Два лица одной тени - Дарья Сергеевна Кожевникова

кто приближается к забору, но не передавая картинок во дворе. Так что у наблюдателей, своих или чужих, поводов для сплетен в любом случае было немного. Но у меня с этой фирмой имелся четкий договор: напрямую сообщать мне о любых отклонениях в работе периметра! А дальше уже действовать по моим указаниям. Поэтому, как только камера вышла из строя, дежурный должен был позвонить мне, немедленно! Но я и так, и этак прикидывал, и все говорит о том, что о немедленной реакции речь не идет! Но почему так получилось? Парень новенький и не был проинструктирован? Или позволил себе задремать за пультом? Или намеренно дал фору незваным гостям, по предварительному сговору? Я хотел с ним побеседовать, даже успел выяснить, где он живет. Но потом Крис мне своим звонком все планы нарушила. А кому-то постороннему я это перепоручать не хотел.

Женька не успела спросить, почему. Дурная тошнота накатила, как лавина, быстро и беспощадно. Только что она еле удерживалась от того, чтобы не схватить еще один пирожок, а уже через секунду даже смотреть на него не могла. Сдерживаясь изо всех сил, она взглянула на Корнея, сдавленно выдохнула:

– Давай выйдем, лучше на улице постоим? Душно здесь…

– Давай. Устала? – Он посмотрел на нее своими внимательными умными глазами, такими близкими на совершенно чужом лице. – Сам только что хотел это предложить.

Как бы ей не было плохо, но у Женьки хватило мужества дойти до входных дверей. Ненавязчиво поддерживавший ее под руку Корней распахнул перед ней тяжелые створки. В лицо ей ударил свежий рассветный ветер, насыщенный характерным горьковатым запахом железной дороги. Но это оказалось как раз тем, что надо! Испарина начала высыхать, побледневшее лицо обретать свои нормальные краски. Женька не могла этого видеть, но ощущала это физически. Дурнота отступала, сменяясь желанием пожевать уголек… или такой вкусный кусочек шпалы… так что она даже усмехнулась своим причудам.

– Получше? – спросил Корней, услышав ее короткий нервный смешок. Обнял ее за плечи: – Пойдем? Или еще постоим? В автобусе ехать сможешь? Такси не люблю, они сейчас слишком легко отслеживаются.

– Да… – согласилась Женька, думая о том, что в автобусе и атмосфера гораздо комфортнее, чем в такси с их предательски мягкими сиденьями, а то еще и, боже упаси, с ароматизаторами в салоне. – Пойдем на остановку.

15

Чтобы скоротать время до отъезда охраны, приехавшие чуть раньше Женька с Корнеем погуляли по скверу перед злополучной остановкой. Не присаживаясь на скамейки, чтобы не задремать. Корней поглядывал по сторонам, не забывая также про перекресток, по которому его ребята должны будут уехать с поста. А чувствующая себя под надежной защитой Женька, устало свесив голову, с ностальгической грустью слушала мягкий шелест нападавшей под ноги листвы. Сколько она ее когда-то успела сгрести в Лесном озере! Одуряюще пряной, особенно в погожие, прозрачные, солнечно-золотые деньки, от которых даже у собак поднималось настроение. Разыгравшись, они носились вокруг… И Тяпа был еще жив… От этого воспоминания Женькины мысли вернулись к действительности и к недавно убитому человеку. Нашла ли полиция нужный гараж с брошенной перед ним машиной? Забрали ли Гриву?

– Корней… – вспомнила вдруг она, – ну Грива застал тебя врасплох. А ты-то как умудрился к нему подобраться? Да еще когда он в машине сидел, заливая светом всю улицу?

– Очень просто, Жень: в это время я уже был под этой самой машиной.

Женька остановилась, испуганно взглянула на него:

– Но как?! Он же не стоял на месте! Крутился, выруливал, чтобы фары светили куда ему нужно.

– Жень… Меня однажды и на БТРе пытались задавить, а у него колес побольше, чем у машины. Тут главное хладнокровие не терять и внимательно следить за тем, куда водитель их выворачивает. Так у тебя появляется фора в несколько секунд, когда ты успеваешь вытянуться по вектору движения. Мне, наоборот, было бы неудобнее, если бы он не стал светить, а сразу поехал куда ему надо. Тогда мне пришлось бы проволочься под машиной несколько метров, пока не спустило бы колесо. Ведь я изнутри пробил ему одно из колес только тогда, когда он завелся и начал движение, чтобы у него не возникло сомнения, что это он сам на что-то сейчас напоролся. Так что вертелся он уже со сдувающимся колесом. А перед тем как уехать, вышел взглянуть, насколько все серьезно. Тут я, улучив момент, ткнул его в ногу ножом. Это, пусть всего на несколько секунд, но лишило его реакции. Дальше все было делом техники: окончательно сбить его с ног, вырубить и обыскать.

– А сразу ты не мог его ткнуть, когда он только садился в машину? Насколько меньше было бы риска!

– К машине он подходил осторожно. Немного расслабился именно после того, как повыписывал на ней свои пируэты. Это раз. А два – я успел получить кое-какую информацию, и именно по той причине, что не стал торопиться. Ведь Грива – не Резаков, его не запугать дешевыми фокусами. Поэтому, чтобы что-то узнать от него, было гораздо проще дождаться момента, когда он сам начнет говорить. В итоге я подслушал, как он в машине разговаривает по телефону. Второй звонок был в полицию, я тебе про него уже говорил. А первый – тому самому Лерику. Грива коротко описал ему ситуацию. Про меня, про тебя.

– И что именно он говорил?

– Женька… давай я остальное уже дома тебе расскажу? Путь свободен! – Кивком головы он указал ей на знакомую машину, остановившуюся у перекрестка. – Ты иди к калитке одна, я за тобой прослежу, потом вернусь своим обычным путем.

Женька послушалась. Отперла калитку, но едва вошла во двор, как сразу поняла, что спокойное завершение бурной ночи откладывается: во дворе стояла машина Влада. Сам он сидел в гостиной, в кресле, откинувшись на спинку и не сводя взгляда с двери. Пьяный. Женька сразу поняла это. По реакции Тумана, не пожелавшего составить Владу компанию в гостиной, а кинувшегося навстречу хозяйке от своей банкетки. По почти пустой бутылке виски, стоящей на столе рядом с креслом. А главное – по жестким стальным глазам Влада. Он не вскочил при виде Женьки, не замахнулся на нее. Но у нее, попавшей под прицел его глаз, создалось впечатление, что он все это сделал.