Сядьте на пол - Лёха Андреев

С другой стороны, можно заметить, что самые популярные игры без внутренних конфликтов — это истории про столкновение «своей команды» с внешним миром. Особенно если родитель в качестве играющего режиссёра соглашается сыграть самую неприятную роль — ну, того самого «внешнего мира»:

Лея, не бей брата!Люк, не кусай сестру!С маской и чёрным халатомя вступаю в игру.

Милости не ожидая,зло воплотив сполна,объединяет джедаевТёмная Сторона.

Ссоры забыты разом —все в атаку, бегом!Дружные без приказаперед общим врагом.

Лея за брата воет,мчится на помощь Люк…Главное в Звёздных Войнах —не остаться без рук.

Про необходимость общей внешней цели я уже писал: к сожалению, таких задач нет ни у детсадовских групп, ни у школьных классов. В семейном коллективе ситуация более тонкая. Нам везде рисуют образ хороший семьи как надежного убежища, где ребёнок всегда должен находить любовь и понимание. Однако подобные семьи формировались именно общностью задач — защита своей земли и дома, поддержка домашнего хозяйства, семейный бизнес, династические профессии. Есть ли такой «клей» в современной семье? Есть ли у неё общие задачи столкновения с внешним миром, в решении которых принимают участие все члены семьи?

Внутренние конфликты гасит даже небольшая «общая атака». Дети могут стать очень дружными во время приготовления обеда или ремонта забора на даче. Даже совместное делание уроков улучшает отношения — как противостояние «общей угрозе» школы. Подозреваю, что именно по этой причине некоторые родители помогают детям слишком рьяно, то есть делают за них домашки и онлайн-олимпиады; это нелогично с точки зрения развития ребёнка, но вполне понятно как совместная борьба против внешней системы. Таким родителям стоило бы (хотя бы из любопытства) вывернуть свой сценарий наизнанку: вместо «помощи бедному ребёнку» предложить ему игру «Хочешь мне помочь?» Тоже совместная борьба, но с гораздо большей пользой для участников.

«Две недели назад, когда я лежал с простудой, Ева принесла мне перекусить, и была заметно довольна этим своим достижением. А в эту субботу я решил просто поспать подольше. Слышу, подкрадывается и спрашивает: "Папа, ты опять заболел?" Уже по голосу чувствую, что надо ответить положительно. Пробормотал, мол, сам не знаю…. "Тогда мы с Никитой приготовим тебе яйца пашот!", говорит Ева, и даже не дослушав меня, бежит на кухню. Может, надо почаще прикидываться больным?» (декабрь 2015)

Но это редкие случаи, когда общая задача есть. На самом деле, и моей семье, и многим другим современным семьям очень не хватает таких задач. Либо задачи есть, но не хватает умения включать детей в процесс совместного решения.

Кстати, множество психологов игнорируют этот вопрос, предпочитая модель «сферической семьи в вакууме», где разобраться с внутренними конфликтами предлагается с помощью внутренних же методов. Обложка книги Адель Фабер и Элейн Мазлиш «Братья и сёстры: как помочь вашим детям жить дружно» сообщает нам, что её авторы — самые известные в мире специалисты по общению с детьми; книга заняла первое место в рейтинге New York Times, издана тиражом более 3 миллионов экземпляров на 23 языках [73].

Что же советуют Адель и Элейн по поводу конфликтов братьев и сестёр? Признать и выразить чувства и желания детей словами. Научить их самих выражать свои чувства словами, рисунками или битьём подушек, а не дракой. Не сравнивать детей и не навязывать им однообразные внутрисемейные роли. Сосредоточиться на их индивидуальных потребностях и поощрять их индивидуальные способности. Не диктовать свои решения конфликтов, а предлагать детям искать решение самостоятельно.

Вот и всё. Звучит разумно, но получается, что основные рецепты «семьи в вакууме» сводятся к искусству разговаривать. В книге Фабер и Мазлиш полностью отсутствует идея совместной деятельности!

А там, где эта идея пытается пробиться на свет, она не находит поддержки у авторов. В самом начале книги, когда пациенты рассказывают свои истории общения с братьями и сёстрами, один признаётся:

«Отец отличался взрывным характером. Он не умел держать себя в руках, мог уехать на два дня и не возвращаться два месяца. Поэтому нам пришлось сплотиться, чтобы защищать друг друга. Старшие присматривали за младшими. После школы мы сразу же пошли работать. Каждый вносил вклад в общий котёл. Если бы мы не держались вместе, никто о нас не позаботился бы».

