Последнее наступление Гитлера. Разгром танковой элиты Рейха - Андрей Васильченко

«После того как 1 танковый корпус СС будет приведен в боевую готовность, он должен направиться к позициям 211-й народно-гренадерской дивизии. Данные силы вместе с 45-й пехотной дивизией и 44-й имперско-гренадерской дивизией „Магистры Тевтонского ордена“ должны атаковать вражеский плацдарм, расположенный северо-западнее Грана. Наиболее вероятным считается наступление в направлении Немет Шельдин — Дол Макаш — Нана. Сначала наступление должно осуществляться дивизиями, подчиненными командованию танкового корпуса „Фельдхеррнхалле“. Затем в наступление должны перейти части I танкового корпуса, которые будут подчиняться штабу корпуса „Фельдхеррнхалле“. Целью операции является ликвидация вражеского плацдарма к северо-западу от Грана. При надлежащем развитии событий противник должен быть отброшен от Грана, а затем уничтожен к востоку от города. Все это вынудит неприятеля отвести часть сил от Кенигсберга. Начало наступления запланировано на 16 февраля.

Начальник штаба группы армий требует, чтобы наиболее боеспособные части I танкового корпуса были переброшены на восток от Нойхойзеля уже к ночи 13 февраля. Нуждающиеся в пополнении части должны оставаться на своих прежних позициях. Более подробные распоряжения начальник штаба I танкового корпуса СС получит позже».

Как видим, сама операция еще не была спланирована в деталях. Да и дата начала наступления была условной. Имелась лишь общая установка — уничтожение советской группы войск на западном берегу Дуная, что предполагало пресловутое «большое решение», одобренное Гитлером.

Ровно сутки спустя, 11 февраля, в 17 часов в штабе группы армий «Юг» состоялось очередное оперативное совещание. На нем, кроме командования группы армий, присутствовали командующий I танковым корпусом СС группенфюрер Присс, начальник штаба 8-й армии, командующий танковым корпусом «Фельдхеррнхалле» и обер-квартирмейстер группы армий. Они получили не только письменные приказы, но и устные разъяснения.

Самой большой проблемой в предстоящем наступлении была переброска танков типа «пантера» и «тигр» через Дунай. Их можно было поодиночке перебросить по автодорожному мосту в Комароме. Однако данное мероприятие затянулось бы на очень долгое время. По данной причине транспортные службы группы армий получили приказ подготовить переброску танков по железнодорожному мосту в том же самом Комароме, то есть в срочном порядке надо было найти необходимое количество эшелонов. Почти все присутствующие на совещании высказались именно за подобное решение проблемы. Оно существенно экономило, во-первых, время, а во-вторых — топливо. Буквально накануне вечером (в 20 часов 10 февраля) командование 8-й армии доложило, что начата концентрация войск для осуществления операции «Южный ветер». Она должна была продолжаться в течение пяти дней. То есть подтверждался ранее установленный срок начала операции — 16 февраля.

А что в это время делали советские войска? Еще 3 февраля немецкая разведка сообщала, что «в районе боевых действий к северу от Дуная… не наблюдается никаких признаков того, что в ближайшее время готовится наступление противника». Впрочем, командование 8-й армии информировало штаб группы армий о том, что из перехваченной советской радиограммы следовало, что подготовка к наступлению должна начаться 8 февраля. Никто не мог сказать, шла ли речь о локальной акции или об очередной крупной советской операции. Но в любом случае это был «тревожный звоночек». В ответ на данные сведения генерал-полковник Гудериан потребовал укрепить фронт в районе Грана. Для этого требовалось как минимум подвести поближе к линии фронта зенитную артиллерию, которая могла противостоять советским танкам. На тот момент 88-миллиметровые зенитные орудия находились слишком далеко (в 8–10 километрах от передовой), чтобы быть в состоянии противодействовать советскому танковому прорыву.

