Том 18. Лорд Долиш и другие - Пэлем Вудхауз

— А может быть, — прищурился он, — это и была горилла?

— Ты тоже идиот, и еще похуже!

— Я просто вспомнил, — продолжал он, — что Метро-Голдуин-Майер как раз снимает что-то про Африку…

— Боже мой, что за чушь, — вздохнула она.

— Вот одна из их горилл и сбежала… Так или иначе, полиция скоро приедет и во всем разберется.

— Как же, разберется она, — хмыкнула мисс Бринкмайер, которая явно не питала особого доверия к представителям властей. — Ладно, что теперь говорить. Разговор о другом: Мичиганских Матерей я отменила.

— Как! — воскликнул я, потрясенный радостной новостью. — Отправили их обратно в Мичиган? Отлично! Правильное решение.

— Не будь кретином! С какой стати мне их отправлять? Я просто перенесла прием на завтра, потому что сегодня не в состоянии ими заниматься.

— И на открытии статуи тоже не сможешь быть, — незаметно подмигнул мне Бринкмайер. — Вот беда-то!

— Ну конечно, не смогу. Остается только надеяться, что вы с мальчишкой все там не провалите… Теперь убери его. — Она с содроганием взглянула на меня и вновь устало откинулась на подушки. — Мне еще хуже делается от этой дурацкой физиономии. Отведи в комнату и не выпускай до самой церемонии.

— Да, дорогая, — закивал Бринкмайер, — очень хорошо. А ты постарайся как следует выспаться.

Мы вышли в коридор. Здесь он немного расслабился, оставив манеры любящего брата у постели больной сестры, а у меня в комнате расцвел сияющей улыбкой и отвесил мне шлепок по спине.

— Йо-хо-хо!

Удар был столь неожиданным, что от падения меня спас только комод.

— Простите? — удивленно обернулся я.

— Она не придет открывать статую! — радостно объяснил он.

— Я слышал.

— Ты что, не понимаешь? — Он попытался снова огреть меня по спине, но на сей раз я был начеку. — Это значит, что фрак и стоячий воротничок отменяются!

— О!

— И гардения тоже!

— О!

— И никаких гетр!

Его энтузиазм оказался заразительным.

— А поцелуй? — воскликнул я. — Его тоже не будет?

— Ну конечно!

— Достаточно ведь обменяться вежливыми кивками, правда?

— Само собой!

— А может, и всю дурацкую затею с букетом отменим? — с надеждой спросил я.

Однако заходить так далеко мистер Бринкмайер оказался не готов.

— Нет, — вздохнул он, — боюсь, эпизод с букетом придется сохранить. В женских колонках про это любят писать, а если сестра ничего не найдет в газетах, то сразу спросит.

Я мрачно кивнул. В президенты кинокомпаний дураков не берут.

— Да, вы правы.

— Но без поцелуев!

— Разумеется.

— Без воротничков, без гардений и без гетр! — Закончив разговор на этой счастливой ноте, он направился к двери. — Йо-хо-хо!

Оставшись один, я в радостном возбуждении принялся мерить шагами комнату. Разумеется, будущее все еще оставалось окрашенным в мрачные тона. Проклятые Мичиганские Матери никуда не делись, их просто отложили. Нос статуи оставался таким же красным. Две оставшиеся лягушки по-прежнему наслаждались свободой. Тем не менее я успел уже столько всего натерпеться, что был благодарен судьбе за любой подарок, и одной мысли о том, что мы не будем публично целоваться с Т. П. Бринкмайером, оказалось достаточно, чтобы заставить меня чуть ли не парить в воздухе от счастья.

Впрочем, в этом восторженном состоянии я пребывал недолго. Дверца стенного шкафа тихонько приоткрылась, и оттуда показалось лицо, которое, несмотря на свежевыбритую верхнюю губу, я не мог не узнать.

— Привет! — сказал Джо Кули, вылезая из шкафа. — Как делишки?

Меня охватила волна возмущения. Я еще не забыл тот оборванный телефонный разговор.

— Как делишки? — холодно переспросил я. — Лучше скажи, какого дьявола ты бросаешь трубку, когда я с тобой говорю? Так что насчет денег?

— Денег?

— Я сказал, что мне нужны деньги, чтобы выбраться отсюда.

— Ах вот оно что, ты хочешь денег?

— Разумеется, хочу. По-моему, я обрисовал ситуацию достаточно прозрачно. Если я не получу денег в ближайшие два часа, то окажусь на краю пропасти.

— Понимаю. У меня сейчас ничего с собой нет, но я сразу пришлю, как только смогу.

Я понял, как сильно заблуждался в отношении него.

— Правда?

— Ну конечно, — улыбнулся он, — можешь не сомневаться… Ну как тебе представление в саду? Повезло мне, что застал ее там. Я вообще-то не к старухе шел, а за записной книжкой… — Он внезапно замолк и прислушался. — Ага, это, должно быть, фараоны приперлись.

