Знатная леди - Джорджетт Хейер

– Зуб болит у Тома, а не у Джеффри, – резко бросила мисс Уичвуд, бесцеремонно прерывая этот монолог.

– Да, я знаю, дорогуша, но зрелище страданий собственного ребенка не может не причинять боль родителям, – заявила мисс Фарлоу.

– О, какая чушь! – воскликнула Эннис, отправилась наверх и постучала в дверь Голубой спальни.

Она застала брата перелистывающим страницы нескольких периодических изданий, которыми его предусмотрительно снабдил заботливый Лимбури. На маленьком столике возле него стоял графин с бренди, и Джеффри держал в руке стакан, который осушил одним глотком при появлении сестры, прежде чем поставить его на столик и поспешить ей навстречу.

– Привет, Эннис! – сказал он, целомудренно целуя ее в щеку. – Похоже, я свалился тебе на голову в самый неподходящий момент, а?

– Да, было бы куда лучше, если бы ты предупредил меня заранее, чтобы я могла подготовиться к твоему визиту.

– О, на этот счет можешь не беспокоиться! – сказал он. – Лимбури прекрасно позаботился обо мне. А вот предупредить тебя не было никакой возможности, потому что мне пришлось покинуть Твинхем в большой спешке. Полагаю, Лимбури сообщил тебе, что привело меня сюда?

– Да. Насколько я понимаю, у Тома разболелся зуб, – отозвалась она.

– Так и есть, – кивнул он. – Сегодня днем ему вдруг стало плохо, и мы испугались, что у корня образовался абсцесс. Ставлю десять против одного, что это самый обычный флюс, но Амабель заявила, что нужно ехать в Бат и показать Тома Уэскотту, а тот решит, что делать дальше.

Он походил на человека, который с небрежным видом произносит заранее отрепетированную речь, и Эннис мгновенно насторожилась.

– Мне представляется неразумным везти мальчика в такую даль только для того, чтобы удалить зуб. Наверняка было бы лучше отвезти его во Фром.

– А, ты имеешь в виду старину Меллинга, но Амабель не доверяет ему. Нам настоятельно рекомендовали показать Тома Уэскотту. Ты же понимаешь, что не стоит пренебрегать советом, полученным из заслуживающего доверия источника. Вот поэтому я и приехал раньше Амабель, чтобы договориться с Уэскоттом насчет завтрашнего дня и попросить тебя, моя дорогая сестра, приютить их на день-другой.

– Их? – переспросила Эннис, которую окончательно охватили дурные предчувствия.

– Амабель и Тома, – пояснил он. – И нянечку, разумеется, которая будет приглядывать за детьми.

– Так Амабель привезет с собой и малышку? – тщательно следя за своим голосом, осведомилась мисс Уичвуд.

– Да, о да! Видишь ли, Амабель одна не справится с Томом и не может оставить малышку дома, без присмотра нянечки. Но они не доставят тебе ни малейшего беспокойства, Эннис! В твоем огромном доме наверняка найдется комнатка для двоих маленьких детей и их нянечки.

– Совершенно верно! Как верно и то, что они не доставят мне никакого беспокойства. Зато они причинят массу хлопот моим слугам, так как никто из них не привык работать в доме, который превратится в детский сад. Поэтому, если ты намерен обременить меня своим семейством, будь любезен присовокупить и горничную, которая будет прислуживать нянечке.

– Разумеется, если тебе неудобно принять мою семью…

– Не просто неудобно, а крайне затруднительно! – перебила она его. – Тебе прекрасно известно, что у меня живет Лусилла Карлетон, Джеффри. И я поражена тем, что ты полагаешь, будто в такое время я смогу развлекать Амабель и твоих детей!

– А я-то надеялся, что твоя собственная семья имеет на тебя больше прав, нежели мисс Карлетон, – оскорбленным тоном заметил он.

