В постели со Снежной Королевой - Тронина Татьяна Михайловна

— Откуда у вас дневник?

— Я же говорю — нашла. Нашла прошлой ночью. И в нем — ваш телефон. Только никакой это не дневник, а так, вроде ежедневника… Можете не бояться, Никита, про вас там ни слова!

— Тогда зачем вы мне позвонили? — с холодным упрямством спросил он.

— Попробую объяснить… — вздохнула Алена. — Только не перебивайте меня, пожалуйста!

У него снова затрезвонил мобильный. Он нажал на кнопку «отбой».

— Я вас слушаю, — нетерпеливо произнес он. — У меня не так много времени.

— Вы верите в призраков? — Его лицо невольно передернулось. — Так вот, я тоже не верю. Но в последнее время я все время думаю о Вике. Я не могу о ней не думать! — в отчаянии воскликнула Алена. — Хожу по квартире и представляю, как она жила здесь, как умерла..

— Смените квартиру, — сухо посоветовал Ратманов.

— Да, наверное, так и надо сделать! Вы журналист, вы всех разоблачаете, вам, наверное, знакомо это чувство, это желание — непременно разобраться во всем. Разгадать некую тайну!

— Какую же тайну хотите разгадать вы?

— Отчего умерла Вика. То есть я знаю, что она покончила с собой, отравилась — на фоне депрессии, и все такое… — Алена мучительно подбирала слова. — Ведь я — ее преемница в каком-то смысле! И то, что мы теперь с Ромой…

— Рома — замечательный человек, — перебил ее Никита. — Вам нечего бояться, Алена. Он не Синяя Борода.

— И вы о том же! — нервно засмеялась она. — Нет, я не боюсь его, я его очень люблю. Я его так люблю, что не могу не думать о Вике! Я знаю, что была какая-то тайна, и связана она с вами!

Когда Алена выпалила все это, ей стало значительно легче. Ратманов смотрел на нее теперь совершенно другими глазами — словно понял ее. Не одобрял ее интереса к прошлому, но тем не менее — понимал его…

— Что было написано в дневнике обо мне?

— Ничего, я же говорю! Ни словечка! Только телефон — и все. И никакой это не дневник, а так — адреса вперемешку с кулинарными рецептами… Вам нечего бояться, Никита, — усмехнулась Алена.

— Мне есть чего бояться. Я публичный человек. На меня такие грехи пытаются повесить… — устало пробормотал он.

— Вика любила вас?

— Любила. И я ее любил. Ну и что? — усмехнулся он.

«Выходит, Кашин не ошибся!» — мелькнуло у нее в голове.

— Рома об этом не знал?

— Откуда… Вряд ли. А что, вы собираетесь ему все рассказать? — неодобрительно спросил он.

— Нет. Он уже достаточно настрадался из-за ее смерти.

— Что вы так смотрите на меня? — вдруг вспыхнул он. — Осуждаете? Дескать, как он мог — с женою-то друга… Милая моя, почитайте книги, посмотрите статистику — все подобные истории случаются именно с друзьями жен и мужей, или с их братьями и сестрами, или с коллегами по работе — то есть с теми, кого любить нельзя, не положено! Хотите поссорить нас с Ромкой — валяйте!

— Не хочу! — закричала она.

Ратманов опешил.

— Ладно, не будем горячиться… Только и вы меня поймите — я тоже не хочу никакой огласки! Вы… вы, Алена, даже не представляете, что со мной было, когда я увидел ваш номер на своем определителе! У меня волосы на голове зашевелились… — Он затряс бритой, без единого волоска головой и захохотал истерично. — Ее номер! Как будто это она позвонила мне, Вика. С того света. Я ведь знал, что Ромка давным-давно съехал оттуда, что в этой квартире наверняка живут какие-то люди — чужие, незнакомые, которые знать не знают меня и того, что произошло там когда-то…

— Вы подумали, что это Вика звонит вам?

— Я, как и вы, тоже не верю в существование призраков… Но мне стало жутко. Я стал спрашивать, кто это, а вы мне что-то такое прошептали в ответ… а, да — «алло!». Молчание, потом этот шепот… Ей-богу, я чуть с ума не сошел!

— Простите… Я не хотела вас пугать.

