Смерть меня не найдёт (СИ) - Ефимия Летова

Статуя представляла собой обнажённую человеческую фигуру, тем самым навевая представления скорее о язычестве, нежели о монотеистических столпах, на которых держался институт церкви в моём мире. На стройные узкие ступни набегали каменные, но от этого не менее живые волны, руки тоже были изящные, с тонкими запястьями, каждый палец, вероятно, стоил скульптору года жизни — впрочем, не исключаю наличие некоего специального донума, позволявшего художнику проще и быстрее воплощать в жизнь задуманное. Итак, тонкие пальцы левой руки осторожно сжимали пальцы правой, которые — и я пару раз моргнула, пытаясь присмотреться — были раза в полтора толще. Длинные волосы словно развивались на ветру, а лицо, прекрасное, немного печальное, цепляло внимание какой-то едва уловимой неправильностью, дисгармоничностью. Только опустив взгляд ниже, я поняла, в чём было дело, и едва удержалась от того, чтобы перекреститься, сматериться или покраснеть.

Идея неведомого скульптора была предельно проста — в богине Тирате, не зря прозванной Единой, сплетались, сливались воедино мужские и женские черты. Лицо симметрично делилось на две половины, очень похожие и в то же время отличные, как у разнополых двойняшек. Небольшая, но очевидно женская грудь, впалый мускулистый живот, а вот ниже… ниже полный мужской набор. Округлые бёдра и стройный ноги — скорее женские.

Брр.

На мой взгляд, единство мужского и женского начал можно было изобразить как-то менее прямолинейно и более… метафорично. Особенно почему-то напрягали эти разнокалиберные руки — словно скульптуру начал один человек, а закончил другой, и эти двое никак не могли договориться.

Если из Винзора молитвы до Тираты не доходят, то в соответствие с местной логикой, из храма должны не то что доходить — долетать экспрессом.

— Эм, уважаемая, — тихонько сказала я, стыдясь и злясь на себя же за это. Кто меня услышит, кроме разве что кота, который сам по себе — одно сплошное недоразумение? — Уважаемая Тирата, вы тут вроде как главная… главное… главный… неважно! Мне очень, очень, очень сильно понравился ваш мир, здесь тепло, красиво, а флора и фауна так и вовсе выше всяких похвал. И люди тут местами чудесные, особенно некоторые, но, видите ли, я здесь чужая. Верните меня, пожалуйста, обратно. У меня в моём мире…

Я споткнулась. У меня в моём мире… что?

Горстка воспоминаний. Не самых радостных по большей части.

Кучка людей, которые вряд ли забьют тревогу о моей пропаже раньше, чем через неделю-другую.

Никаких талантов. Никаких особенных перспектив.

Зато спокойно, привычно, безопасно. Это же хорошо, верно?

— Верните меня, пожалуйста, обратно или хотя бы сделайте так, чтобы все здесь поняли свою ошибку и не обвиняли меня в том, что я не совершала. Ну и заодно Мартена тоже. Потому что, несмотря ни на что, он хороший.

Аминь.

С трудом оторвавшись от созерцания Тираты, я перевела взгляд на безволосую служительницу, которая как ни в чём ни бывало любовно и неспешно поливала клумбу со священным тараксумом из стеклянного кувшина.

— Мррр? — напомнил о себе кот.

Что ж, рассиживаться некогда. Скоро, если верить словам женщины, начнётся служба, а где служба — там и народ. А народ мне сейчас не нужен.

Нужно найти Марта — это как минимум. Найти знакомых Агнессы — может быть, удастся разобраться, для чего она похитила фелинос и куда его дела, или, может быть, родня предоставит приют на какое-то время, ну и заодно трусами снабдят нормальными? Лучше сразу годовым запасом, на всякий случай. Лигран же не разобрался, что я, то есть, она — уже не совсем она, вот и они, вероятно, разберутся не сразу…

Я попрощалась с женщиной — она безмятежно кивнула. Спросила, где выход, и в каком я городе. Выход оказался за небольшой тканевой ширмой, а город — всё той же Магристой, что одновременно являлось и дополнительной сложностью, и подспорьем, потому что подразумевало наличие всех остальных действующих лиц. Двинулась к выходу — кот потрусил за мной, словно верный пёс. Ну и пусть идёт, пока не мешает и есть не просит. С какой стороны не посмотри — удобный питомец. На еду тратиться не приходится и не скончается во цвете лет, когда я уже успею к нему привязаться…

Выходя из храма Единой, я крепко зацепилась плечом за какую-то подло торчащую из стены щепку и мысленно чертыхнулась, снова напомнив себе про необходимость пополнить словарный запас местными ругательствами. Осторожнее надо быть, аккуратнее, а то загнусь от столбняка или испачкаю единственное платье кровью, а когда ещё смогу переодеться — неизвестно…

Недовольно покосилась на разорванный рукав — ладно, грязное платье, но заражение крови получить было бы и вовсе некстати. Провела рукой по разрезу — сухо. А ведь чувствовала, как острие прошлось по коже, впиваясь в плоть.

…острие чувствовала, а боль — нет. Ни тогда, ни сейчас.

— Мррр? — снова подал голос кот, и я, вздохнув, прибавила шаг.

Глава 31.

Сказать, что я вдруг занервничала — не сказать ничего. Надо было выходить из храма сразу же, как пришла в себя, а не тратить время на беседы с лысыми женщинами и каменными статуями.

Район Магристы, в который находился храм, куда меня перенёс своевольный донум, оказался мне незнаком, мы с Мартом по нему не гуляли. Это явно была не самая окраина, но и не центр, люди, в основном, шли сосредоточенно и целеустремлённо, а не праздно, дома выглядели попроще, чем на центральном проспекте, лавок было гораздо меньше. Понятно — аналог нашего спального района.

Храм с улицы казался величественным, готичным и мрачным — контрастно тёмный камень, высокий, по сравнению с приземистыми домиками, шпиль