– Ты вообще не имеешь на меня никаких прав! – вспылила Эннис. – Как и Лусилла. И никто не имеет! Именно поэтому я и уехала из Твинхема в Бат, чтобы быть самой себе хозяйкой и не отчитываться перед тобой или кем-либо еще в своих поступках, а заодно и не превратиться в старую деву-тетушку. Что угодно, только не это! Я не желаю походить на миссис Вернхем, которую ценят только за то, что она помогает своей сестре и может присмотреть за детьми, когда мистеру и миссис Вернхем вздумается отправиться в увеселительную поездку в Лондон. Зато в остальное время она просто путается у них под ногами. И уехать не может, потому что у нее нет ни пенни за душой. Но у меня-то пенни довольно, потому я и уехала!

– Ты несешь невесть что! – заявил он. – Скажи на милость, какие требования к тебе предъявлялись, пока ты жила у нас?

– О да, никаких! Но если ты живешь в доме, принадлежащем другому, то обязан принимать посильное участие в решении возникающих проблем, и кто знает, сколько еще времени прошло бы, прежде чем вы с Амабель начали бы говорить: «О, этим займется Эннис. Все равно ей больше нечего делать».

– Ты просто спятила! – воскликнул он. – Набросилась на меня только из-за того, что я попросил тебя приютить мою жену и детей на несколько дней! Клянусь честью, Эннис…

– Ты не просил меня, Джеффри! Ты не дал мне возможности отказать тебе, устроив так, что Амабель выезжает в Бат завтра утром, прекрасно понимая, что я буду вынуждена позволить им остановиться здесь.

– Что ж, мне пришлось поспешить, потому что Том плакал от боли, – мрачно сообщил он. – Он не спал всю ночь, если хочешь знать, а ты требуешь, чтобы я отправил тебе письмо по почте и дождался ответа.

– Вовсе нет! Я ожидала бы, зная, что ты повез Тома к Меллингу сразу же после того, как он пожаловался на зубную боль, что бы там ни думала Амабель о его врачебном искусстве. Господи милосердный, какое особенное умение требуется для того, чтобы удалить молочный зуб? Да доктор Тарпорли вырвал бы его так быстро, что ты и глазом бы не успел моргнуть, избавив Тома от бессонной ночи.

Возразить на это сэру Джеффри было нечего. Он явно пребывал в замешательстве и решил искать спасения в оскорбленном достоинстве.

– Очевидно, будет лучше, если я сниму квартиру в городе.

– Намного лучше, вот только это даст всему Бату весьма обильную пищу для сплетен. Утром я отдам распоряжения приготовить комнаты, но, боюсь, не смогу уделить Амабель столько времени, сколько хотела бы: у меня много обязательств, которые я должна соблюсти, помимо того, что должна сопровождать Лусиллу, когда она отправляется куда-либо. Ты согласишься, что отказаться от выполнения этого долга, раз уж ее дядя поручил ее моим заботам, я не могу.

Выпустив эту парфянскую стрелу[32], она вышла из комнаты. В душе у нее бушевала ярость, поскольку поведение брата и его слабые оправдания столь неожиданного вторжения в ее жизнь лишь укрепили Эннис в подозрении, что он упрямо вознамерился любой ценой не допустить сближения сестры с Оливером Карлетоном. Амабель предстояло поселиться в ее доме и сыграть роль дуэньи, хотя как Джеффри представлял себе, что Амабель – простая душа! – сможет помешать ей делать то, что она сочтет нужным, знал только он сам. Эннис была слишком зла на него, чтобы задуматься, а не является ли это незваное вмешательство неуклюжей попыткой защитить ее от человека, которого он полагал опасным сердцеедом, а созерцание мисс Фарлоу, топтавшейся у порога ее спальни, и вовсе не уменьшило ее гнева. Она нисколько не сомневалась в том, что именно на мисс Фарлоу лежит ответственность за столь неожиданное появление Джеффри, и ей доставило бы огромное удовольствие вытрясти душу из назойливой старой девы, а потом еще и надрать ей уши. Подавив совершенно неподобающий воспитанной леди, но вполне понятный порыв, она холодно осведомилась: