Пыль Снов - Стивен Эриксон

— Говорю тебе — я уже не труп, Скрипач.

— Вот-вот, говоришь.

Лейтенант Прыщ уселся в капитанское кресло за капитанский стол, сложил руки перед собой и уставился на двух женщин, еще недавно гнивших заживо в некоем летерийском форте. — Сестры, верно?

Когда обе промолчали, Прыщ кивнул: — Тогда даю вам совет. Если одна из вас вдруг заслужит повышение в чине — скажем, до капитана — ей придется изучить искусство изречения очевидных вещей. А пока что вы обязаны давать честные ответы на любые дурацкие вопросы, и при этом изображать лицом старание. Со мной вам часто придется…

Женщина, что стояла справа, сказала: — Да, сэр, мы сестры.

— Спасибо, сержант Смола. Разве не приятно? Я думаю, что приятно. Что я нахожу еще более приятным, это ваше задание на две ближайшие недели. Будете чистить казарменные сортиры. Считайте это наградой за некомпетентность. Дали себя схватить местным дуракам! Да еще и сбежать не смогли. — Он ощерился. — Поглядите на вас обеих — одна кожа и кости! Мундиры похожи на саваны. Приказываю вам восстановить должный вес и отрастить подобающие полу округлости. Сегодня же. Не выполните — на месяц сядете на урезанный рацион. А еще я желаю, чтобы бы укоротили волосы — нет, срезали полностью, до скальпа — и положили на этот стол в точности к восьмому звону. Не раньше, не позже. Понятно?

— Так точно, сэр! — пролаяла сержант Смола.

— Отлично, — кивнул Прыщ. — А теперь вон. Если встретите лейтенанта Прыща в коридоре, напомните ему, что ему поручили везти почту в форт Вторая Дева. Треклятый идиот уже должен быть в пути. Можете идти!

Едва женщины вышли, Прыщ вскочил с кресла и внимательно осмотрел поверхность стола, убедившись, что ничего не сдвинул. Тщательно оставил кресло в прежнее положение. Нервно глянув в окошко, выбежал в приемную и сел за свой, гораздо более скромный стол. В коридоре раздались тяжелые шаги; лейтенант зашелестел свитками и восковыми табличками, озабоченно хмуря лоб в ожидании прихода капитана.

Едва дверь открылась, Прыщ подскочил на месте: — Доброе утро, сэр!

— Уже полдень, лейтенант. Похоже, осиные жала испортили остатки ваших мозгов.

— Так точно, сэр!

— Сестры дальхонезки уже доложились?

— Нет, сэр. Не видел ни рожи ни кожи, сэр. Но скоро мы увидим…

— О. Вы решили их изловить самолично, лейтенант?

— Как только закончу с бумажной работой, сэр, займусь именно этим, даже если придется отложить путешествие в форт Вторая Дева.

Добряк скривился: — Какая бумажная работа?

— Как, сэр? — Прыщ повел рукой: — Эта, сэр.

— Не глупите, лейтенант. Вам известно, я должен быть на встрече в половине седьмого звона, и я желаю видеть их в конторе до этого времени.

— Слушаюсь, сэр!

Добряк скрылся в кабинете. Прыщ подумал, что он проведет остаток дня, любуясь коллекцией гребней.

— Тихо, тихо, — пробормотала Целуй-Сюда, когда они с сестрой шли в спальни. — Капитан Добряк не только урод, но еще и сумасшедший. При чем тут наши волосы?

Смола пожала плечами. — Без понятия.

— Нет правил насчет волос. Можем пожаловаться Кулаку…

— Не будем, — оборвала ее Смола. — Добряк желает волосы на столе — мы положим ему волосы на стол.

— Не мои!

— Не твои, Целуй-Сюда, и не мои.

— Тогда чьи?

— Вообще ничьи.

Капрал Превалак Обод стоял у входа. — Ну, получили благодарность? — спросил он.

— Любимый, — пропела Целуй-Сюда. — Добряк не раздает благодарностей. Только наказывает.

— Что?!

Смола сказала, не останавливаясь: — Капитан приказал нарастить вес… среди прочих распоряжений. — Тут она помедлила, повернулась к Ободу: — Капрал, найди нам ножницы и большой джутовый мешок.

— Слушаюсь, сержант. Насколько большой?

— Главное, найди.

Целуй-Сюда послала молодому мужчине широкую улыбку и торопливо вошла в казарму, дойдя до середины спальни. Встала в том месте, где койки были скручены в подобие гнезда. В середине гнезда восседал морщинистый, покрытый шрамами кошмар с блестящими глазками. — Неп Борозда, мне нужно проклятие.

— Э? Идипроч! Мымза! Ку!

— Капитан Добряк. Я думаю о чесотке самого чесоточного рода. Погоди! Он станет еще злее. Сделай его косым — но так, чтобы сам он не видел, только другие. Сможешь, Неп?

— Ч’го мне будет, а?

— Как насчет массажа?

— Целуйн’го?

— Да, моего особенного.

