Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия - Питер Акройд

Ллойд Джордж утверждал, что депрессия лишь обострила актуальность его программы общественных работ. Он был прав, но Кейнсу понадобилось несколько лет, чтобы дать этому полноценные теоретические обоснования. Согласно видению экономиста, изложенному в «Общей теории занятости, процента и денег» (1936 год), единственный способ занять людей и поддержать экономику в условиях отсутствия частных инвестиций – это общественные работы и понижение процентной ставки. В конце 1930-х «кейнсианство» станет общим местом, но за исключением Ллойд Джорджа мало кто из политиков мог похвастать тем, что озвучивал эти идеи на заре десятилетия. Освальд Мосли, один из членов Экономического совещательного совета, созданного Макдональдом в 1930 году, советовал правительству принять амбициозный план: предполагалось потратить 200 миллионов фунтов стерлингов на масштабные общественные работы, повысить доступность кредитов, ввести таможенные пошлины и снизить пенсионный возраст; большую часть банков и промышленных предприятий государство должно было взять под свой контроль, а некое правительственное учреждение – «рационализировать» процесс производства, руководить исследованиями и консультировать. Кризис, утверждал Мосли, дает лейбористам уникальную возможность перекроить экономику по более централизованным меркам.

Все это было слишком радикально для Филипа Сноудена. Лейбористский канцлер слишком дорожил свободной торговлей и сбалансированным бюджетом, чтобы одобрить такой план, а у Макдональда недоставало воображения и желания его переубедить. Несмотря на то что оба числились «социалистами», ни Макдональд, ни Сноуден не видели эффективной альтернативы капиталистической системе; самые смелые из их взглядов – предположение, что экономическая идеология может быть более приспособлена для интересов рабочих, да и то даже для умеренных изменений к лучшему требовались более благоприятные экономические обстоятельства. Кроме того, оба они прежде всего были политиками, а не экономистами, и более всего стремились удержать доверие электората к лейбористской партии, а продвижение экстравагантных экономических схем, которые вряд ли одобрил бы парламент, этой цели совсем не способствовало. Гораздо надежнее оставаться на безопасном берегу и укрепить избирательные достижения, полученные партией под их руководством.

Отказ от плана Мосли лишил лейбористов его идей и энергии; он сам вышел из партии, не дожидаясь, пока его исключат за неподчинение руководству. А кроме того, у администрации не оставалось никакого выбора, кроме как вернуться к традиционным экономическим принципам и идее межпартийного сотрудничества. Посоветовавшись с лидерами других партий и финансовыми экспертами Сити, Сноуден решил не поднимать налоги и не брать займы, а урезать бюджетные расходы. Затем канцлер собрал два комитета, призванные посоветовать ему, где именно их урезать. Расходы на пособия по безработице составляли приличную статью бюджета и выросли с 12 миллионов фунтов в 1928 году до 125 миллионов в 1932-м. Комитеты Сноудена неизбежно должны были рекомендовать сократить выплаты по безработице. И действительно: ради «спасения» страны от дефицита в 120 миллионов фунтов стерлингов они предложили сокращение расходов на 96 миллионов, и большая часть экономии приходилась на 20 %-е снижение выплат по безработице.

Панический тон комитетских отчетов вызвал новый отток средств из Сити. Казначейство заявило правительству, что проблема в неспособности кабинета сбалансировать бюджет, и настаивало на рекомендованных мерах экономии. Государственный долг, говорили они, подрывает веру международного сообщества в способность Англии поддерживать высокую стоимость своей валюты. Если произойдет массовое изъятие фунта, золотого резерва Банка Англии не хватит, чтобы поддержать этот исключительно важный золотой стандарт. «Отход от золотого стандарта, – говорил один банкир, – был бы настоящей катастрофой для нации, чье благополучие зиждется на доверии к этому стандарту». Подобно имперскому флоту, золотой стандарт служил символом надежности и устойчивости государства; отступить от него означало бы отказаться от статуса великой державы.

В последующие дни эксперты Сити и чиновники казначейства пытались запугать лейбористское правительство: мол, фунт стерлингов в любое время может рухнуть. Через несколько встреч Макдональд и Сноуден не на шутку встревожились. Обоих убедили, что, если не удастся быстро восстановить международное доверие к фунту и сохранить золотой стандарт, начнется сущая анархия; оба поверили, что сокращение расходов на пособия по безработице – ключ к выходу из финансового кризиса. Приняв эти аргументы за истинные, Сноуден и Макдональд как бы согласились, что лейбористы несут ответственность не только за разрешение кризиса, но и за его провоцирование.

Макдональд сообщил своему кабинету, что он «абсолютно удовлетворен» решением сэкономить на пособиях по безработице, так как это единственный способ сохранить доверие. Однако как лейбористским министрам проводить политику, которая, по словам самого же Макдональда, была «отрицанием всего, за что ратовала партия»? После бурных дебатов половина кабинета наотрез отказалась от идеи хоть сколько-нибудь снизить выплаты безработным. Банкиры же настаивали, что бездействие лейбористской администрации «не годится», и Невилл Чемберлен, влиятельный посредник между Сити и кабинетом, соглашался с ними. Ситуация зашла в тупик, и перед правительством замаячила перспектива отставки.

Когда Макдональд разъяснил королю Георгу сложившееся положение, монарх решил проконсультироваться с лидерами остальных партий. В дискуссии с Гербертом Сэмюэлом (замещающим захворавшего Ллойд Джорджа на посту председателя либералов) он пришел к заключению, что, поскольку Макдональду не удалось добиться одобрения мер по необходимому сокращению расходов, то наилучшей альтернативой представляется «национальная коалиция» из трех партий. Макдональда надо оставить во главе: во-первых, обрушившиеся на народ новости покажутся ему более приемлемыми, если их донесет лейбористский премьер, а во-вторых, это обеспечит принятие коалиции лейбористами. Король сначала убедил Болдуина в том, что идея эта здравая, а потом уже предложил своему старому другу Макдональду возглавить коалицию для выхода из государственного кризиса. Взвесив как следует за и против, Макдональд согласился и затем созвал свой кабинет. Вместо того чтобы объявить ожидаемую и согласованную отставку, он проинформировал коллег о том, что начинает формирование нового коалиционного правительства, куда приглашены лишь трое из них.

Годами люди пытались проникнуть в мотивы действующих лиц этого эпизода. Без сомнения, король показал невероятный уровень власти, фактически назначив премьер-министра и правительство без согласования с парламентом и страной, но нет никаких свидетельств, что он сделал это с целью положить конец правлению лейбористов. Макдональда обвиняли в том, что он поставил свои интересы впереди интересов партии, которую больше не любил; и правда, он уходил все дальше и дальше от революционных и профсоюзных составляющих лейбористского движения. Однако при всем при этом лидер лейбористов, похоже, убедил себя, что идет на самопожертвование, отрекаясь от своего правительства, а возможно, и от собственной политической карьеры. Следует также помнить, что все вовлеченные в процесс считали Национальное правительство временным, созданным исключительно для предотвращения государственной катастрофы. «По достижении этой цели, – объяснял король, – недель через пять, все партии снова займут соответствующие места», и будут объявлены всеобщие выборы. Этими монаршими уверениями Болдуин сумел убедить своих однопартийцев в парламенте поучаствовать в коалиционном правительстве, хотя те отнюдь не испытывали энтузиазма на этот счет.

А вот как Макдональду повести за