Волшебный вкус любви (СИ) - Лакомка Ната

А шеф еще ничего не знает…

Я просидела в кабинете до полуночи, но Богосавец так и не пришел. Ночь я провела отвратительно, уснула только под утро и открыла глаза, когда солнце уже стояло высоко в небе, обещая чудесный теплый день — редкость для нашего города.

Приняв душ, я убрала волосы, заколов китайской шпилькой, надела белую рубашку — как будто мне предстоял рабочий день, и отправилась в кухню, чтобы приготовить завтрак. Рано или поздно шеф появится, и я поговорю с ним.

Спустившись на второй этаж, я прошла мимо кабинета шефа, и вдруг остановилась. Дверь кабинета была приоткрыта, и там опять кто-то был.

Осторожно приоткрыв двери — вдруг там опять шарится Лёлик? — я увидела Богосавеца. Он сидел в кресле и раскладывал по папкам какие-то бумаги, делая время от времени пометки в таблице, в ноутбуке.

Волосы у шефа были взъерошенные, и, судя по щетине на подбородке, Богосавец забыл о бритве на пару дней.

Прислонившись к дверному косяку плечом, я смотрела на шефа, не осмеливаясь его окликнуть.

Он сам заметил меня, подняв голову над бумагами.

Некоторое время мы смотрели друг на друга, а потом он сказал:

— Ты в белой рубашке?

— Я же повар вашего ресторана, — ответила я и вдруг улыбнулась.

— Что-то смешное вспомнила? — спросил шеф.

— Нет, просто рада вас видеть. Лёлик сказал вам, что открывает ресторан вместе с Гасанбердиевым?

— Не рассказал.

— Значит, решил сделать вам сюрприз, — сказала я, заходя в кабинет и закрывая двери. — И как вы к этому относитесь?

— Не в восторге, если честно, — признался Богосавец.

— И что будем делать?

Он откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову, и спросил с привычной ленцой в голосе:

— Мы?

— А вы решили, что избавились от меня?

Я подошла к столу, глядя на Богосавеца сверху вниз.

— Вы всё знаете про Лёлика? — спросила я.

— Парочка шпионов у меня найдется, — признал он. — Да Лёлик в последнее время и не слишком скрытничал.

— Он рылся у вас в столе, я видела.

— Искал компромат, — шеф скупо улыбнулся. — Наивный.

— Точно ли наивный? — усомнилась я.

— С мышами ему удалось, — нехотя признал шеф.

— Так мыши — это его заслуга?!

— Его, — кивнул шеф рассеянно, будто мы рассуждали на отвлеченные темы, а не говорили о крахе ресторана. — Я посмотрел по камерам — притащил целую клетку, а потом сразу звоночек сделал кое-куда. Расторопный тип. За это мне и нравился.

— Расторопный, — я начала злиться, потому что все вокруг оказались предателями, «Белая рубашка» летела псу под хвост, а Богосавец сидел, вальяжно развалившись в кресс с таким видом, словно всё происходящее было забавным недоразумением. — Что будете делать?

— А разве тут что-то можно сделать? — спросил он почти весело.

Но меня не обманула его веселость. Это была отчаянная бравада утопающего, который старается показать, что ему все беды ни по чем.

— Только не говорите, что решили сдаться! — я оперлась о стол ладонями, нависнув над шефом. — Ни за что не поверю, что вы так легко откажетесь от своего ресторана.

— Какого ресторана? — Богосавец тоже подался вперед, поставив локти на стол и уперевшись подбородком в кулаки. — «Белой рубашке» кранты. И это все понимают.

— И вы тоже? Вот так вот прервете игру только потому, что вам забили парочку пенальти?

— Забавная игра получается, — усмехнулся он, пряча глаза. — Команды нет, остался один вратарь.

Мне показалось, он подобрался, как для мощного броска. Даже мускулы на руках заиграли — это было видно под тонкой тканью рубашки. Я выдержала взгляд Богосавеца и сказала:

— Вы не один. Есть еще Иванова Даша, повар. Я останусь с вами, Душан. Что бы ни случилось. Я ведь уже говорила вам об этом.

Он опять усмехнулся — вернее, покривился.

— Да, помню, — признал он. — Но речь ведь шла не о моем гиперэго. Так? Ты не хотела, чтобы пострадали работники ресторана. Но теперь работников нет. Страдать некому.