4 февраля поступили данные, что советское командование отвело как минимум два оперативных корпуса 6-й гвардейской танковой армии от южного фланга немецкой 8-й армии. Они были переброшены к участку фронта, удерживаемому армейской группой Балка. А это могло означать только одно — советские позиции под Граном ослабились. В связи с этим командование 8-й армии стало безотлагательно планировать «наступление с целью ликвидации или, по крайней мере, сокращения вражеского плацдарма к северо-западу от Грана». Но при планировании операции пришлось учитывать мнение Верховного командования. То же в свою очередь приказало вместо двух пехотных дивизий выдвинуть на плацдарм к Грану только одну — 46-ю пехотную дивизию. Другая — 357-я пехотная дивизия — должна была находиться в оперативном тылу 8-й армии в качестве мобильного резерва. В данных условиях командование 8-й армии по согласованию с командованием группы армий «Юг» стало разрабатывать план наступления с северо-запада и юго-востока. В ходе данного наступления предполагалось оттеснить советские войска до линии Кёбёлькут — Дол Макаш, чтобы приступить к их позднейшему полному уничтожению. Впрочем, советские силы были не настолько малы, чтобы немцы могли легко справиться с данной задачей. Так, например, только на плацдарме близ Грана находилось несколько советских дивизий. Принимая во внимание готовящееся советское наступление, в штабе группы армий решили не затягивать с подготовкой собственного наступления.

В то время как командующий группой армий «Юг» генерал Вёлер находился в Ставке Гитлера, Верховное командование сухопутных войск 7 февраля отдало приказ о переброске 2-й танковой дивизии СС «Рейх» в район к северу от Комарома. На тот момент в штабе 8-й армии еще ничего не знали об участии в предстоящей операции I танкового корпуса СС, а потому планировали наступление, не принимая в расчет данные силы.

Немецкая разведка информировала, что силы советских войск принципиально не менялись. Но при этом советские разведчики смогли взять в качестве языка одного венгерского офицера, служившего в частях связи. Сами венгры клятвенно утверждали, что он был захвачен партизанами. Но немцы не были склонны верить данной версии. Они также не исключали возможности, что он сам добровольно перешел на советскую сторону. Подобные случаи в те дни не были единичными. В любом случае никто не знал, какие сведения он мог передать советской разведке и не начали ли уже советские войска готовить ответные контрмеры.

В тот момент немцы еще не имели точных сведений относительно «оперативной армейской группировки Плиева» и советской 6-й гвардейской танковой армии. Они могли только гадать об их тактических намерениях. Предвидя возможный бросок на запад, в тылу уже начали разрабатывать план эвакуации 130 тысяч человек мирного населения из «крепости Пройсбург (Братислава)». В самой Братиславе началась всеобщая мобилизация, но решительных мер пока не принималось, так как «не до конца было ясно, какими силами располагает противник». 8 февраля опять не поступило никаких новых сведений. На участке фронта, удерживаемом танковым корпусом «Фельдхеррнхалле», равно как и близ Грана, не происходило никаких крупных боев. Сражающиеся стороны словно ждали удобного момента.

На карте в штабе группы армий «Юг», на расположении советских войск была сделана надпись: «8.02.45. Агент: здесь стоят 2 пехотные и 1 танковая дивизии». От этой надписи в сторону Грана была нарисована стрелка. В немецком штабе полагали, что подобная концентрация советских войск «могла позволить спокойно отразить любое их наступление». В тот же день, 8 февраля, в штабе группы армий обсуждалась общая обстановка на всем венгерском участке фронта. Все обсуждение можно было свести к трем следующим выводам:

1) Советское командование удерживает наиболее мобильные части на всем отрезке от озера Балатон до словацких гор (на юге — Секешфехервар, на севере — Нижние Татры). На всем участке фронта царило относительное затишье, что указывало на то, что советские части получали пополнение и проводили перегруппировку.

2) Как только будет закончена перегруппировка советских войск, можно ожидать возобновления массированных и мощных наступлений в направлении Братиславы и Вены.

3) Наибольшая концентрация советских войск наблюдается к западу от Будапешта (3-й Украинский фронт). Отчасти немецкая разведка располагает сведениями о находящихся там советских частях. Согласно перехваченной советской радиограмме с 10 февраля можно было ожидать наступления Красной Армии. Наступление именно на данном участке (к западу от венгерской столицы) благоприятствовало началу немецкой операции близ Грана.

В ответ на данный прогноз Верховное командование сухопутных сил отдало приказ об усилении обороны на указанных участках фронта и переносе на более ранний срок мероприятия, которое получило в документах наименование «перевода трех танковых дивизий СС из резерва Верховного командования». То есть дивизии срочно должны были выступать на исходные позиции. Должна была также ускориться переброска из Италии в Надьканижу 16-й панцергренадерской дивизии СС «Рейхсфюрер».