откуда ты знаешь? Такие почвы не обваливаются. Не так уж и глубоко мы забрались…

– Проверь, – сказал я. – Знаю, что говорю. Это всегда так. Если нет этих, что прибегут отнимать твою находку, то сама природа… ждет до этого момента.

– Дура она, – сказал он, – эта твоя природа.

– Она слепа, – согласился я. – И действует простым перебором…

Он соскочил с пьедестала, фигурка божка еще в ладони, но выхватил у меня из руки факел и с самым целеустремленным видом побежал вдоль стены.

– Ты чего? – спросил я.

– Если закрылось в одном месте, – крикнул он издали, – то откроется в другом…

– Ух ты, – пробормотал я, – кто из нас двоих изучал физику?.. Или это законы термодинамики?.. Даже политики… Я тоже посмотрю с этой стороны.

– Зажги другой факел!

– Обойдусь, – ответил я. – Я ленивый.

Фонарик в мобильнике достаточно мощный, но прожорливый, я сперва сузил конус света до узкого луча, потом уменьшил мощность до минимума, но только начал осматривать стены, как издали донесся торжествующий голос Фицроя:

– Я же говорил!.. Я же говорил?.. Ну почему глердесса Бланда не видит, какой я умный?

– Да дура она, – крикнул я. – Она ж красивая?

– Самая-самая, – ответил он, красные сполохи факела выхватывают его фигуру перед неровной трещиной в стене. – Несравненная!

– Ну вот, – сказал я, – чего ты еще хочешь… Ого!.. Пролезть можно. Давай, пойду впереди. Если что, отобьюсь.

– Давай, – согласился он. – Тебя не жалко, находка у меня. Только не оступись там.

Из щели навстречу мощно идет сухой воздух. Я протиснулся на три шага и сразу увидел огненный ручей, что вытекает из-под одной стены и уходит в отверстие под противоположной.

Ширина не больше полутора метров, перепрыгнуть легко, хотя нет разгона, а на той стене можно удариться о стену и рухнуть в этот поток жидкого огня.

– Приготовься, – крикнул я, – прыгать все-таки придется…

Я умолк на полуслове, на дне этого потока отчетливо проступил длинный меч с вычурной рукоятью. Сквозь огонь и дымок отчетливо не рассмотреть, но даже я, равнодушный к холодному оружию, ощутил великолепную завершенность и изящество оружия, которое кто-то бросил в ручей.

За спиной Фицрой спросил в нетерпении:

– Что, боишься прыгать?

Я с силой оттолкнулся и скакнул на ту сторону, стараясь проделать это по высокой дуге, чтобы огонь не подпалил копыта.

Фицрой прыгнул через секунду, мы вышли в неширокую пещеру, в дальнем конце которой забрезжил дневной свет.

– Ура, – сказал Фицрой с облегчением, – ура оврагам, что прокладывают такие глубокие траншеи.

В полутьме что-то мелькнуло, обдав меня запахом лесного зверя. Фицрой моментально пригнулся и выхватил меч. Я с пистолетом в руке присел рядом, до рези в глазах всматриваясь в сумрак.

– Оно быстрое, – произнес он напряженным голосом. – Очень быстрое.

– Я тоже, – ответил я.

Он посмотрел с сомнением.

– Оно быстрее. И умеет летать.

– Мои стрелы еще быстрее, – возразил я.

Он пожал плечами.

– Ладно, пошли. Я буду прикрывать справа. В таких делах помощь никогда не мешает.

Я трижды выстрелил, тень взвизгнула тонким голоском и пропала. Мы очень осторожно пробирались к свету, под ногами начали попадаться косточки мелких зверьков, комья сухой травы, мертвые птичьи гнезда, наконец рассмотрели ту дыру, что вывела на дно глубокого оврага.

Фицрой взыграл, но тут же охнул:

– Что за тварь…

Я резко обернулся. Прямо из глинистой стены вышел земляной, если он из земли, голем, выше нас в два раза и втрое толще. Я инстинктивно вскинул пистолет и выстрелил дважды, однако голем пошел к нам, совершенно не обращая внимания на пробивающие его пули.

– Да что ты, – прохрипел я сразу пересохшим горлом и, опустив пистолет, начал всаживать пулю за пулей в правое колено чудовища.

Голем, шагая тяжело и с усилием, начал вдруг распадаться на части: отвалилась рука, сползла и обрушилась на землю половина грудной клетки.

Меня передернуло, внутри кишмя кишат крупные белые черви, почти не перепачканные кровью, а тут еще отвалилась вторая рука, наконец съехала набок и повисла на широких липких нитях голова, что растягивались и растягивались, пока не оборвались.

Голова упала наземь, а там с нее быстро сползло мясо, словно голый череп намазан маслом. Оставшись без кожи, он не то задымился, не то пошел синим удушливым паром, зашипел, по гладкой поверхности пошли глубокие язвы, начал распадаться на части.

Одна за другой обломились ноги, обрубок тела упал прямо передо мной, продолжая рассыпаться, пока не остались кости, но и те задрожали и превратились в труху, что моментально впиталась в землю.

– Фу-ух, – проговорил Фицрой.

Он выглядел, как мне показалось, испуганным, из-за чего я сразу приободрился и сказал с небрежностью высокорожденного глерда:

– Может, он спросить хотел, где я такие сапоги купил?..

Фицрой фыркнул, не ответил, а быстро покарабкался вверх по насыпи. Мы вышли у самого подножия холма, отсюда видно, как на вершинке кони переговариваются и лениво щиплют травку.