Пробуждение - Иар Эльтеррус

– Беранис их знает, – пожал плечами десятник. – Всегда были. Слухи ходят, что пару тысяч лет назад один маг чего-то сделал с дикими котами, вот они и стали разумными. Но так оно или нет – трудно сказать. Слухи ведь – они слухи и есть, люди чего только не выдумают.

– Ясно, – вздохнул юноша, поняв, что его наставник и сам ничего толком не знает.

– Лады, давай спать, а то вставать с рассветом, – буркнул Марк, доставая из дорожной сумки свернутое одеяло и теплый плащ. Ночами в горах всегда холодно, без плаща можно было замерзнуть.

Последовав его примеру, Кенрик улегся возле костра. Десятник вскоре мерно засопел, он умел по солдатскому обыкновению быстро засыпать в любых обстоятельствах – кто знает, когда удастся еще поспать? А вот юноше не спалось, чужое внимание к его персоне становилось все настойчивее, нечто непонятное пролистывало его память, как страницы книги, просматривало тело и как будто что-то меняло в нем. По коже бегали мурашки, покалывали иголочки, становилось то жарко, то холодно. Внезапно Кенрик понял, что должен, просто обязан идти, что его ждут. И должен появиться не с пустыми руками…

Юноша рывком сел, подтянул к себе свой мешок и, не глядя, сунул туда руку. Нащупал что-то продолговатое и, только вытащив наружу, обнаружил, что это взятая с древнего алтаря часть Посоха. В этот момент до него дошло, что ни об алтаре, ни о Посохе он никому не сказал. Ни Марку, ни остальным Невидимкам. Почему? Он не знал, но четко ощущал, что обязан молчать об этом Посохе. Обязан, потому что от этого зависит не только его жизнь, но существование целого мира. От осознания этого у Кенрика волосы дыбом встали. Да что же это такое?! На нем что, белый свет клином сошелся?! Почему именно с ним все это происходит?! И одновременно юноша четко понимал, что сейчас встанет и пойдет туда, куда его так настойчиво зовут.

Сжав в мгновенно вспотевшей ладони часть Посоха, Кенрик встал и ошалело огляделся. И вздрогнул – неподалеку от почти потухшего костра неподвижной статуей замер Тень, словно окаменел на бегу с поднятой лапой. Юноша подошел к карайну, окликнул, но ничего не изменилось – тот не видел и не слышал его. Марк тоже казался мертвым, хотя всегда спал очень чутко. Это что же получается? Сила, зовущая его, усыпила ненужных свидетелей? Кенрик поежился, вынул из-за пазухи спящего мертвым сном «котенка», положил его на одеяло и решительно двинулся к полуразрушенной башне, отстраненно удивляясь собственным поступкам – в обычном состоянии он никогда бы не рискнул лезть туда, поскольку с детства отличался немалой осторожностью, если не сказать трусостью.

Как ни странно, он прекрасно видел в темноте. Все вокруг было окрашено в несколько иные оттенки, чем днем, но при этом юноша отчетливо различал каждую травинку и веточку под ногами. Устав удивляться непонятному, Кенрик просто пошел на зов. Его тянуло вниз, в подвалы башни. Однако, зайдя внутрь развалин, юноша остановился в растерянности – перед ним были только груды камня, никакого намека на вход в подвал. Но растерянность длилась недолго. Ноги сами собой повели его к западной стене, рука поднялась и по очереди нажала несколько элементов едва видного орнамента. Пол под ногами задрожал и начал разъезжаться в стороны, Кенрик едва успел отпрыгнуть, чтобы не свалиться в образовавшуюся дыру. Его взгляду открылась пыльная каменная лестница, по которой сотни, если не тысячи лет не ступала ничья нога. Юноша на мгновение прикрыл глаза, встряхнулся, а затем решительно начал спускаться. Пыль пружинила под ногами, взвивалась в воздух темными облачками, Кенрик даже закашлялся, но все равно продолжал двигаться дальше.