Он помолчал, ожидая, что я отвечу, но я нечего не сказала, и он продолжал:

— Я напишу тебе отличную рекомендацию. С твоим талантом тебя должны взять с руками и ногами. Рекомендую не зацикливаться на отечественных ресторанах. Перебирайся во Францию. Тебя надо поднатаскать в технике. Изучишь технику, заведешь полезные связи — и отправляйся в свободное плавание. Не сиди на кухне. Будь всегда на виду. Привлекательны не только блюда, привлекает и личность шеф-повара. А ты… — он не удержался и скользнул по мне взглядом — быстро, жарко, — а ты — очень привлекательна. Женщин-поваров мало, и все они тебе не конкуренты, можешь мне поверить.

— Конечно, в этом вопросе поверю сердцееду Душану Богосавецу на слово, — пообещала я. — Спасибо и за рекомендацию. Но во Францию я точно не собираюсь.

— А куда собираешься? Готов поспорить, Маратка тебя уже переманивал.

— Переманивал, — не стала отказываться я. — И Лёлик предлагал уйти в его новый проект. Но я осталась.

Он покачал головой:

— Зря осталась. Даже если я сейчас наберу займов под всю недвижимость — не смогу открыть быстро равноценный ресторан. В лучшем случае — какая-нибудь забегаловка. Это не мой уровень. И не твой, Даша.

— Сами-то что будете делать? — подначила я. — Попроситесь шеф-поваром к Гасанбердиеву?

— Смешно, — произнес он без улыбки. — Попробую себя ещё в чём-то. Начну с нуля. Не в первый раз.

— Не в первый, — согласилась я. — В чем будете себя пробовать? Перебазируетесь в модельеры? Тоже трендовая профессия.

— Не издевайся, — попросил он. — Самому досадно, но что поделаешь? Повар без вкуса — это все равно, что слепой хирург.

— Не все равно! — крикнула я, уже не сдержавшись. — Да что с вами, шеф?! Вы на кого сейчас похожи? Размазня какая-то, а не Душан Богосавец, которому никто не конкурент! Я с вами, и вместе мы…

— Дашка! — он схватил меня за запястье и вскочил, рывком подтянув к себе. — Хочешь меня довести? Я же тебе сказал, это — не твой уровень.

— Совершенно не согласна, — бросила я, задрожав от его близости, утонув в серых глазах, которые сейчас смотрели на меня с великолепным бешенством. — Мишленовский ресторан — это как раз наш уровень, Душан. Наш. И нельзя этот уровень понижать. Выиграете «Серебряную Кулину» и докажете всем, что вы — повар номер один. Людям нравятся сильные личности. За вами пойдут. Ведь я же — пошла!

— Выиграть конкурс? По-моему, ты издеваешься… — ладони его скользнули по моим рукам — от запястий до плеч, а потом легли на мою талию.

— Нет, не издеваюсь, — я не сопротивлялась, позволив Богосавецу развернуть меня спиной к столу. — Вы выиграете. Вы обязательно выиграете.

— Потеряв вкус? — поинтересовался он, прижимаясь ко мне бедрами. — Ты фантазерка…

— Еще какая, — подначила я его. — Хотите проверить?

— Если еще раз скажешь мне «вы»… — выдохнул он мне в ухо, уже обнимая меня, жадно гладя по спине, по бедрам, заставляя выгнуться всем телом ему навстречу.

— То что вы сделаете?.. — прошептала я, подставляя шею его поцелуям.

— Я тебя изнасилую прямо здесь, на столе… — голос его был завораживающе-хриплым, и только от его звучания можно было потерять голову.

А были еще прикосновения — везде, всюду… Были поцелуи — быстрые, обжигающие… Богосавец целовал меня в шею, в щеки, добираясь до губ… Я чувствовала, как он возбужден, и не стала испытывать его терпения, потому что и сама загорелась — мгновенно, безумно. Хотя, наверное, я горела с того самого момента, когда впервые увидела его рядом, а не на экране — настоящего, живого. И огонь только усиливался, когда я наблюдала, с какой страстью этот мужчина делает свою работу. Когда вместе с ним придумывала новые блюда. Когда смотрела, как ловко он управляется с ножом, оформляет блюда, как смешивает специи, добиваясь идеального баланса…

Этот мужчина умел быть одержимым. И сейчас мне хотелось, чтобы он стал одержим мною. Хотелось до боли, до сладких судорог внизу живота. Я боялась, что он со мной, чтобы использовать меня против Лилианы, против конкурентов, против Марата Гасанбердиева… Но с кем ему было бороться теперь? Только со мной… И совсем не так, как с теми, кто хотел прикончить его подлыми методами, добить, лишить всего…