Письмо Потомкам - Алессандра Матрисс

Потирая ухо, я направилась в библиотеку.

***

Кайн был зол.

Очень зол.

Настолько, что из принципа теперь ждал меня, чтобы высказать всё, что он обо мне думает.

– Вы не пунктуальны! – воскликнул он, завидев меня на пороге.

– Зато красивая. – Отчего-то ответила я.

Кайн подавился словами, не ожидая подобного.

– Это нелогично. – Пробурчал он, кинув в меня книгой. Я увернулась от удара, поймав её с трудом, но пара страниц всё-таки вылетели. За что наследник и получил от Серафима, стоящего рядом, увесистым томом.

– За что? – потирая голову, прорычал мой несмышленый горе-жених. – Она же поймала!

Второй раз получив затрещину от безумно любящего книги архивариуса, Кайн виновато замолчал. Я села рядом.

Минут пять мы пялились в одну точку, я потирала ноющее ухо, а наследник – сотрясенную голову.

Ранки на мочке запеклись, оставив небольшой рубец от детских зубов. Не представляю, что с ногой Стефана. Я же хотела просто занять Тамару чем-то, чтобы не чувствовала себя обделенной, пока мы разбирались с Умой и её внезапным талантом.

Если бы я не провела с малышкой танец крови, то лежать мне с прокушенной шеей давно на теплых плитах…

– У нас новый ширрах. – Сказал Кайн.

– Я знаю. Рионн мне сказала. – Ответила печально я.

Тишина.

Лишь шорох страниц раздается эхом.

– Он хороший. Но ты лучше… – прошептал Кайн.

– Да-ааа? Странно слышать это от вас, ваше высочество. Он и для вас станет лучшим, как только заслужит доверие. Но, думаю, Анне и Веннэ он будет больше по нраву.

Наследник лишь улыбнулся:

– Они всё спорят, как подойти к тебе… Шифф разделили пополам, теперь они с тоской уходят к себе на ночь, видя, как малышня развлекается. Ума им даже заявила, что на их месте давно отправилась к тебе с повинной, потому что времени для игр остается теперь больше.

Мы дружно рассмеялись, даже Серафим и его помощники не могли скрыть улыбки.

– Зачем ты меня звал, Кайн?

Он достал папку, раскрыл её и протянул мне.

– Нашли для тебя. Ты можешь выбрать.

Я начала было разглядывать, но выронила из рук. Еле сдержав слёзы.

Залитые в пластины страницы древнего каталога свадебных платьев. Белых подвенечных одеяний, которые в Империи любовно копировали и передавали от дочери к дочери. Каким образом, это затерялось в глубинах архива, ума не приложу.

Я сжала губы, не в силах что-либо сказать.

Платья.

Смех.

Радость.

Свадебный букет.

Муж.

Супруг.

– Извините, мне дурно. – отложив папку в сторону, выдавила я и побежала к себе. Размазывая по лицу слёзы. Кайн что-то кричал мне вслед, не понимая, что могло вызвать такую бурную реакцию.

Что же вы все со мной делаете? Так, мимоходом, не понимая, что я закована в броню и таю в себе столько боли… А вы как дети пытаетесь снять ее с меня, оставить наедине с тем, от чего я прячусь.

Нужно было остаться в монастыре, жить среди камней и монахинь, их неспешной речи. Оставаться внутри себя, внутри возведенных стен. Не будить в себе память.

Не будить себя.

Я неслась в комнату, не обращая внимания на встречных. Сбивала их с ног, извиняясь и продолжая бег.

Бежала, а перед глазами стояло моё свадебное платье.

Так кажется, что я прожила недолгую жизнь. Воспоминания стояли бок о бок, и не проводили меж собой временные рамки. Я постоянно ныряла в их глубины, крича и корчась от боли.

Я грешна.

У меня столько грехов, липких поступков и действий…

The sinner in me.

Порой я ненавижу себя.

Порой мне себя жаль.

Только к чему эти все стенания?

Я зло ударила кулаком по стене, рыча на себя. Дыхание сбивчиво. Сердце стучит, сумасшедшая мышца…

Необходимо успокоиться. Ещё столько проблем впереди, которые необходимо решить. Я не вправе сейчас сомневаться в себе и собственных силах. От меня ждут многое.

Даже слишком.

Рыдать будем позже.

***

Третья неделя на исходе. Всё это время я проводила в библиотеке, перерывая старинные записи, обновляя память.

Несколько раз меня били приступы, но Стефан был всегда рядом. Словно чувствовал. Я билась у него на коленях, пачкая всё розово-сероватой пеной. Пару раз обламывала отращенные генетиками коготки, причём все и сразу. Оставляла кровавые подтёки под кожей.

– Не возись со мной. – Зло шипела я на гемми, пытаясь скрыть от Стефана собственную слабость.

В ответ он что-то рычал, вытирая с моего лица испарину и рвоту:

– Ты как маленькая гемма…

– Скоро такой стану. Но ты не сможешь ко мне прикасаться… Я вообще не представляю, что смогу забыть тебя…

Ан’нари разрешают личные прикосновение только одному. И для меня это будет Кайн.

Может быть.

Я сморщилась, прижимаясь к Стефану со всей силы, глядя в его золотые глаза.

– Я скучаю по твоей синеве, – шепнул он мне на ухо. – Я буду всегда скучать по ней.

…ничего, Стефан… Я что-нибудь придумаю.

– А ты всегда будешь любить меня? – мурлыкнула самодовольно я, играясь его сединой. – несмотря ни на что?

– Любить? Это человеческое понимание. Я же просто чувствую с тобой что-то новое. Думаю, если бы я знал, что такое любовь, мне было бы проще. Единственное, я за тебя слишком переживаю – Коронация в твоем возрасте слишком рискованное занятие. Я боюсь, что ты…

Мы молчим.

– Знаешь, почему я седой? – Первым нарушил тишину Стефан. – Мы можем изменить цвет на любой, но у нас это цвет отречения. Цвет смирения перед судьбой. Я рассказывал тебе, что я не подошел на донорство, будучи еще человеком, а потом выяснилось, что у меня редкая мутация. Меня продали на честном слове, без проверки… Когда я стал геммой и повзрослел, аорэ решил, что настало время отправиться в Империю и исполнить предназначение – именно шерн Альяринн и несколько старейшин выбирают детей для Шим'Таа.

Вначале мы просто наблюдаем. Дети играют на площадке, за которой мы следим в течение часа. Они не видят нас. Обычно там играет до пятидесяти детей, с различными судьбами… Вначале кажется, что все они достойны стать геммами по одной простой причине – они страдали. Но чем дольше наблюдаешь, тем больше понимаешь – вся эта боль и печаль только в твоем сердце, потому что ты знаешь о другой жизни, о других возможностях. Дети боятся неизвестного, но там, на площадке, они строят свой мир, в котором можно жить по-своему, но счастливо. Ведь если страшные создания не заберут их, Император отправит их на Острова – само присутствие на площадке подразумевает прощение всех долгов, преступлений и прочего. Они и так выиграли лотерею.