Снизу и в самом деле доносился гул голосов. Вежливое блеяние Бринкмайера смешивалось с низкими хрипловатыми нотками, которые, как правило, выдают присутствие служителей порядка. Если вас хоть раз просили предъявить водительские права, вы уже не ошибетесь.

— Тебе лучше делать ноги, — посоветовал я.

Он не выказал никаких признаков беспокойства, словно полностью держал ситуацию под контролем.

— Нет, сэр, я здесь ничем не рискую. Они придут искать куда угодно, только не к тебе. Небось думают, я уже за пару миль отсюда. Пошуруют немного для порядка, а потом пойдут прочесывать улицы в городе. Так что, приятель, я тут командую парадом, и все у меня тип-топ! Да, сэр! Те двое вчера, а сегодня парочка режиссеров и теперь вот сама мамаша Бринкмайер! Неплохой счет, а? Ладно, ты-то как поживаешь?

Вдохновленный возможностью излить свои беды, я поведал ему в красках о предательстве мнимого дворецкого и встретил понимание и сочувствие. Потом рассказал о лягушках, и он с уважением заметил, что, как бы дело ни кончилось, я могу гордиться этим славным эпизодом. По поводу же трагической отставки Энн лишь пренебрежительно махнул рукой.

— Энн не пропадет, ей светит место пресс-секретаря. Кстати, я как раз хотел тебя предупредить…

— Она мне говорила.

— Да? Ну и отлично. Надеюсь, дельце выгорит, она ведь дамочка не промах, наша Энн. Не знаю, кто ее хочет взять, но наверняка кто-то из суперзвезд. Так что за нее можешь не беспокоиться.

Я мог бы сказать ему, что Энн собиралась работать на Эйп-рил Джун, но предпочел промолчать, боясь услышать новые оскорбительные замечания в ее адрес, что, безусловно, омрачило бы едва установившееся взаимное доверие. Мне не хотелось подталкивать собеседника к каким-нибудь необдуманным высказываниям как раз в тот момент, когда особенно важно его задобрить и не дать повода передумать насчет денег. Поэтому я лишь одобрительно что-то промычал и поспешил перевести разговор на другую тему, весьма меня интересовавшую, а именно, на таинственного пятнистого мальчишку.

— Ты знаешь, — начал я, — тут недавно в саду какой-то тип с пятнистым лицом высунулся из-за стены и сказал: «Фу-ты, ну-ты». Кто бы это мог быть? Ты с ним не знаком, случайно?

Малыш Кули задумался.

— Пятнистый?

— Да.

— А что за пятна?

— Обыкновенные. Пятна как пятна. Да, и еще рыжий.

— А, тогда знаю, — просветлел он. — Это же Орландо Флауер.

— А кто он такой?

— Да так, мелкий актеришка, который завидует чужой славе. Не обращай внимания, просто пустое место. Мы с ним однажды вместе снимались в какой-то картине, так он потом врал, будто я распорядился при монтаже вырезать его лучшие сцены, «фу-ты, ну-ты», больше ничего не сказал?

— Еще назвал меня маленьким лордом Фаунтлероем.

— Ну все, значит, он самый — то и дело меня так называл. Наплюй на этого идиота. Я в него обычно апельсинами кидал.

— Какое совпадение, я тоже!

— Ну и правильно, действуй и дальше в таком же духе. Ему полезно… — Джо Кули подошел к окну и окинул зорким взглядом окрестности. — Ага, фараоны уже убрались, стало быть, и мне пора сматывать удочки. Только отдай мне ту записную книжку.

— Записную книжку?

— Ну да. Говорю же, я пришел за ней.

— Что за книжка?

— Ну, я же тебе рассказывал, помнишь? Когда еще мы сидели у врача в приемной. Та самая, в которую я записывал имена людей, которых собирался вздуть, когда вырасту.

Я нахмурился. Страх уронить родовую честь Хавершотов вновь ожил в моей душе. Как бы то ни было, этот мальчишка теперь был главой семьи, и его близкое знакомство с тюремной камерой вне всякого сомнения бросило бы тень на наше гордое имя. Согласно его собственным признаниям, он уже подлежал судебному преследованию за нападение на рекламного агента, продюсера, двух режиссеров и мисс Бринкмайер, а теперь замышляет еще и новые бесчинства.

— Ты не будешь больше избивать людей! — сказал я строго.

— Нет, буду, еще как буду! — горячо возразил он. — Я заполучил такие славные кулаки, так зачем им пропадать без дела. У меня в списке еще уйма типов, которые это заслужили, но без книжки я их не вспомню. Давай ее сюда!

— Откуда я знаю, где твоя чертова книжка!

— У тебя в заднем кармане.

— Как, прямо здесь?