Зыбкое равновесие (СИ) - "Ande"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я смог. Хоть и побаивался не успеть. Но папина школа, да и разогнанный до предела метаболизм, позволили увидеть, как его ладони начали наливаться жарким свечением. Схватил его за руку, и сломал палец. Я вполне сознательно его провоцировал. Судя по его взвинченности, чего-то такого и следовало ожидать. Хотя я думал, что он попробует лезть с кулаками, и тут то я его и вырублю на часик.
Но вышло даже лучше. Применение боевой магии строго регламентировано законами Империи. Использование её в жилом доме, да еще и высшей аристократии, это преступление пострашнее дуэли. Что касается сломанного пальца- это до первого мага лекаря. А пока ему не до магии. Так что все сложилось удачно. Я вспомнил свой первый день в этом мире, и схватил его за нос, задрав руку повыше.
— Ступайте, князь, отсюда. И подумайте над своим поведением. Потому что в следующий раз я вас точно убью.
И отвернулся. В буфетной загомонили, и сделали вид что ничего и не было. В бальном зале снова стихла музыка, зазвучали аплодисменты, а потом пришла Минина. Эстерхази уже куда то делся.
Она схватила меня под руку и сказала:
— Пошли в музыкальный салон. Его величество хочет послушать твои песни. Я танцевала с ним минуэт, вот!
Музыкальный салон Мининых- большое помещение, судя по всему, отражающее все этапы музыкальных метаний Маринки. Здесь была арфа, виолончель, я увидел даже волынку. Но меня как магнитом притянуло к испанской шестиструнке. И лишь подойдя к ней, я огляделся. Неверов сидел за роялем, и своим прекрасным тенором исполнял «Отвори, потихоньку калитку…». Не сводя при этом глаз с фон Лобковиц. Кто же знал, что ему так нравятся баскетболистки? Монарх сидел поодаль, с бокалом в руке, чуть в стороне сидела императрица о чем то перешептываясь со Штауб и старшей Мининой. Остальная публика представлена разновозрастными, знакомыми и не очень, дамами и господами. Леха сидел рядом с Грибовой держа её за руку. Помог усесться Маринке, и, взяв гитару, сел рядом. Неверов публике очень нравится. Стоит почти полная тишина. Перешедшая, с окончанием романса, в бурные и продолжительные. Император увидел меня.
— Ага! Орлов! Ты сегодня нас порадуешь? Согласись, это не дело. Все говорят про песни, что ты поешь, а я ни сном ни духом.
— После Павла Андреевича, государь, мне остается только оригинальничать. — заявил я, — так что я буду подыгрывать себе на гитаре. Вы позволите?
Общество с интересом многоголосо не возражало. Провел рукой по струнам. Чтоб вам такое …
— В Триесте, дамы и господа, я случайно познакомился с невесть как там оказавшимся бразильским музыкантом. Бразилия-это португальская колония в Южной Америке. И он научил меня бразильским ритмам. Их-то я и предоставлю вашему взыскательному вкусу. Босса-нова!
И заиграл вступление, совершенно как у Дольского. Старательно ему подражая.
Я глуп, и потому невзгоды, неудачи
Прощаю сам себе, как выигранный бой.
Не стану я кроить свою судьбу иначе,
На темы умные не рассуждаю сам с собой.
Я глуп, и потому молчу, не возражаю,
Когда меня винят и вешают ярлык.
За почести и чин не дал бы ни гроша я.
Люблю я только то, к чему давно привык…(с)
Чего скромничать, овации были круче, чем Паше. Но я не льстил себе. Просто здесь такого не слышали.
— Саша! Да ты поэт! И в Тайной Канцелярии мне стихи читал, «Оковы тяжкие падут…»- Берг тихонько хмыкнул, а Минина рядом фыркнула. Это кто кого здесь троллит? — а еще? вроде ты еще детские песни поешь?
— Да, Ваше Величество, очень трогательные песенки пел Кате, мне очень нравится — заложила Минина.
Берг предостерегающе покачал головой, но меня вперло. Трогательные значит? Извольте.
— Это, я сочинил недавно, Ваше Величество, и сегодня дебют- и я заиграл вступление.
