Гаммельнская чума (авторский сборник) - А. Бертрам Чандлер

Выбираясь из‑под “колокола”, он был почти счастлив. А как хорошо было войти в воздушный шлюз “Маламута”, дождаться восстановления атмосферы и наконец‑то выбраться из громоздкого скафандра! Дом, милый дом… Какими уютными казались тесные коридоры и крутые межпалубные лестницы! Конечно, в них бывает трудно разминуться… но лучше делить жизненное пространство с живыми, чем с мертвыми.

Глава 8

В радиорубке “Маламута Приграничья” было тихо… Как в могиле, сказал бы Граймс — но он только что побывал в самом настоящем летающем склепе и предпочел бы воздержаться от подобных сравнений. Рядом стояла Соня, а радист Беннет, похожий на суетливого колобка, возился за своим столом с “Жирнилом свизи”, подбирая подходящий штекер.

— Это действительно Журнал связи, — сказал он, на секунду отрываясь от своей работы. — Причем довольно старый — видите, какая мощная защита? Я почти уверен, что информация уцелела — их делали специально в расчете на облучение. Во всяком случае, скоро увидим.

— Вы уверены, что ничего не спалите? — внезапно забеспокоился Граймс.

— Почти уверен, сэр, — вежливо ответил Беннет. — Это стандартный накопитель. Лет пятьдесят назад на кораблях нашей Космической… простите, миссис Граймс — вашей ФИКС — только такими и пользовались. Правда, меня тогда еще на свете не было. Я ведь не коренной приграничник. Я родом с Лира — это Шекспировский сектор. Лир — бедная планета. Знаете, коммодор, приграничники — не первые, кто стал скупать списанные суда у федералов. Помнится, я только начал служить, и нам перепало несколько кораблей Службы. На них даже не понадобилось перенастраивать компьютеры — все работало как по маслу… О, теперь можно запускать.

— А вы когда‑нибудь занимались дешифровкой, Беннет? — спросила Соня.

— Конечно, мэм. Причем случалось работать именно с сигнальными журналами. Помнится, я служил старшим радистом на “Тэте Близнецов”, и мы наткнулись на то, что осталось от старого “Менестреля”. У них был точно такой же журнал. Я покопался в нем немножко, и мы узнали по записям переговоров, что это дело рук Черного Барта… Ну, того самого…

— Я о нем слышал, — холодно сказал Граймс.

— Но я бы не сказала, что этому журналу полвека, — заметила Соня.

— Само собой, миссис Граймс. Это меня и удивляет. Прямо как с конвейера… Вот только где заводская марка?

— Включайте, мистер Беннет, — перебил Граймс.

Беннет щелкнул выключателем, и журнал тихо загудел. Он повернулся к компьютеру и начал поочередно набирать коды доступа к информации.

— Господи, да тут даже пароля нет, — пробормотал он. — Готово!

В компьютере что‑то затрещало, динамик пискнул, и на экране появилась надпись: “Последняя запись. Подтвердить?”

Беннет щелкнул кнопкой.

Тот, чей голос раздался из динамика, говорил по–английски. Но этот голос не мог принадлежать человеку. Тонкий, визгливый — и невероятно чужой, чуждый. “Нашли общий язык” — так говорят о тех, кто добился взаимопонимания. Другое дело, что языка порой бывает недостаточно…

Это был даже не особый акцент. Все согласные произносились четко, а вот гласные…

“Мстити–иль — Истри–ибитили… Мстити–иль — Истри–иби–тили… вирнии–итись… нимидлинни–и…”

— “Истребитель”, — прошептала Соня. — Ну конечно.

В ответ прозвучал другой голос, не слишком убедительно пытавшийся сымитировать странный акцент:

“Истри–ибитиль — Мстити–или… Истри–ибитиль — Мстити–или… Пивтири–ити…”

— Это человек, — выдохнула Соня, — женщина.

“Мстити–иль — Истри–ибитили… Вирни–итись, иничи иткриим игинь!”

Пауза, затем снова женский голос, прозвучавший еще менее убедительно:

“Истри–ибитиль — Мстители… Истри–ибитиль — Мсти–ити‑ли… Вишли — и из стри — и рикитни — и двигитили–и…”

“Тянут время, — подумал Граймс. — Им нужно выиграть время, чтобы освоиться с оружием… Они пытались выбраться!”

“Сми–ирть! — пронзительный визг невыносимо ударил по ушам. — Лидски–им пидинкиим — смирть!”

Динамик затрещал, потом стало тихо.

— Так оно и произошло, — прошептал Граймс.

— Именно так, — ответила Соня

— Она ошиблась всего один раз… Она сказала “Мстители”… непроизвольно сказала слово, существующее в человеческом языке… и это стоило им жизни.

— Похоже, ты прав, — согласилась Соня.

— “Смерть”, — повторил коммодор. — “Людским подонкам — смерть”. Понятия не имею, кто они, эти создания. И почему‑то не очень хочу с ними познакомиться.

— “При–итни пизнии–икимитьси”… — она усмехнулась. — Только боюсь, что познакомиться все‑таки придется.

Глава 9

Мертвый корабль был отбуксирован на орбиту Лорна. Уровень радиации на борту оказался не слишком высоким, и команда техников и ученых взялась за дело. Они отправлялись на борт — и возвращались печальные и подавленные, в столь же тяжелом настроении, какое установилось на борту “Маламута” после того, как Граймс, Соня и Пендин вернулись после своей экспедиции.

Этот корабль действительно был назван “Истребителем” — а потом переименован в “Свободу”. Увы, люди, которые дали кораблю это имя, обрели ее ненадолго… Корабль был полностью оснащен для межзвездного перелета. Дрожжи, водоросли и клеточная культура давно превратились в мертвую гниющую массу, но баки явно не пустовали, а гидропонные поддоны были покрыты толстой подушкой сухих стеблей и листьев. Но нигде — ни в каютах, ни в служебных помещениях — не было того пестрого хлама, который с годами оседает на любом корабле, порой изрядно увеличивая его массу. Обычно кабинеты старших офицеров завалены бумагами самого разного толка — начиная с официальной переписки и кончая литературными опусами собственного сочинения. В каютах младшего состава всегда можно увидеть целые галереи голограмм, кристаллофото, календарей с обнаженными девушками, а также изрядное количество книг и журналов. Но несчастные, которые хотели обрести на борту корабля свободу, а нашли гибель, не принесли с собой ничего, кроме тех жалких тряпок, в которые были одеты. Исчезли судовые журналы — их не оказалось ни в двигательном отсеке, ни в рубке. Однако в каютах было все необходимое. И все стулья и кресла с отверстием в спинке — то есть изготовлены для неизвестной ксенологам расы разумных гуманоидов. На каждой двери висела аккуратная табличка. Похоже, эти существа действительно общались между собой на странном варианте английского — все гласные, за редким исключением, механически заменялись на “И”: “Кипитин”, “Стирши Инжинир–Михиник”, “Двигитильни Итсик”…