Подвал оказался на редкость глубоким, наверное, локтей триста в глубину. Ступив на пол, Кенрик остановился, но его тут же потянуло влево, и он послушно пошел туда. Шел долго, несколько раз сворачивая то вправо, то влево. Коридоры, стены которых были выложены из грубо отесанных камней, казались совершенно одинаковыми. Если бы не зов, юноша быстро заблудился бы здесь – настоящий подземный лабиринт. В конце концов он вышел в небольшой круглый зал, посреди которого стоял точно такой же алтарь, как и тот, на который он наткнулся в овраге.

– Ну дела-а-а… – протянул Кенрик, уставившись на глаз в центре спирали.

Он уже знал, что нужно делать. Со вздохом положил часть Посоха на пол, достал кинжал, порезал себе руку и стряхнул несколько капель крови на алтарь. Все вокруг задрожало, волны багрового сияния затопили спираль, глаз полыхнул белым светом и словно из ниоткуда раздался голос, произносящий слова на неизвестном языке. Лежавшая на полу часть Посоха вдруг взмыла в воздух, затем то же самое произошло с возникшей на алтаре. Они повисли рядом и… слились воедино. А затем образовавшийся жезл опустился на алтарь. Кенрик спрятал кинжал и взял жезл. Его пронзило ощущение нечеловеческой силы, равнодушно взирающей на мир вокруг – весь интерес ее был сосредоточен на нем самом. Постояв немного, юноша сжал жезл в кулаке и двинулся в обратный путь. Зова больше не было, но он и не требовался – с этого момента Кенрик знал древний лабиринт как свои пять пальцев.

Выбравшись наверх, он коснулся нескольких узоров орнамента уже в другой последовательности, и провал закрылся. Не хотелось бы, чтобы утром Марк, Молния или Тень обнаружили его – сразу возникнут ненужные вопросы. А по какой причине Кенрик ходил в развалины ночью? Да самое обычное дело, отлучился по надобности. На всякий случай он окропил стену и с чувством выполненного долга вернулся к костру. Спрятал витой жезл в мешок, пристроил так и не пошевелившегося «котенка» за пазуху и рухнул на одеяло. А затем мгновенно уснул – ни на что другое сил уже не осталось.

Глядя на умирающего графа, Нир тихо плакал от бессилия, ведь этот человек уже несколько лет заменял ему отца, никого ближе его у юноши не было. Он, конечно, постарался перевязать ло’Тарди раны, но чем это поможет? К своему огромному сожалению, в целительстве юноша смыслил мало, точнее, не смыслил вовсе. Оставалось только обтирать пот с лица раненого, хотя воды Нир ему не давал, несмотря на все просьбы – слышал когда-то, что при ранах в живот пить ни в коем случае нельзя. Нир с тоской смотрел на белого как мел, тяжело дышавшего наставника и пытался понять, что станет делать, если тот умрет. Он остался один в лесу без транспорта и средств связи – все амулеты настроены на ло’Тарди и в чужих руках окажутся бесполезными побрякушками. Видимо, придется похоронить графа и идти куда глаза глядят, стараясь избегать людей.

Как же все это случилось?

Когда стало ясно, что дальнейшие поиски Валльхайма бессмысленны – бунт! – граф неожиданно получил приказ немедленно отправляться в столицу в распоряжение самого Мертвого Герцога. Последнее изумило и его и Нира, но приказ есть приказ. Поэтому они двинулись в путь на карайнах, чтобы не терять времени. Тяжело, конечно, несколько дней ехать за спиной герольдов в неудобной позе, да только деваться некуда – иначе дорога к столице растянется на несколько месяцев. Вот и отправились, но не добрались. Кто-то неизвестный обстрелял двигавшуюся к Илайскому перешейку небольшую группу из тяжелых луков. Первый же залп ранил пятнистых карайнов, второй добил их, после чего неизвестные лучники принялись хладнокровно расстреливать беззащитных людей. Закончив свое кровавое дело, они исчезли, даже не показавшись. Нир потом не раз поражался, каким чудом уцелел он сам. И мало того, что уцелел, – не получил ни единой царапины, если не считать нескольких синяков и шишек! Повезло, по-другому не скажешь, – рухнувший карайн придавил юношу, от удара головой о камень потерявшего сознание, и залил его своей кровью. Видимо, лучники приняли его за мертвого и не стали тратить на труп еще одну стрелу.