— Долголь? А?

— Целый звон, Неп.

— Гылшом?

— Кто, ты или я?

— Обои!

— Ладно, но нам нужна будет комната. Или ты хочешь, чтоб смотрели?

Неп возбудился, хотя каким-то странным образом. Он завертелся, заерзал, кожа покрылась потом. — Целовзвод, Цалуйка, целовзвод!

— С засовом, — настаивала она. — Не желаю, чтобы входили чужие.

— Хип-хо! Проклят’е?

— Да, косоглазие, но так чтоб он не знал…

— П’стяки! Люззия.

— Иллюзия? Чары? Звучит отлично. Давай, приступай.

Бадан Грук потер лицо, когда Смола плюхнулась на его койку. — Что ты тут делаешь, во имя Худа?

Темные глаза обласкали его — коротко и сладко — и тут же женщина отвела взор. — Ты солдат единственного рода, которому можно доверять. Знаешь, Бадан?

— Что? Ну, я…

— Ты не хочешь. Ты не желаешь творить насилие, поэтому не лезешь в драку. Сначала пользуешься умом, а твой дурацкий костолом — только последний аргумент. Злобные действуют совсем иначе, и в результате многие теряют жизни. Снова и снова. — Она помолчала. — А верно рассказывают, что какая-то пьяница — сержант пересекла всю треклятую империю от кабака до кабака?

Он кивнул: — И оставила за собой след из восхищенных почитателей. Но она не боялась пролить кровушку, Смола. Просто выбирала правильные цели — тех, кого никто не любит. Сборщиков налогов, старост, адвокатов…

— Но она же пьяница?

— Да.

Покачав головой, Смола упала на спину. Уставилась в потолок. — И как ей удалось не спалиться?

— Она же из тех, что выбрались из огненного шторма И’Гатана. Вот почему. Она из тех, что прошли под землей.

— Ох, и верно. — Она еще немного подумала. — А мы скоро выходим.

Бадан вновь потер лицо. — Но никто не знает куда и даже зачем. Путаница какая-то, Смола. — Он помедлил. — У тебя дурное предчувствие?

— Совсем ничего не чувствую, Бадан. Ни о чем. Я не знаю, что схватило меня за горло в ночь, когда Скрип читал Карты. На самом деле ничего не помню о той ночи, ни скачки, ни потом.

— А ничего и не было. Мы просто мимо проехали. Уже появился какой-то Фенн. Ударил бога в висок.

— Отлично.

— И все? Больше тебе сказать нечего?

— Ну, как говорит одноглазая карга, в мире хватает культов всякого сорта.

— Я не… — Взгляд, который она метнула ему, словно наполнил рот солдата землей. Он вздрогнул и отвернулся. — Ты тут сказала насчет моего ума, Смола. Это была шутка, да?

Она вздохнула и закрыла глаза: — Нет, Бадан. Нет. Разбудишь, когда вернется Обод. Ладно?

Адъюнкт Тавора в сопровождении Лостары, Кенеба, Блистига и Быстрого Бена вошла в тронный зал и остановилась в десяти шагах от престолов.

— Привет вам всем, — сказал король Теол. — Адъюнкт, присутствующий здесь Канцлер сообщил мне, что у вас имеется список пожеланий, большая часть которых приятно разопрет сундуки наших сокровищниц. Будь я корыстным, просто сказал бы «да». Но я не того сорта человек, поэтому подниму тему совершенно иную, но весьма важную.

— Разумеется, Ваше Величество, — отвечала Тавора. — Мы в вашем распоряжении, готовы помочь всем, чем сумеем.

Король просиял.

Лостара удивилась вздоху королевы, но ненадолго.

— Чудесно! Что же, когда я припомню все подробности темы, то подниму ее. А пока что… Мой Цеда сообщает, что вы разворошили гнездо магических проблем. Мой Канцлер, увы, утверждает, что тревоги преувеличены. Так кому из них двоих мне верить? Прошу вас разрубить ужасающий узел.

Нахмурившаяся Тавора повернула голову и сказала: — Верховный Маг, вы можете ответить на вопрос? Прошу.

Быстрый Бен подошел, чтобы встать рядом с Адъюнктом. — Ваше Величество, и Канцлер и Цеда правы, каждый на свой манер.

Лостара заметила, что Багг улыбнулся, но тут же скривил губы.

— Как восхитительно, — промурлыкал король, склонившись и опершись подбородком на кулак. — Сможете пояснить, Верховный Маг?

— Наверное, нет. Но попытаюсь. Ситуация ужасающая, но временная. Чтение Колоды Драконов, на котором присутствовал Преда Брюс Беддикт, как кажется, выявило… гм, прореху в ткани мироздания, некую рану. Кажется, Ваше Величество, некто — некто весьма могущественный — попытался наложить новую структуру на уже существующие магические садки.

Брюс Беддикт, стоявший слева от королевы, спросил: — Верховный Маг, можете ли вы объяснить эти «садки», которые, как кажется, являются центром вашего учения о магии?