В книге говорится, что данная история «тронула сердца всех участников семинара». И что? Из неё не сделано никаких выводов. Может, психологам просто не интересны такие случаи, когда дети сплотились без помощи психолога?

Ещё больше поражает глава, которая называется «Не зацикливайтесь на общности». Там описываются ужасы похода с детьми в зоопарк: младшие ходят медленно, просят есть; старших это раздражает, они обзывают младших «улитками». Старший хочет посмотреть на змей, а младший их боится. Ссоры, слёзы, все недовольны. Резюме психолога — лучше гулять порознь.

И это пишут люди, которые только что советовали — не навязывать роли! Хотя история про зоопарк показывает именно эту проблему: детям раздали ярлыки «плачущих младших» и «торопливых старших», и менять эти роли никто не хочет; вместо этого предлагается просто отказаться от совместного похода, отличной деятельной задачи изучения внешнего мира.

Будучи очень ленивым человеком (и хуже того, писателем), я тоже раньше верил в магию слов. И в некоторых примерах книги Фабер и Мазлиш узнал свои попытки «менять роли» без особой смены деятельности.

Классическая ситуация: старший сын, задолбанный ролью ответственного старшего. Это проявляется в кривлянии, в подчёркнуто глупых шутках, в задирании малышей. И первое «психологическое» решение, которое приходит в голову — поиграть с ним в «малыша». Обнять, покачать, посюсюкаться. Милая пятиминутная пилюлька. Работает, но недолго. А вот другой вариант:

«Предложил Киту разобрать ящики с его старыми игрушками. Задача звучит грубо и прагматично. Почти как ненавистная уборка. Но на практике Кит с удовольствием копается полдня в своих детских вещичках, время от времени вскрикивая "Ага, вот это было прикольно!" или "Ух ты, а я-то думал, что эта штука потерялась!" Вспоминает смешные случаи. Отдаёт часть игрушек Еве, показывает, как они работают. Возвращается в детство. А потом возвращается обратно: «Хорошо, что целый ящик освободился. Я как раз думал, куда положить радиодетали». (ноябрь 2015)

Другая классика: младший с надоевшей ролью младшего. Куда бы мы не вышли, он тут уже ноет, что устал, хочет есть, понесите на плечах… Ну что, полечимся разговорами по Фабер-Мазлиш? Нет уж. Лучше вспомним настоящего мастера дзена, Антона Семёновича Макеренко: «Нельзя воспитать мужественного человека, если не поставить его в такие условия, когда бы он мог проявить мужество». Ну и личная практика:

«Пришли на каток. Лёва минут десять потоптался на коньках и говорит: всё, хочу надеть ботинки. Но я начисто отринул все воспитательные теории, которые предлагают слушать желания ребёнка. Я предложил ему посидеть и отдохнуть, погреться в раздевалке, попить чаю — но коньки снимать не разрешил. Всего полчаса потребовалось, чтобы Лёва перестал нудеть и "включился" — и потом больше часа катался с удовольствием. Наконец я уже сам замёрз и заговорил о том, что пора бы домой, обедать.

— Ещё два круга проедем, — сказал Лёва.

— Три, — сказала Ева.

— Четыре, — сказал Лёва». (декабрь 2014)

Наверняка кто-то увидит здесь жесткое навязывание родительской воли. Поэтому уточню: воля в данном случае подкреплена опытом совместной деятельности, совместного решения тех самых задач столкновения с внешним миром. Мой опыт, использованный в истории с Лёвой, записан в дневнике на год раньше:

«Выходишь на прогулку с детьми в промозглый сумрак московской зимы, и первая мысль: “Больше получаса я тут не выдержу.” А вторая мысль — о том, что надо было уехать на зиму в Таиланд, как сделали все знакомые чипстеры и пипстеры. Но проходит два часа на улице, и вот парадокс — никто не хочет возвращаться домой. То ли горка весёлая по дороге попалась, то ли каток с хорошим льдом, то ли снеговиков стали лепить…»

Вопрос о «праве на насилие» возникает у всякого здравомыслящего воспитателя. И даже западная педагогика, сильно заигравшаяся в вакуумный индивидуализм, в последние годы начала двигаться в другую сторону, придумывая оправдательные теории для проявления родительской воли.

Взять хоть alpha-parenting Гордона Ньюфелда: множество текстов посвящено тому, как создать и закрепить «привязанность» ребёнка, как правильно «заботиться» (то есть доминировать) в этой привязанности. Но все проблемы описываются через внутренние отношения; непонятно, на чём родителям удержать свой авторитет, кроме искусственных трюков, которые быстро заканчиваются.