На глазах у детей съели коня
Злые татары в шапках киргизских,
Средь сучьев из леса сиротливо стучит
По стволам деревянным птица тупая.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Имя ей Дятл и стуки его
Заглушают рыдания детских глаз.
Дети хоронят останки коня,
Там лишь кишки и шкура его…(с)
Уже почти сразу монарх захихикал, к середине песни императрица зажимала рот платочком, публика попроще не скрываясь хохотала. Мне стало очень приятно, что русская аристократия — люди с юмором. Это был оглушительный успех, и умная Минина заявила, что она обещала мне еще один тур вальса. И утащила меня танцевать, чтоб не смущать следующих исполнителей.
И мы снова закружились…
Глава 26
Несмотря на подзуживание отца, утром, после бала у Мининых, я проснулся не только сам, но и в своей постели. Подумал, что нужно бы научиться спать до полудня. Чтоб полностью соответствовать образу светского бездельника. А пока подхватился и, как был, в трусах и нательной рубахе на босу ногу, побежал в парк за домом. С утра температура на улице — минус восемь. Плевать. Добежал до площадки посреди аллеи, встал и разогнал в себе кровь, втягивая магию, прану и прочую хрень, что наполняет местное пространство. А потом в хорошем темпе прогнал и разминочный комплекс. Завершив его двойным сальто назад. И, совершенно довольный, потрусил обратно.
На улице, возле входа в дом, меня встретил мой камердинер. В шубе, с полотенцем и тапочками в руках. В смысле, бегать полуголым по сугробам и скакать по парку- пожалуйста. Но ходить по дому потным и босиком- это не прилично. Пока шли ко мне, узнал, что Павел Андреевич приехали в три ночи, рассеянно улыбаясь. Но встали только что, и завтракают в столовой. Алексей Александрович вернулись под утро, и отдыхают. Ваш костюм приготовлен. Прикажете завтрак?
Принимая душ, вспоминал вчерашний бал. С Мининой я разругался. То есть она со мной. Я то и не думал. Откружившись с ней тур вальса, мы вернулись в компанию её подруг, и Берга с Неверовым. Паша горел глазом, и был захватывающе многоглаголен. Все, и мы с Бергом в том числе, потрясенно слушали про невероятные приключения фрегата «Облом». Паша не мелочился, и турков против нас было больше, чем их есть на планете, а пустынные самумы заметали нас непрерывно. Мы, с Лехой, держали покерфейс солидарности. Не знаю, как бы реагировала Маринка, но её утащил танцевать флигель — адъютант Дуров. А Берг и я, участвовали в Пашиных рассказах молчаливым подтверждением, что все было еще ужаснее, просто Паша скромный.
Тут ко мне внезапно подвалил Семен Разумовский. Бывший лицейский недруг, вроде как осознавший, но не сильно раскаявшийся. И были с ним две девицы. Одна — наша однокашница, та самая Лена Булыгина. Зеленоглазая блондинка весьма приятных пропорций, и веселого нрава. А вторая была незнакомкой. Черноглазая брюнетка — зажигалочка с некоей чертовщинкой в глазах.
— Орлов! Это унизительно, быть человеком, с которым общаются только потому, что я учился с тобой в одном классе!
— А ничто не предвещало, правда, Семен? — буркнул я. Минина, сияя улыбкой, кружилась с Дуровым. Мы по свойски хлопнули руками с Разумовским.
Потом последовала процедура взаимного представления. Я представил Берга с Пашей, который лишь на мгновение отвлекся от Магды. Брюнетка оказалась княжной Пожарской. На мой поклон она ослепила улыбкой.
— Орлов! Пригласите меня на танец! И тогда я пойму, что приехала не зря.
Я заподозрил, что началось именно то, о чем нас с Пашей так подробно предупреждал отец. Но, не скандал же устраивать? Пошли плясать. Помня о коварных искусительницах, был немногословен, собран и насторожен. Хотя, нужно честно сказать, что если бы не Минина, чьим кавалером на этом балу я вроде как считался, то я бы рискнул. Потому что всем своим видом Елизавета Пожарская демонстрировала готовность и не прочь. И понял, о чем говорил отец. Оставить с носом эту самоуверенную победительницу было бы приятно. Но я решил отложить на потом. Плохо еще ориентируюсь в хитросплетениях.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