Он посмотрел на нее пристально. Некрасивый, нервный, очки в толстой грубой оправе — а-ля шестидесятые, черты лица тоже грубоватые, словно их топором вытесали, в вельветовой потертой куртке, так странно не сочетающейся с мощным джипом… «Я понимаю, почему она любила его, — Ратманов ни на кого не похож. Но почему же тогда она не ушла к нему от Ромы, почему так ужасно распорядилась своей жизнью?..»

— Вы хотели узнать какую-то тайну? — продолжил Ратманов, словно подслушав ее мысли. — Так вот, тайны никакой нет, кроме той, что мы с Викой были любовниками. Как ни печально об этом говорить, но Вика Селетина была действительно не вполне адекватной женщиной. — Он указал себе на голову. — Большинство женщин именно такие, правда, не всем из них приходит мысль покончить с собой. У меня к вам просьба, Алена…

— Да?

— Возможно, нам придется еще когда-нибудь встретиться. Если вы выйдете замуж за Ромку, то — наверняка… Но, ради его блага, никогда не вспоминайте прошлое! Никогда! — сурово повторил он. — Жизнь проще и банальней, чем выдумка, поэтому перестаньте фантазировать, просто живите.

Машенька Погодина рыдала в три ручья. В первый момент Алена перепугалась, когда, распахнув входную дверь, увидела перед собой невесту брата, рыдающую столь безутешно, — подумала, что с Костей что-нибудь случилось.

Потом, внимательно вслушавшись во всхлипывания и причитания Машеньки, поняла — та поссорилась с Костей.

Алена усадила Машеньку в кресло, дала ей воды.

— Из-за чего вы поссорились?

— Я не знаю! — в отчаянии закричала та, пролив на розовый свитер половину стакана. — Я сама не поняла!

— Как это? — недоуменно спросила Алена.

— А вот так… — с отчаянием и злостью пробормотала Машенька и прерывисто, тяжело вздохнула, постепенно успокаиваясь. — Я сразу к вам побежала, Алена, потому что вы, как его сестра, должны мне объяснить…

— Что?

— Ну, из-за чего он на меня обиделся!

— Откуда же я могу знать, Маша, — я при вашей ссоре не присутствовала! — удивилась Алена. Машенька Погодина, несмотря на красные глаза и размазанную по щекам тушь, была все равно удивительно похожа на куклу. На редкую куклу авторской работы — такие обычно выставляют в художественных галереях, и толпы восхищенных людей приходят ими любоваться. В них нет штампованной безликости, они как живые, но вместе с тем — это все-таки куклы…

— Тогда я не знаю, что мне делать… — Фарфоровое личико исполнилось печали, розовые губки снова задрожали.

Алена налила ей еще воды.

— Как все началось? О чем вы говорили?.. — терпеливо спросила она.

— Ни о чем… То есть сначала мы ни о чем не говорили, — потупилась Машенька. — А потом я вспомнила вчерашнюю вечеринку… Мы вчера ходили на день рождения к моей подруге, Жене Малкиной, — пояснила она. — А потом Костя вдруг начал орать! Он так орал, что я на него обиделась и сказала, что никакой свадьбы не будет…

— Погоди, — перебила ее Алена. — Что именно ты ему сказала?

— Да ничего такого! — Эмалево-голубые глаза Машеньки налились слезами. — Просто вспомнила вечеринку — и все.

— Нет, ты слово в слово повтори!

Машенька старательно наморщила идеально гладкий лоб:

— Ну, я стала критиковать Женькино платье… Она брюнетка и напялила на себя красное платье, даже не красное — а буквально алое! Просто пожарная машина какая-то! И потом, у нее длинная талия и довольно короткие ноги… — Машенька подробно описала платье своей подруги, ее фигуру, объяснила, почему с такой фигурой категорически нельзя носить подобные платья. Даже сделала философский вывод — если бы у нее, Машеньки, была такая внешность, то она ни за что бы не надела на себя это платье и (чего мелочиться!) — даже вообще удавилась бы.

— И все?

— Не совсем… Я еще критически отозвалась о Женькином бойфренде — он тоже присутствовал на вечеринке, — добросовестно вспомнила Машенька. — И вот именно тогда-то Костя стал орать.

— Хорошо, а что именно ты сказала о Женькином бойфренде? — настойчиво спросила Алена.

— Я сказала, что он дурак.

— И все? Костька обиделся на тебя за то, что ты кого-то назвала дураком?.. — возмутилась Алена.